Валентина Мухина-Петринская - Позывные Зурбагана

• Название: Позывные Зурбагана
• Автор: Валентина Мухина-Петринская
• Жанр: История

---

- Я понимаю, отчего эту трассу называют звездной,- тихо проронила Христина.

- Вот он, лик на скале! - воскликнул я, останавливая машину.

Мы попрыгали на лед.

Прекрасное женское лицо - не земное, нет, с какой-то иной планеты показалось мне в эту вторую встречу еще прекраснее.

Какую загадку таил в себе этот лик на скале? Какую неразгаданность скрывали эти огромные, в половину лица, круглые глаза без зрачков? Угрозу, надежду, обещание, знания, которые нам пока недоступны? Чему усмехались чуть выпуклые губы? Отчего так пристально и грозно заглядывали эти нечеловеческие глаза глубоко в человеческую душу? Мне вдруг показалось, что лик на скале предупреждает меня о чем-то, как бы предостерегая: берегись!

- Если долго смотреть, становится жутко,- произнесла Христина.

Кирилл лишь кивнул головой.

Молча забрались мы в уютную кабину "Татры", молча поехали дальше. Ыйдыга осталась позади, трасса пошла в горы. Вы видели горы Забайкалья? Суровый и страшный пейзаж. Неповторимый. Вряд ли где на земном шаре есть именно такой... Может, на Луне в горных областях.

Я очень крепко держал в руках баранку (просто вцепился в нее) и так внимательно поглядывал на приборы, будто вел не грузовую машину, а самолет.

И в том, что вдруг на крутом повороте обломилась рулевая сошка, моей вины не было. (Механики, ремонтировавшие "Татру", так и признали впоследствии.)

"Татра" стала неуправляемой. Ее потащило прямо в пропасть. Мои спутники не издали ни возгласа, ни словечка: боялись помешать мне справиться с бедой.

Я быстро открыл дверь кабины:

- А ну, прыгайте оба!

- Но как же ты?

- Андрюшка, прыгай и ты, черт с ней, с машиной!

- Прыгайте, скорее, черт вас дери! Я за вами. Ну!

Когда они выпрыгнули, я захлопнул дверь: мыслимое дело, Такую новую "Татру" разбить!

Машину тащило к пропасти. Кирилл и Христина бежали за ней и орали:

- Андрюшка, прыгай!

Я делал все возможное и невозможное, судорожно хватаясь за все подряд. Почему, черт побери, я не мог ее остановить, эту "Татру"? Ни повернуть. Все произошло у крутого поворота. Как я сумел ее остановить?

Пропасть надвигалась. Видел я уже эти забайкальские пропасти - где-то на дне клубится темный туман. Пора было уже бросать машину, но что-то сильнее меня не давало это сделать, просто не мог. "Татру"-то мне доверили... Совсем новую. Черт знает почему она сломалась. Может, не выдержала мороза? Она же не человек.

Меня спасло то, что трасса заворачивала, а машину завернуть я не мог, и она стала выходить на обочину. Снег припорошил осевшую летом землю, и она стала вровень с трассой, но едва на нее ступило переднее колесо, как оно провалилось, и "Татра" накрепко засела в капкане... метрах в трех от обрыва.

Я открыл дверь и пригласил своих "научников" в кабину.

- Не замерзли еще? Идите в кабину. Придется ждать попутной машины, чтоб взяли нас на буксир. Сами не выберемся.

Но они предпочли три часа приплясывать около "Татры", никак не могли поверить, что она сидит крепко.

А между тем "Татру" еле вытащили попутные машины, шоферы помогли наскоро подремонтировать и отбуксировали нас без особых приключений (если не считать мороза в 47 градусов с резким ветром и небольшого землетрясения).

В поселке туннельщиков меня узнали и попросили выступить у них на катке. Я не ломался, лишь предупредил, что год уже не тренируюсь, так что заранее прошу извинения.

Музыку я подобрал сам (пластинок у них много да еще магнитофонные записи), совсем не ту музыку, что мне находил Чешков.

Все выступления я построил на основе юмора и импровизации. Всякие пародии, моносценки, лирические миниатюры. Это была сверхвольная программа. Чешков бы за нее меня просто-напросто убил.

Смеялись все до упаду, хотя посинели от холода. Уговаривали меня приезжать еще. Я обещал.

На обратном пути пришлось задержаться на пару часов в одном ущелье, чтоб помочь веснушчатому парнишке с золотым зубом. У него кончился бензин, и он, чтоб не замерзнуть, пел во все горло песни.

У меня была запасная канистра, но, как на грех, так примерзла пробка, будто приварили ее, проклятую. Пришлось помучиться.

Уж мы ее и ломом били, и рвали ключами, и щипцами тащили - еле открыли. Парнишка дал мне в знак благодарности жевательную резинку (я ее терпеть не могу, спрятал для Виталия) и успел рассказать свою историю.

Он сидел за хулиганство (глаза у него были преозорные), но теперь хочет подработать на Севере и съездить на родину, купив подарки для всей деревни. Родных у него не было, а деревня всего на двенадцать двориков, и "уж такие там люди хорошие живут"... И посылки ему слали... И письма, как родные.

- Там останешься жить?

- Да нет, повидаюсь и уеду. Мечта у меня одна есть. Но учиться надо. Институт кончать. Что за хулиганство сидел, не помешает?

- Думаю, нет. В случае чего...

- Андрей! - позвал Кирилл.

- Сейчас. Тогда сначала на заочный. Образование у тебя какое?

- Десятилетка.

- А мечта какая?

- Андрей! - уже раздраженно звал Кирилл.

- Сейчас.

- Иди. А то разозлится. Начальник?

- Завлабораторией. Доктор наук. Какая мечта, если не секрет?

- Дело не в секрете. Несбыточная мечта, понимаешь. А я решил... Мечта у меня такая... - смущенно начал он,- чтоб деревья... скажем кедры, ну и дубы и другие, вырастали не за полвека, а за год-два... Понимаешь? Кто-нибудь у нас в стране работает над этой проблемой? Я бы согласился на любую работу помогать.

- Андрей! Андрей! Андрей!

- Может, в Москве есть такой профессор?

- Балда. Здесь, в Зурбагане, есть. Давай твой адрес.

- Врешь?!

- Честное слово! Таисия Константиновна Терехова ее имя. Я узнаю насчет тебя и напишу. Адрес!

- На конверт с моим адресом.- Он сунул мне конверт, крепко обнял, и мы разошлись по своим машинам.

Его звали Иван Ракитин. Работал он на золотых приисках.

- Не понимаю, о чем вы могли столько говорить? - удивился Кирилл, когда я уже вел "Татру".

- О его мечте,- коротко ответил я.

- Какая может быть у него мечта? Побольше заработать денег, а потом прогулять их в "жилухе"?

- Ошибаетесь, Кирилл Георгиевич,- негодующе возразил я и рассказал о мечте Ивана Ракитина.

- Не верю,- усмехнулся Кирилл,- это ты сам сейчас придумал. Разве я не знаю, какой ты фантазер.

- Ты тоже не веришь, Христина? - спросил я, помолчав.

- Разумеется, верю,- строго ответила она. Кирилл пожал плечами.

- Да он же из колонии, разве вы не заметили?

- Подрался и получил за это срок,- возразил я, стараясь не горячиться.Жизнь прожить - не поле перейти. Я верю в Ивана Ракитина.

- Да ты и видел-то его пять минут.

- Хоть пять секунд. Все равно верю. И я ему помогу.

Мы долго молчали. Трасса разворачивалась, как на экране широкоформатного кино,- заснеженная тайга, перевалы, спуски, подъемы. Стекла от нашего дыхания замерзли - узоры, похожие на серебряные листья.

Уже на подъезде к Зурбагану - зимник опять шел по реке - тайгу сильно тряхнуло (балла четыре). Сразу образовалась огромнейшая наледь. Мы очутились в воде. Я осторожно вел машину, чертыхаясь (до дома оставалось километров тридцать), когда "Татра" вдруг с грохотом провалилась в яму, полную воды и снега. Сидела, словно в капкане, вода плескалась у самой дверцы. Наверху горела лишь красная лампа стоп-сигнала. Лед под нами гудел, трещал и содрогался.

- Все. Конец нам,- произнесла Христина. Кирилл угрюмо молчал.

- Придется вылезать в ледяную воду? - спросил он меня мрачно.

- Зачем? Подождем попутной. Вытащит нас.

- Здесь глубоко.

- Лед толстый. Лишь бы не вмерзнуть. Сидите спокойно. Хотите, буду читать вам стихи? - Решил я их приободрить.

- Чьи? - поинтересовалась Христина.

- Марины Цветаевой.

- Читай.

Я как раз читал им чудесное стихотворение из цикла "Бессонница", когда на залитой водой трассе показались четыре "Татры".

Крик разлук и встреч

Ты окно в ночи!

Может - сотни свеч,

Может - три свечи...

Нет и нет уму

Моему - покоя.

- Машины! Машины! - закричала Христина, не дослушав Цветаеву.

Нас вытащили через час. Помучились изрядно. Бросили нам трос и тащили, тащили... Сами чуть не провалились.

Выехали на твердую землю. Миновали знакомый мостик.

- Слушай, Андрей,- вдруг засмеялся Кирилл,- ты хоть понимаешь, что работаешь в экстремальных условиях?

- Что? Ерунда какая! Кабину войлоком обили для тепла - и экстремальные условия вам? Черта с два!

- Не понимаю. Единственный сынок у мамы, где ты мог закалиться?

От негодования я так крутанул баранку, что чуть не съехал в кювет.

- Ничего вы не понимаете. Я с шести лет забочусь о маме.

Она же приходила с работы еле живая от усталости. Не она меня, а я ее баловал, сколько умел и мог. Ну, а закалку я прошел у тренера Чешкова, это почище сибирской.

Мы расхохотались и так, смеясь, въехали в Зурбаган. Было восемь вечера, температура 52 градуса.

Все-таки этот рейс был один из тяжелых. Я отвел "Татру" на автобазу, и Кузькин, взглянув на мое лицо, отвез на своей машине в пекарню, сказав, что по пути.