Борис Тененбаум - Великий Макиавелли. Темный гений власти. «Цель оправдывает средства»?

• Название: Великий Макиавелли. Темный гений власти. «Цель оправдывает средства»?
• Автор: Борис Тененбаум
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-54146-1

«Я хочу попасть в ад, а не в рай. Там я смогу наслаждаться обществом пап, королей и герцогов, тогда как рай населен одними нищими, монахами и апостолами» – кто еще мог сказать такое, кроме великого Николо Макиавелли, автора бессмертной книги «Государь» («II Principe») и самой «неполиткорректной» формулы власти: «Цель оправдывает средства»! Много лет будучи секретарем Совета десяти Флорентийской республики и выполняя важнейшие дипломатические поручения, Макиавелли знал изнанку власти не понаслышке и даже после краха карьеры, лишившись возможности заниматься политикой, продолжал исследовать ее природу в своих книгах, главная из которых, «Государь», была напечатана лишь через пять лет после его смерти. А еще через семь – запрещена в первый раз. Потом ее запрещали бессчетно и повсюду, проклиная автора как «сына Сатаны», «пророка тирании» и «темного гения Возрождения». Но Макиавелли просто имел мужество писать то, с чем были согласны, но о чем предпочитали помалкивать власть имущие, – что искусство политики вне морали и религии, что христианское смирение лишь ослабляет государство, отдавая его в лапы не встречающим отпора негодяям, что в борьбе за власть все средства хороши, а значит, в конечном счете цель оправдывает средства...

Читайте новую книгу от автора бестселлеров «Великий Черчилль» и «Великий Наполеон» – лучшую биографию «темного гения власти», заветам которого политики следуют вот уже полтысячи лет.

---

III

Где-то к середине XV века, уже после того как был проведен Catasto 1427 года, о котором мы говорили, во Флоренции возникли Медичи.

Собственно, что значит – возникли? Семья была старая, жила во Флоренции с XII века и занималась банковским делом. Что до «медицинской» фамилии, то, по одной из версий, один из родоначальников клана был врачом (medico) при дворе Карла Великого. Злые языки, впрочем, утверждали, что не врачом, а аптекарем, и не у Карла Великого, а у кого-то другого, много попроще. Во всяком случае, представители рода Медичи уже к концу XIV века составили себе столь значительное состояние, что начали мешаться в политику. И политиками они оказались не менее талантливыми, чем банкирами. Они играли на противоречиях между цеховой знатью и «тощим народом», добивались высоких должностей вроде поста гонфалоньера справедливости, но однажды доигрались до того, что семья их была изгнана из Флоренции по подозрению в заговоре с целью захвата власти. А после того, как срок их изгнания истек, им запретили занимать общественные и государственные должности.

Медичи сосредоточились на своей банковской деятельности – и так преуспели, что сумели вернуться в политику.

Заглянем в энциклопедию еще разок:

«...В начале XV ст. Джованни Медичи достиг высших должностей, а в 1434 г. его сын Козимо, воспользовавшись недовольством народа знатью за частые войны и тяжeлые налоги, захватил в свои руки власть...»

Вот об этом человеке, Козимо ди Джованни ди Медичи[1], есть смысл поговорить подробней – он-то и придумал удивительный способ преобразования денежной массы в политическую власть, и сделал он это именно что «обаянием». Это при нем Медичи стали самой богатой и могущественной семьей во Флоренции, с настолько обширной сетью клиентелы и патронажа, что они оставили позади все прочие семейства флорентийских олигархов.

Козимо Медичи был человеком очень умным и в своей деятельности банкира и предпринимателя следовал правилу, изобретенному им самим: «...Умение тратить деньги еще важнее, чем умение их зарабатывать...».

Он тратил очень много – от нeгo так или иначе зависело много людей. Люди эти выбирались им столь же тщательно, сколь это делалось им в отношении деловых проектов: риск «вложения» оценивался в соответствии с возможными перспективами выигрыша.

И выигрывал он очень часто. Когда ему после ареста пришлось бежать из Флоренции, вернулся он туда с помощью своего друга и заемщика, папы римского Евгения IV. Вообще репутация необычайно богатого банкира, щедрого к друзьям и вовсе не заносчивого, а напротив, всегда готового помочь, очень ему помогала. Козимо Медичи в отличие от очень многих не просто пользовался влиянием – он еще и совершенно сознательно стремился избегать того, чтобы ему завидовали. Например, он добровольно платил самые большие в городе налоги. Во всех предприятиях Республики, в которых он желал бы участвовать, Козимо неизменно устраивал так, чтобы не он выступал в качестве инициатора дела и вообще создавал впечатление, что за проект он берется только по просьбе большинства – или, скажем, влиятельных людей, которым он не может отказать. Все это было только видимостью, которую Козимо Медичи усердно создавал. Скажем, его высокие налоги были вовсе не так высоки, потому что подлинных размеров его состояния не знал никто. Он держал секретные счета, спрятанные так, что до них не дознался бы никакой асессор, он преувеличивал размеры своих потерь по убыточным займам и приуменьшал доходы, получаемые им от выгодных предприятий.

Делалось это тем легче, чем большее количество клиентов обслуживал его банк, у которого было множество отделений по всей Италии, и даже и шире, по всей Европе.

А взятки, льготные займы, предоставление доли в выгодных предприятиях самым разным людям в его родной Флоренции сделало его человеком чрезвычайно влиятельным, и при этом без того, чтобы он был на виду, обремененный официальными полномочиями.

И в результате он мог манипулировать даже налоговой бюрократией города, и его недруги вдруг обнаруживали, что с них требуют куда больше, чем полагалось бы. Что, конечно же, всегда можно было уладить, переговорив с «простым гражданином Флоренции», Козимо Медичи.

Иностранные послы, собственно, с самого начала получали инстрикции от своих правительств – в случае серьезной проблемы не тратить время на обсуждение вопроса с официальными властями Флоренции, а сразу идти к «простому гражданину».

Как писал впоследствии Энеа Сильвио дель Пикколомини, секретарь папы Евгения: «...все политические дела решаются в доме Козимо Медичи. Это он решает, кто займет какую должность, он решает вопросы войны и мира, он контролирует принятие законов. Он король Флоренции – во всем, кроме титула...»

Энеа Сильвио дель Пикколомини знал что говорил и в политике разбирался замечательно. Настолько замечательно, что в 1458 году он cам добьется избрания на папский престол и станет Пием II, папой римским.

Но до этого еще далеко – пока что мы просто говорим о том, как умело Козимо Медичи тратил свои деньги.

IV

Он тратил их в умопомрачительных размерах. Согласно его внуку, Лоренцо, о котором у нас еще будет случай поговорить, семейство Медичи (в основном Козимо) в период с 1434 года по 1478 потратилo на налоги, постройки и благотворительность около 664 тысяч флоринов. Флорин, как мы уже знаем, весил три с половиной грамма, тысяча флоринов – три с половиной килограмма, так что если умножить эти килограммы на 664, то получится две тонны и еще 234 килограмма золота.

Есть смысл сравнить эту сумму с доходами Бернардо Макиавелли – сотня флоринов в год.

На что же шел весь этот огромный поток золота? Налоги, понятное дело, – на нужды Республики. Благотворительность – на помощь бедным и на прочие богоугодные дела. Очень много шло на церковь, например, на постройки и украшение монастыря Сан-Марко.

Козимо дружил с архиепископом Флоренции, Антонио Пьероцци. Монах-доминиканец был совершеннейшей противоположностью своему другу – он был человек от мира далекий, аскет и праведник и сурово осуждал ростовщичество. А кем был Козимо Медичи как не исключительно успешным ростовщиком?

Чем-то, однако, они привлекали друг друга – возможно, силой интеллекта? Во всяком случае, они встречались очень часто, в беседах проводили целые часы, а Козимо Медичи в итоге, помимо прочего, подарил монастырю все духовные книги из своей огромной библиотеки.

Библиотека, собственно, была только частью сокровищ, которые были собраны Козимо Медичи. Помимо дел материальных, связанных с банком, торговлей и промыслами, помимо дел духовных, связанных со спасением души, он страстно интересовался новым учением, возникшим в Италии с того времени, когда в ней появилось ощущение утраченного мира античности.

Прошлое показывало образцы и красоты, и мудрости. Работы римских и греческих философов, поэтов и историков старательно изучались, античные статуи и фрески служили образцами для художников и ценились необыкновенно высоко.

На античность вообще смотрели как на образец, и даже стало считаться, что после долгого сна и забвения ее следует как бы возродить. Oтсюда и пошел введенный уже позднее термин «Ренессанс», или, если по-русски, «Возрождение».

Mетодом улучшения человеческой природы, как ни странно, была выбрана филология. Предполагалось, что изучение античной литературы этому очень способствует. Движение это возникло во Флоренции в середине XIV века и даже получило особое название – «гуманизм». Заглянем в энциклопедию и увидим вот что:

«Ренессансный гуманизм является первой стадией развития гуманизма, движением, в котором гуманизм впервые выступил как целостная система взглядов и широкое течение общественной мысли, вызвав подлинный переворот в культуре и мировоззрении людей того времени... Значение термина «гуманизм» в эпоху Возрождения... было: studia humanitatis, «ревностное изучение всего, что составляет целостность человеческого духа», поскольку humanitas означало «полноту и разделённость природы человека». Также это понятие противопоставлялось «схоластическому» изучению «божественного» (studia divina)...»

Эта самая«studia humanitatis» понималась так – познание тех вещей, которые относятся к жизни и нравам и которые совершенствуют и украшают человека», и человек, прошедший такую обработку, смотрел на европейских рыцарей, как золотой флорентийский флорин, будь он не монетой, а человеком, посмотрел бы на грубую монету примитивной чеканки.

Воспитанный человек, по понятиям северной Италии, был просто обязан знать латынь – и не в ее грубо вульгарной форме, унаследованной от Средних веков, а в такой, которая была в ходу во времена Катона, Цицерона и Цезаря. Он должен был знать древних авторов – того же Цицерона или Тита Ливия. Считалось, что неплохо знать и древнегреческий.