Валентина Мухина-Петринская - Встреча с неведомым

• Название: Встреча с неведомым
• Автор: Валентина Мухина-Петринская
• Жанр: История

---

- На здешнем, но я на плато работаю вторично. Гипотеза - результат моих размышлений и выводов за все семь лет!

- Вы пользовались в своей статье расчетами сотрудников? - спросил Леша.

Женя дерзко усмехнулся:

- Простите, но все расчеты я произвел сам. Даже диаграммы, изотермы сам вычертил.

- Какая же гипотеза? - вырвалось невольно у меня.- Если я, конечно, пойму!

- Поймешь. Ничего сложного в ней нет!

Женя обвел собрание- насмешливым и недоброжелательным взглядом. И встретил только одну неприязнь. Коллектив дружно ненавидел своего молодого директора. Лишь я один, как ни странно, не испытывал к нему никакой неприязни. Ведь это был Женя Казаков, которого я любил, когда он - одинокий, угрюмый подросток - приходил к нам в семью за теплом и лаской. Тогда угрюмость его таяла, и он становился таким веселым, непосредственным и обаятельным, что его нельзя было не любить.

Женя коротко и понятно изложил свою гипотезу образования материков. Не буду здесь подробно излагать ее. Интересующиеся могут прочесть статью Жени в "Известиях Академии наук".

Женя предположил, что вода, проникая в недра коры, где температура доходит до 450 градусов (температура критического состояния растворов), освобождается от растворенных в ней веществ и в виде перегретого пара поднимается выше, где лежит критическая температура чистой воды. Здесь она становится жидкой, снова забирает и растворяет минеральные вещества и вновь опускается с ними. Вечная циркуляция воды в земной коре. И поскольку изотермы (кривая, соединяющая точки с одинаковой температурой) критического состояния воды и ее растворов опоясывают весь земной шар, то вблизи этой воображаемой кривой отложится вполне реальная и осязаемая оболочка с целым рядом особых свойств. Породы в нем должны достичь очень высокой прочности.

- Но ведь именно этим и характеризуется слой Мохоровичича! - вскрикнул кто-то из бородачей геологов.

- Совершенно верно,- холодно сказал Женя,- моя гипотеза объясняет появление слоя Мохоровичича, как, впрочем, и слоя Конрада, отделяющего граниты от базальтов. Объясняет и то, что до сих пор объяснить было трудно: почему земная кора материков гораздо мощнее, чем под дном океана.

- Круговорот воды и круговорот вещества, который обновляет материки? заинтересованно вставил Игорь Дашков, нервно теребя свою голландскую бородку.

- Материки целиком смываются за какие-нибудь десять миллионов лет и за столько же лет обновляются. Тонкий слой коры под океаном тоже обновляется и формируется благодаря вертикальной циркуляции воды.

- Но может ли вода проникнуть на такую огромную глубину-к самой нижней границе коры? - спросил Краснов, жмурясь. Лицо его покрылось красными пятнами, руки заметно дрожали, и он их спрятал.- Ведь на пути воды лежат и плотные породы, и каменные массивы невероятной толщины?

Женя пожал плечами.

- Конечно, может. Ведь абсолютно непроницаемых пород нет.

Женю буквально закидали вопросами, и я уже думал, что все обойдется. Но не обошлось. Ничего они ему не простили.

- Какое глубочайшее пренебрежение к коллективу,- гневно говорил Игорь Дашков. Он был просто вне себя. Жилы на его висках набрякли, под обветренными щеками ходили желваки.- Товарищ Казаков нас просто не считает за ученых. Когда он вычеркнул из плана тему самостоятельного комплексного исследования и низвел сотрудников обсерватории до "фабрики данных", он это показал достаточно ясно. Кстати, эта тема касалась глубинных разломов земной коры... Сам он все это время работает над созданием своей гипотезы (остроумной, не спорю), но совершенно один, не привлекая к ней коллектив, ни с кем не советуясь, даже не ставя в известность. Какой глубочайший эгоцентризм!

Слово брали один за одним (собрание вел Иннокентий Трифонович), и все крыли Женю. Ох и крыли! Женя сидел бледный, злой, ощетинившийся. Серо-синие глаза его от бешенства потемнели. Волосы, в начале собрания тщательно зачесанные назад, спутались и торчали вихрами, как у мальчишки; крупный, красивый рот кривился. Как хорошо, что в этот горький для него час здесь не было Лизы...

Мне невольно вспомнилось, как семь лет назад в этой же кают-компании решалась судьба Абакумова. Как Женя безжалостно требовал предать его суду. Как он до того разошелся, что обвинил сотрудников полярной станции в укрывательстве преступника. Однако его правда чуть ли не оборачивалась ложью, так как он не понимал и не желал понять нового Абакумова, к которому вчерашняя правда уже не подходила. И жизнь показала, что правы были те, которые мыслили гуманно.

А теперь Женю самого судил коллектив обсерватории. Только теперь коллектив играл ту роль, что тогда исполнял Женя, и, кажется, их тоже занесло, как тогда Женю.

Женя был один и остро чувствовал это. Все против одного. Всё-всё ему припомнили. Они хрипели, перечисляя одну его вину за другой. А потом слово попросил Марк.

Марк вышел, остановился рядом с кафедрой, невысокий, худенький, и грустно обвел всех светлыми, серыми глазами.

- Я внимательно слушал вас всех,- начал он,- в отдельности каждый как будто прав, но все вместе вы не правы. Вы увлеклись своей неприязнью к Казакову и забыли главное, что Казаков талантлив...

- Ну и что из этого? - злобно выкрикнул Краснов.

- Как что? - удивился Марк.- Это же самое главное! Что толку, если человек предупредителен, не забывает спросить, как ваше здоровье, умеет ладить как с подчиненными, так и вышестоящими, но при этом бездарен, как высохший пень. По-моему, пусть лучше у него будет не знаю какой плохой характер, лишь бы человек был талантлив и от него был толк в том деле, которое он делает.

Конечно, Евгений Михайлович эгоцентричен, как вы говорите. Попросту эгоист. Не ставит вас ни в грош. Так заставьте его считаться с вами. Пусть он восхищается вашими гипотезами, как невольно, я ведь видел, восхищались вы. Пусть не гипотезами - не всем дано их творить, но хоть своеобразными мыслями. В Казакове слишком много индивидуальности, это правда...

- Индивидуализма! - выкрикнул Краснов.

- ...Но в вас, товарищи, слишком мало! Он низвел вас до уровня "фабрики данных". Как же вы позволили это с вами проделать? Бывший директор обсерватории профессор Кучеринер прилагала все силы, чтобы вырастить из вас настоящих ученых. Простите, но мне это кажется чепухой. Настоящего ученого, композитора, поэта не выращивают. Они сами родятся и сами вырастают. Чем талантливее человек, тем он могущественнее духовно!

Интересно также, почему вы до этого дня молчали? Если бы кто-то из вас не привез из отпуска слухи о неприятностях у Казакова, о том, что он уже раз споткнулся - и это вам придало храбрости,- вы бы так и не осмелились высказать все ему в глаза. Вас не устраивает такой директор, как Казаков? Почему же вы тогда терпите и критикуете только исподтишка? Почему не потребуете другого директора, который не ущемлял бы ваше самолюбие? И вот что я еще скажу. Когда приедет этот другой директор - кто бы он ни был,- ему никогда не удастся сделать из Евгения Казакова только регистратора наблюдений. Из него - не удастся. Что касается отношения директора с коллективом, то, если он вас не устраивает, требуйте другого директора.

На этом Марк окончил свою речь, вызвав всеобщее негодование - и директора, и коллектива. А меня вдруг, ни к селу ни к городу, разобрал неудержимый смех. На меня смотрели с удивлением, а Ведерников даже красноречивым жестом покрутил возле виска. После речи Марка собрание решило, что пора "закругляться". Постановили: отчетный доклад и проделанную работу признать удовлетворительными, а Жене принять критику к сведению.

Когда мы с Марком вернулись в нашу комнату, я дал себе волю и вдоволь нахохотался. Марк никак не мог понять, что именно мне так смешно, и, подумав, сказал: "Тю!" Потом размечтался, как мы станем астрономами и "может, нам доведется поработать на Луне!" Вообще-то это было соблазнительно! Черт побери! А то, что меня интересовала Земля, всякие планетарные процессы в глубине,- так астрономия, современная астрономия, могла помочь постигнуть эти процессы.

Перед сном я перечитал письма, полученные еще с утренней почтой и прочитанные в течение дня раз десять. Среди писем было и от Гарри Боцманова. Мы его прочли вслух вместе с Марком. Хотите, приведу его полностью? Вот оно:

"Дорогой Коля! Пишет тебе самый счастливый человек на Земле - Гарри Боцманов, кок с антарктической станции на острове Грина. Я нашел-таки своего профессора Черкасова...

Но расскажу все по порядку, как в тех романах, что ты мне когда-то рассказывал мальчиком. Я благополучно добрался до Одессы и нашел китобоя, где меня с нетерпением ждали мои друзья-моряки. Их скучный нафталинный кок тотчас уступил мне свое место на камбузе, и в тот же вечер я накормил братву пельменями по-сибирски (добавки сколько хочешь!). А после ужина мы устроили на палубе такое веселье, так отплясывали "яблочко", гопак и твист, что сам капитан и сказал: "Вот это кок!"