Михаил Самарский - Формула добра

• Название: Формула добра
• Автор: Михаил Самарский
• Жанр: Домашние животные
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-57003-4

Если ты собака-поводырь, то привередничать на работе тебе не к лицу. Вот и лабрадор Трисон поступил на службу к весьма необычной подопечной. Со слепой старушкой не побегаешь, не поиграешь, но он отлично справлялся со своей задачей, несмотря ни на что. Правда, скоро все изменилось, судьба преподнесла сюрприз. И верный помощник попал к совсем другим хозяевам. Поводырь стал… охранником! Казалось, быть на страже в детском садике – легче легкого, пока там не произошло страшное событие. Однако Трисон не простой пес, поэтому даже в критической ситуации смог показать себя с лучшей стороны!

---

– Смирилась я уже, Викуся, – тихо говорит женщина, – что теперь уже поделаешь. Видимо, Бог взял такую плату за жизнь моих родных Машеньки и Кости. Лучше пусть я буду слепой, чем хоронить своих близких. Да и приноровилась уже. Работаю, пишу…

– Ты у нас умница, – подбадривает Вика. – И мы тебя любим, в беде не бросим.

– Это и придаёт силы, – улыбается Аннушка, – с вами никакие беды не страшны. Ты знаешь, Вик, а я ведь во сне вижу. Да, хожу по лесу, играю в волейбол, иногда даже машину вожу. Недавно приснился сон: сижу в кинотеатре. Смотрю на экран, а сама думаю: «Господи, да как же я всё это вижу? Я ведь совсем слепая». А мне с экрана какой-то доктор отвечает: «Вылечили мы вас, Анна Игоревна». Я не верю. Закрыла глаза руками и кричу: «Нет, нет, нет, это сон!» А доктор настаивает: «Да никакой не сон». А я ему всё равно не верю. И знаешь, что меня больше всего поразило в этом сне? Несмотря на то, что я закрыла лицо руками, всё равно продолжала видеть. Проснулась, долго соображала, к чему всё это.

– Да, необычный сон, – подтвердила Виктория.

– Ты знаешь, Викусь, – продолжает Анна Игоревна, – я иногда думаю, что зрение для человека не так уж и важно. Главное – любить жизнь. А видеть можно и сердцем. Я часто вспоминаю великих людей, Гомера например, Островского, Борхеса, Лосева, то есть слепых писателей, философов… Сейчас многие уже и не вспомнят об их недугах. Но зато по сей день восторгаются их работами, их силой духа, талантом. Возьми того же Брайля, шрифтом которого мы по сей день пользуемся. Он ведь ещё в детстве ослеп, а какое великое дело сотворил! Весь мир пользуется его изобретением. Нет, падать духом нельзя. Нужно жить и творить. Тем более у меня сейчас есть для этого все условия. Так что переживём, подруга, всё будет хорошо.

Правильно, Анна Игоревна, как говорил мой Иван Савельевич, слепота – это не конец жизни, это начало жизни новой, неизведанной, полной сюрпризов и неожиданностей. Прав был старик. Сдаваться никогда нельзя.

Глава 4

Вспомнился один случай в супермаркете. Ох, уж эти супермаркеты! Не везёт мне с ними – просто беда. Нас с Полиной Фотеевной поначалу тоже не пускали туда. Вспоминая случай с моим путешествием в багажнике, я мысленно умолял подопечную не соглашаться с охраной и не оставлять меня одного на улице. Но зря я волновался – моя старушенция оказалась боевитой и настырной женщиной. Куда она только не обращалась, но своего добилась. Охранник на пороге кисло улыбался нам, но в магазин впускал. А куда денешься – начальство приказало.

Я сначала думал, и чего она с ними воюет, ну не пускают, да и бог с ними. У нас же рядом с домом есть небольшой магазинчик, там всё то же самое продают, что и в супермаркете. Так нет же – вот подавай ей магазинище, и всё тут. А когда понял, в чём дело, опешил. С этой бабушкой кем угодно станешь.

Вошли мы с ней в торговый зал, ходим между разными полками, она щупает руками, что где лежит. Сделали пару кругов, и вдруг слышу, Полина Фотеевна мне шепчет:

– На, дружок, угощайся! – и тычет мне в лицо куском сыра.

Я даже смутился, хотя слюной чуть не поперхнулся – пахнет вкусно. А она продолжает:

– Ну, ты чего, барбос, зажрался, что ли? Не голодный? Чего рыло воротишь? Дают – бери, бьют – беги. Ешь, собака, пока угощаю.

И что мне оставалось делать? Закусил я сырком, а Полина Фотеевна мне уже десерт приготовила, пряничком угощает. Мягонький такой, душистый, сладкий. В общем, полакомился я в тот день на славу. Старушка моя купила, наверное для виду, бутылку молока, буханку хлеба, и мы отправились домой.

– Ну как? – спрашивает старушка у меня по дороге. – Вкусно?

– Ав! – отвечаю. Вы же помните, что это означает «да».

Полина Фотеевна с первого дня нашего знакомства догадалась, что значит моё «ав».

– Ну и молодчина, – смеётся старушка. – Не обеднеют буржуи, подумаешь, кусочек сыра да пару пряников съели у них. Ничего страшного. Не бойся, Трисон, с голоду не пропадём.

Иду и думаю, к чему это она? Корм, что ли, дома закончился? Так она решила меня в супермаркете теперь кормить? Ох, не нравится мне всё это. Это что же, я из поводыря в крадуны превращаюсь? Хотя какой я крадун? Я ведь без разрешения ни кусочка никогда в жизни не возьму, хоть с голоду буду умирать. Какой с меня спрос? Я обязан подчиняться людям, выполнять их команды. Наверное, я ищу себе оправдание. Всё равно как-то неудобно, стыдно.

В общем, таким образом мы совершили несколько набегов на супермаркет. И всё сходило нам с рук. Однажды я даже поймал себя на мысли, что это моя месть магазинщикам за то, что тогда нас с Сашкой не пустили в супермаркет. Сколько я тогда помыкался! Ещё повезло – всё хорошо закончилось, а ведь могло быть и хуже. Продали бы меня бандиты какому-нибудь негодяю, а тот посадил бы меня на цепь, и сиди у будки по сей день. Ой, как страшно!

– Вставай, лежебока, – говорит как-то утром Полина Фотеевна, – пошли за добычей.

Хм, лежебока. А что мне делать? Скакать по квартире? Смотрю и недоумеваю: старушка укутывает мне спину махровым полотенцем. Чего это она задумала? Ой, не к добру. Ой, не к добру! Поверх полотенца надевает шлейку и командует:

– В супермаркет! Да поживее!

Куда тебе уже поживее? Я-то могу такую скорость набрать, что и не угонишься. Но тебя же берегу, Полина Фотеевна. Вот что меня очень сильно обижало, так то, что старушка каждый раз, отдав команду, ещё и пнёт меня ногой под зад. Ну, к чему такое обращение? Я что, без пинка не слушаюсь, что ли? Не скажу, что мне больно, но ведь обидно. Вот вы как относились бы к человеку, который говорит вам «пошли» и тут же ногой вам по заднице? И вот со всем этим мне приходится смиряться. Дорогие человеки, пожалуйста, не пинайте своих питомцев. Знаете, как нам обидно?

Но то, что случилось дальше, это уму непостижимо – даже собачьему. Уже на пороге в магазин Полина Фотеевна вдруг объявила охране:

– Вот дура старая! Старая да слепая. Представляете, собачку поранила. Наливала кипяток себе в чашку и уронила чайник, да прямо на спинку своей собачке. Так жалко, так жалко псинку. Бедненькая моя собачка, – гладит меня по голове, а сама причитает: – Потерпи, голубчик, я же не нарочно, прости меня, дорогой…

Я со стыда чуть не разгавкался. Это же надо такое придумать! И главное, зачем ей это нужно? Чтобы нас пожалели, чтобы нам посочувствовали? Нет, друзья. Тут фантазия бойкой старушки пошла гораздо дальше. Как обычно, сделав пару кругов по супермаркету, позавтракав сыром и печеньем, мы подошли к стенду с колбасными изделиями. Если бы я не знал, что Полина Фотеевна слепая, никогда бы не поверил. Она так ловко упрятала мне под полотенце несколько упаковок с колбасной нарезкой, что и зрячий такой трюк не смог бы повторить. Далее, как обычно, взяли с собой бутылку молока, хлеба и направились к кассе.

Стою, а у самого лапы подкашиваются. Рассчитались и направляемся к выходу. И вот тут начались приключения.

– Гражданочка, погодите! – окликнул нас охранник.

– Чего надо? – продолжая идти вперёд, недовольно спрашивает старушка.

– Остановитесь, пожалуйста, – мужчина берёт Полину Фотеевну под руку, – нам нужно проверить вашу собаку.

– Убери руки, кретин! – вдруг закричала старушка. – Я милицию сейчас позову!

– Не волнуйтесь, мадам, – усмехается охранник, и, перегораживая нам дорогу, добавляет: – Милицию мы уже вызвали.

Вот и приехали, думаю я, дожили. И тут слышу, моя подопечная командует:

– Трисон, фас! Убери с дороги этого балбеса.

Извините, Полина Фотеевна, но эта команда не для меня. Не могу я её исполнить. Вот поверь, дорогая моя старушка, не могу. Во-первых, нас этому не обучали, во-вторых, я же не охранник-телохранитель. А женщина не успокаивается:

– Кому сказала? Фас его! Защищай меня, собака!

Ну, я, чтобы уж совсем не казаться беспомощным, гавкнул пару раз для острастки. На что охранник улыбнулся и говорит так нагло мне:

– Какая бесстыжая собака! Обворовала магазин и ещё рявкает тут. Щас как дам ногой по морде! Погавкаешь у меня тут.

Ну, скажите, дорогие мои друзья, вот это разве не «чушь собачья»? Кто обворовал магазин? Я?! Вы ещё скажите, что я так, мол, сволочь, нарочно укутался в полотенце и пришёл за добычей. Эх, люди-люди. Как же вы бываете несправедливы к нам, собакам. Я от обиды даже заскулил…

К тому времени приехала милиция, или, как теперь её называют, полиция. Сразу два человека. Видимо, один на меня, другой – на старушку. Усатый полицейский, встав на колено, сунул руку под моё полотенце и вынул оттуда три упаковки колбасной нарезки.

Внимание! Сейчас прозвучит ещё одна чушь, но это уже чисто человечья. Такое придумать могут только люди. Полицейский поднялся с пола и, громко рассмеявшись, говорит мне:

– Так ты, братец, оказывается, никакой не поводырь, а обыкновенный воришка? Поехали к нам в отделение. Оформим протокол, хозяйку твою в тюрьму посадим, а тебя усыпим на веки вечные.