Михаил Коршунов - Мы приехали лентяйничать

• Название: Мы приехали лентяйничать
• Автор: Михаил Коршунов
• Издательство: Детгиз
• Жанр: Детская проза
• Год: 1961

Повесть из сборника «В зимнем городе».

---

— И не «Украина», — вмешивается Спартак, — а электроход «Россия».

Корабль, охваченный огнями, подходит к порту. Вокруг так покойно — и в море и в горах, — что с корабля долетает музыка.

На носу сильным толчком света загорается прожектор. Освещает не только порт, а и городские переулки высоко в горах.

Корабль рулит к молу. Тихий ход! Стоп машина!

Звенит цепной канат станового якоря, и электроход, пришвартовавшись, роняет в море огни. Мы наконец разбираем название: «Победа».

Съемка кинокартины «Адмирал Ушаков» продолжалась. На набережной из дерева и полотна выстроили белую колоннаду с лепным фронтоном и большими ступенями.

По вечерам вспыхивала вольтовая лампа «ДИГ» — дуга интенсивного горения. Вспыхивали и более тусклые — юпитеры с марлевыми сетками и всевозможные лампы-подсветы — «бебики». Всем этим хозяйством управляли осветители.

О названиях ламп и о людях, управляющих ими, я узнал позже, и узнал от Тани. Как и при каких обстоятельствах, я еще расскажу.

В городе поселилась сказка. По улицам маршировали переодетые кирасирами и гренадерами матросы в треугольных шапках с золотыми кисточками и в белых лосевых ремнях крест-накрест. У офицеров позвякивали шпаги и кортики, развевались на шляпах плюмажи, сверкали эполеты с красными и серебряными шнурами. На рукавах были повязаны шелковые банты победителей.

На съемку и со съемки шли женщины и мужчины, одетые турками, креолами, итальянцами: в ярких шляпах с бахромой, в черных мантильях, в суконных плащах, в тюрбанах, с фальшивыми жемчугами. Шли украшенные серьгами, монистами, браслетами.

Попадались даже монахи, подпоясанные кокосовыми веревками, с пробритыми головами и с четками из пахучего сандалового дерева. Гудели бубны и банджо.

На набережной между пальмами и японскими мимозами появились фонари со свечами и жировыми горелками.

На рейде застыла трехмачтовая баркентина. Возле баркентины стоял клипер с украшенным золотой резьбой форштевнем.

«Динь-динь, динь-динь!» — звонил тоненький колокольчик у него на юте. «Донг-донг, донг-донг!» — отвечал басом двадцатифунтовый колокол на баке. На клипере и на баркентине сверкали оттертые песчаником и густо промазанные льняным маслом палубы.

Мы с ребятами гуляли по сказочному городу, и нам вспоминались приключения из старинных книг, в которых говорилось о летучих голландцах, о впередсмотрящих, о тайфунах, о смелых невольниках, разбивавших цепи на галерах, о кругосветных путешествиях адмирала Крузенштерна и капитана Головнина.

4

От нашего приятеля Гошки приходили из Москвы директивы.

Во-первых, мы с Леной должны были собирать образцы цветов и листьев и высылать Гошке для гербария. Во-вторых, ловить бабочек и насекомых для коллекции. В общем, указания следовали за указаниями: раздобыть моллюсков — мидию и гребешок; узнать, что за щука сарган и кого она ест; уточнить, водятся ли в Черном море раковины-хищники под названием «морские желуди». Потом был прислан рисунок бабочки «кавалер» — белой с темными хвостами.

Мне и Лене вменялось в обязанность изловить таковую и доставить в Москву. Для чего, писал Гошка, необходимо сделать расправилку и сушилку, с помощью которых обрабатываются бабочки.

Мы пожаловались Тане, что нигде не можем разыскать моллюска и бабочку «кавалер». Таня посоветовала зайти в магазин «Подарки Крыма». Какова была радость, когда в «Подарках Крыма» мы обнаружили «кавалера», и даже в готовом виде — расправленного и засушенного. В этом же магазине удалось еще купить маленького краба. Он тоже был расправленный и засушенный.

А вот моллюска мидии не было. Мы с Леной подумали и решили, что краб вполне его заменит.

Гошкина страсть к коллекциям была велика. Среди друзей он слыл знающим человеком в ботанике и зоологии. Я, например, не от кого другого, как от Гошки, узнал, что скорпионы не пьют воды и что осы уничтожают мух.

В семье мать и отец поддерживали Гошку, а вот бабушка была против. Она пугалась загромождения единственной комнаты, в которой жила вся семья, образцами, экземплярами, видами и подвидами из Гошкиных накоплений.

И когда бабушка и внук недавно провели вместе лето в Подмосковье и потом возвращались домой, то бабушка укоряла Гошку: «Комната двадцать квадратных метров, а ты опять везешь стрекозла!..» Но Гошка был неумолим.

Мы с Леной побывали в Никитском ботаническом саду, недалеко от Ялты, где набрали для Гошки образцы растений и листьев: пампасскую траву, окант, пробковый дуб, индийскую сирень, секвойю гигантскую, магнолию калифорнийскую.

С образцами пришли на почту, чтобы вложить в конверты и отослать Гошке.

С одним образцом получилась заминка — с листом калифорнийской магнолии. Лист не помещался в конверт.

Я призадумался: как быть? Вмешалась Лена. Она взяла у меня лист и обратилась в окошко к девушке-администратору:

— Можно отправить вот этот лист?

— Как — лист?

— Ну, очень просто — вроде открытки. Поглядите, он плотнее, чем картон. — И Лена передала девушке лист. — Вы понимаете, это необходимо для гербария одному мальчику в Москве. Очень необходимо! Мы надпишем на листе адрес, наклеим марку, и готова открытка.

— Марку, адрес, — повторила машинально девушка, разглядывая лист. — Пройду к начальнику и узнаю, возможно это или нет.

— Узнайте, будьте добры.

Девушка ушла.

— Ну что ты затеяла! — сказал я Лене. — Начальник смеяться будет. Подумает, что тебе солнцем голову напекло.

— Ничего он не подумает. Я даже в книге об этом читала, еще в детстве.

Только было я хотел спрятаться за колонну — будто никакого отношения к даме с калифорнийским листом не имею, — девушка вернулась и сказала, что начальник разрешил послать.

Лена взглянула на меня, как на трусливого таракана, потом презрительно проговорила:

— Напиши адрес и наклей марку.

Я взял лист, вывел на нем крупными буквами адрес и наклеил в углу марку.

На обороте сообщил Гошке, что это лист с дерева вечнозеленой магнолии и что семена ее впервые были завезены в Крым в 1817 году из Калифорнии. Так было написано на табличке при дереве в Никитском ботаническом саду.

Мы опустили лист в почтовый ящик, и он поехал в Москву.

5

Таня была девочкой удивительной: она знала уйму загадок, головоломок, шуточных задач, ребусов.

Когда я и Лена укладывались на ночь в кровати, Таня укладывалась на диванчике, а Динка и Марта — на раскладушке, мы, прежде чем потушить мухомор, слушали Таню, которая задавала загадки и головоломки.

— Скажите, как правильно: перепонная барабанка или пирепонная барабанка?

Лена спешит ответить первой:

— Конечно, перепонная.

Таня спокойно возражает:

— А может, барабанная перепонка? — не выдерживает и хохочет.

Все это тем более смешно, потому что Лена во время войны работала процедурной сестрой в госпитале.

Не выдерживаю и я и тоже хохочу. Слышно, как у Динки и Марты звякают номерки на ошейниках, — это собаки поднимают головы, стараются понять причину веселья. Лена почему-то грозит мне пальцем и потом тоже смеется.

— А вот как, по-вашему, — продолжает Таня: — плыли на пароходе два капитана — один сухопутный, другой морской…

Я внимательно слежу за интонациями голоса Тани, пытаюсь уловить тот момент, где она сфальшивит, поторопится — тут-то и кроется в загадке подвох.

Но Таня говорит ровным и даже будто безразличным голосом:

— Значит, один сухопутный капитан, а другой — морской. А маяк на берегу то погаснет, то потухнет, как у нас в Ялте. Который из капитанов первый увидит маяк?

Тут уже наступает моя очередь. Я не выдерживаю и говорю:

— Наверное, морской капитан: у него должен быть бинокль.

За ширмой тишина.

Потом доносится еле сдерживаемый, приглушенный подушкой смех.

— Маяк ведь, — говорит наконец Таня, — то погаснет, то потухнет! Он и не горит вовсе!

И опять мы все смеемся. И Динка и Марта тоже, очевидно, смеются, трясут головами, потому что у них беспрерывно звенят ошейники.

А загадкам, скороговоркам, шуточным задачам нет конца. Что вверх ногами растет? Оказывается, сосулька. В какое озеро впадает триста тридцать шесть рек, а вытекает одна? Выясняется, что это озеро Байкал с рекой Ангарой. Скажите быстро: «Щетинка у чушки, чешуя у щучки».

А на море гремят выстрелы и отражаются на небе высокими огненными свечками.

— Адмирал Ушаков турок бьет, — говорит Таня. — Ну что, будем спать? Тушить свет?

И, как всегда, из-за ширмы просовывается тонкая детская рука и поворачивает выключатель на мухоморе.

6

Я сидел дома один с собаками. Таня ушла в школу получать тетради и новые учебники для пятого класса. Лена с камышовой корзинкой отправилась на базар за дынями и виноградом.