Майк Аллен - Ее несколько акров игровой лужайки

• Название: Ее несколько акров игровой лужайки
• Автор: Майк Аллен
• Жанр: Ужасы и Мистика

Рассказ входит в антологию Cthulhu's Reign.

---

Возвращайся к семье. Люби их. И позволь им любить тебя.

И он вернулся на огород, и в душе его царил покой. Пока не начало смеркаться, он успел наполнить собранными початками кукурузы большую деревянную бадью. Он обдерет с них листья, чтобы Линда потом вылущила зерна и законсервировала их. Им нравилось делать эту работу вместе, вместо слов обмениваясь улыбками. Завтра они займутся кукурузой. Ему так хотелось этого.

Но в доме что-то пошло не так. Сердце было не на месте. Разум не желал успокаиваться.

Обед, главным блюдом которого были два размораживающихся с утра толстых стейка, прошел очень даже неплохо. Делмар даже поболтал немного с Меган, когда ее мама, усыпленная сытной едой, погрузилась в вечернюю дрему. Охваченная глубоким сном Линда лежала на одном конце софы, а он с удобством устроился неподалеку от нее и слушал высокий звонкий голосок дочери, которая на один и тот же простенький мотив напевала то алфавит, то набор бессмысленных слогов, и чувствовал, как сознание уплывает прочь.

Непрерывное ритмичное постукивание сопровождалось электрическим гудением. Делмару понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что он слышит: быстрое щелк-щелк-щелк домашнего кинопроектора. Последний раз он слышал эти звуки на свой двенадцатый день рождения, когда отец откопал эту древнюю машинку, чтобы показать его школьным приятелям вгоняющую в краску пленку, на которой собака обматывает поводок вокруг толстых ножек маленького Делмара.

Сейчас отец сидел рядом с Делмаром, сгорбившись на другом краю кушетки. Его голова ворочалась на разбухшей от раковых опухолей шее. Ты просил меня найти эту штуковину, сказал отец, и голос его шел из хирургического разреза на глотке. Не вздумай мне скулить. Это твой крест, и тебе его нести.

Луч слышимого, но невидимого проектора осветил туманную завесу, которая скрывала противоположную стену комнаты. Сквозь дымку проступило крупным планом лицо Меган, обрамленное прямыми темными волосами, такими же, как у ее матери. Пленка была черно-белой, поэтому ярко-зеленые глаза дочери стали влажно-серыми. Делмар узнал ее пижаму с единорогами.

В кадре возникла крупная волосатая рука — мужская рука — и схватила девочку за запястье. Меган выпучила глаза, по ее лицу пробежала судорога. У Делмара снова скрутило внутренности, когда крепкие пальцы вывернули запястье дочери так, чтобы ладонь смотрела вверх, а вторая рука, на этот раз правая, вонзила Меган в предплечье мясницкий нож, прорезая длинную черную линию.

Вся сцена проходила в полной тишине, если не считать пощелкивания проектора, но когда Меган раскрыла в крике рот, звук был громким, пронзительным и абсолютно реальным.

Делмар дернулся и проснулся. Линда все так же лежала рядом с ним, погруженная в напоминающий кому сон. Меган снова закричала, на этот раз где-то в доме. Линда даже не пошевелилась.

Он не мог сдвинуться с места — внезапная потеря ориентации парализовала его, заставляя внутренности сжаться в тугой комок. Делмар не помнил, когда последний раз слышал голос Меган без того, чтобы Линда была где-то рядом, и понимал, что было в этом что-то неправильное, действительно неправильное, и защищавший его голос тоже сказал, что что-то пошло не так, что на самом деле он не может этого слышать. Но сверху — она должна быть наверху — снова донеслось "Папочка-а-а-а!"

В крике было столько беззащитности и боли, словно Меган упала на утыканную гвоздями доску.

Делмар очертя голову бросился к лестнице. Крики дочери булавками ввинчивались ему в барабанные перепонки. Когда он добежал до двери ее спальни, доносящийся оттуда визг уже едва напоминал издаваемые человеком звуки.

Но когда он распахнул дверь, Меган там не было. Там ничего не было. Комната была пустой, даже без мебели.

Меган снова завопила. Теперь звук шел с нижнего этажа.

Голос прошептал ему в ухо: ситуация выходит из-под контроля. Тебе нужна книга. Надо побыстрее добраться до нее.

Делмар не понимал, чего хочет от него голос. Или какая-то его часть не желала понимать.

Заслышав очередной вопль Меган, он помчался вниз по лестнице. И замер на середине пролета.

На кушетке, там, где лежала Линда, извивалось чудовище, похожее на груду длинных липких червей. Крики, которые он слышал, доносились откуда-то из середины этой шевелящейся массы. Тварь начала сползать на пол, дюжины змееобразных конечностей вслепую хлестали воздух, переворачивая лампы и журнальные столики, а под конец повалив телевизор.

Книга, прошипел голос ему в ухо. На этот раз он понял и послушался.

Делмар бросился через комнату к коридору, в конце которого располагался чулан, но одна из черных веревок обвилась вокруг его лодыжек, а потом тварь начала наползать на него, завывая голосом Меган. Выкрикивая слоги, которые были почти словами.

Он голыми руками рвал жгуты черной плоти, скользящие по коже, но на месте одного оторванного щупальца словно вырастало два новых, захлестываясь вокруг его предплечий, бедер и туловища, чтобы не дать ему двигаться. Тварь продолжала вопить, теперь уже голосом Линды. Гладкая, как змея, лента сокращающихся мускулов обвилась вокруг его шеи и начала сжиматься.

Но он был сильнее. Он поднялся на колени, оторвал лишенные костей отростки у самого их основания и отшвырнул подальше размахивающий щупальцами комок.

Линда кричала, кричала, кричала.

Из чулана Делмар вернулся с большой книгой, чей кожаный переплет едва не рассыпался в руках, а страницы переворачивались с тяжелым шлепком. Начертанные темно-коричневыми чернилами символы ничего для него не значили, хотя от них исходила вызывающая головокружение неправильность. Если эти письмена складывались в слова, он не знал их смысла — и вместе с тем знал. Словно внутри него жило какое-то другое существо, которое видело его глазами, говорило его ртом и знало нужный ритм и размерность. И сила его слов вынуждала визжащую черную тварь в комнате исходить пеной, вставать на дыбы, вытягиваться, становиться тоньше и светлей. Слезы застилали Делмару глаза, мешая видеть, но он понял это не раньше, чем закончил заклинание.

Его голос становился все громче, набирая темп, и окружающее пространство словно подернулось рябью, которую нельзя было увидеть обычным зрением, но можно было ощутить разумом. Рябь зарождалась там, где он стоял, и распространялась по комнате, по дому, даже по пастбищам. Он знал, что сила, разносимая этой невысокой волной, приводит все в порядок. Так ему сказал голос.

Черная тварь исчезла. Осталась только Линда, мирно дремлющая на кушетке. Она не шевелилась, только грудь тихонько вздымалась и опадала при дыхании. Меган не было видно, но голос казал ему, что беспокоиться не о чем. Может, он ее и не видит, но стоит только позвать, как она ответит, и он будет знать, что его по-прежнему любят.

Тело жены было мягким и безвольным, как мешок с соломой, но ему хватило сил поднять ее. Он перенес Линду на кровать.

Обращение к книге всегда вселяло в него ощущение тревоги — смутно он помнил, что раньше уже поступал так, — но теперь все вернулось на свои места. Снаружи не было звезд, но не было там и темноты. Как и солнечные лучи до этого, свет незримой луны окутывал ферму своим сиянием. Делмар различил силуэты лошадей. Казалось, животные спят стоя.

Он свернулся калачиком рядом со своей восхитительной, обворожительной женой и пристроил голову на подушку. В душе его царил покой.

Он снова сидел на софе, и где-то за его спиной пощелкивал проектор. Рядом с ним сидела Меган и болтала ногами, которые едва дотягивались до дощатого пола. Я попросила дедушку снова достать эту штуковину, сказала она. Мы уже сто лет ее не включали.

Как и в прошлый раз, появилось черно-белое зернистое изображение. Но теперь оно походило на съемку скрытой камерой, установленной где-то в углу под потолком. С этой точки незримому наблюдателю открывался вид на просторную комнату со шлакобетонными стенами, на ковер и прочие предметы, в основном большие пластмассовые игрушки — кукольный домик, лошадку-качалку, простенькую карусель, — торопливо сдвинутые к дальней стене, чтобы освободить место на бетонном полу. Посередине голого пола тесной кучкой стояли трое — мужчина, женщина и девочка лет семи. И мужчина держал в руках книгу, огромный фолиант зловещего вида. В дальней стене было маленькое окно, расположенное так высоко, что становилось понятно — комната находилась в полуподвале. Очертания окошка расплывались — оно оказалось вне фокуса камеры. За ним с какой-то хаотической яростью двигались тени, видимые сквозь грязное стекло. Иногда там вспыхивал слепящий свет. Иногда окно становилось абсолютно черным.

Мужчина спешно что-то чертил на полу. Кадры замелькали быстрее, словно их каким-то образом записали на перемотке, из-за чего хаотичное мельтешение за окном вдруг ускорилось. Мужчина закончил рисовать большой круг, по внешней границе которого он выписал вызывающие головную боль символы. Сам мужчина, женщина и ребенок остались в круге.