Борис Тененбаум - Великий Макиавелли. Темный гений власти. «Цель оправдывает средства»?

• Название: Великий Макиавелли. Темный гений власти. «Цель оправдывает средства»?
• Автор: Борис Тененбаум
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-54146-1

«Я хочу попасть в ад, а не в рай. Там я смогу наслаждаться обществом пап, королей и герцогов, тогда как рай населен одними нищими, монахами и апостолами» – кто еще мог сказать такое, кроме великого Николо Макиавелли, автора бессмертной книги «Государь» («II Principe») и самой «неполиткорректной» формулы власти: «Цель оправдывает средства»! Много лет будучи секретарем Совета десяти Флорентийской республики и выполняя важнейшие дипломатические поручения, Макиавелли знал изнанку власти не понаслышке и даже после краха карьеры, лишившись возможности заниматься политикой, продолжал исследовать ее природу в своих книгах, главная из которых, «Государь», была напечатана лишь через пять лет после его смерти. А еще через семь – запрещена в первый раз. Потом ее запрещали бессчетно и повсюду, проклиная автора как «сына Сатаны», «пророка тирании» и «темного гения Возрождения». Но Макиавелли просто имел мужество писать то, с чем были согласны, но о чем предпочитали помалкивать власть имущие, – что искусство политики вне морали и религии, что христианское смирение лишь ослабляет государство, отдавая его в лапы не встречающим отпора негодяям, что в борьбе за власть все средства хороши, а значит, в конечном счете цель оправдывает средства...

Читайте новую книгу от автора бестселлеров «Великий Черчилль» и «Великий Наполеон» – лучшую биографию «темного гения власти», заветам которого политики следуют вот уже полтысячи лет.

---

Само собой разумелось, что человек, умеющий читать на таком уровне, умеет и писать, и даже неплохо. Данте просто поразил современников мощью своего гения. Петрарка ввел своего рода моду на поэзию.

Нужно ли добавлять, что они оба были по рождению флорентийцами? Нужно ли говорить, что Козимо Медичи, фактический правитель Флоренции, страстно увлекся тем, что составляло славу его родного города?

И, как сказано в энциклопедии, «с этих пор и до конца столетия фамилия Медичи управляет республикой и приобретает громкую известность покровительством всем направлениям Ренессанса...»

Со всем своим умом, со всей своей энергией и со всеми своими большими деньгами и обширными связями Козимо Медичи взялся за дело помощи новому захватившему его учению – гуманизму.

V

В Европе того времени существовала ясная и понятная социальная иерархия, которая стояла на идее вассалитета: в IX веке франкский король Людовик Благочестивый повелел, чтобы каждый в королевстве был чьим-то «человеком». B государстве был верховный сюзерен, обычно король. Он жаловал землю своим вассалам – герцогам и графам, а те в свою очередь жаловали ее баронам и далее бароны рыцарям. За это вассал был обязан состоять в совете при своем господине, нести воинскую повинность в войске сюзерена (обычно 40 дней в году), защищать границы его владений, а также в случае поражения выкупать господина из плена. A cеньор был обязан защищать своего вассала от военного нападения.

Еще до того, как флорин стал европейским золотым стандартом, современники с недоумением отмечали, что в Италии иерархия вассалитета вывернута наизнанку. То есть не во всей Италии, конечно, – на Юге все было в порядке, и тамошние властители, предшественники короля Фернанте, никаких сложностей с вопросами ранга своих подданных не имели.

Но вот на севере Италии дела обстояли так, что болонские нотариусы путались в том, чье имя в деловой переписке им следует писать на первом, главном, месте. По традиции, если герцог писал барону, то свое имя он ставил впереди. Если же барон писал рыцарю – то впереди стояло имя барона. А если любой дворянин писал купцу, то гордое дворянское имя по праву занимало полагающееся ему первое место[2].

В общем, все выглядело ясно и логично – даже с придирчивой точки зрения нотариуса – до тех пор, пока не возникал особый случай. Eсли переписка шла между бароном и флорентинским или венецианским купцом, дело полностью теряло свою кристально чистую ясность и начинало зависеть от того, кто кому из двух участников переписки был больше нужен. Очень часто оказывалось, что это не барон был нужен купцу в качестве защитника, а купец был нужен барону – в качестве банкира.

Эта вывернутость наизнанку особенно сильно ощущалась во Флоренции. Даже если отвлечься от очевидного примера Козимо Медичи, в заемщиках которого числились папы и короли, то какие-то вещи в Республике Флоренции были закреплены просто структурно.

Гражданские права могли принадлежать только и исключительно членам гильдий, а «все прочие» были лишены не только права на государственные должности, но даже и права голоса.

«Прочими» при этом считались такие категории, как чернь, иностранцы и дворянство. С чернью – понятно. Иностранцы – они и есть иностранцы. Но вот исключение дворянства и отстранение его от всякого участия в государственных делах Республики действительно было необычным и ломало традицию...

Этот порядок вещей отражался на многих вещах помимо социальной иерархии.

Скажем, в Европе идеалом считалось наличие у благородного человека рыцарских добродетелей: доблести, верности, в той или иной степени – благочестия. В конце концов, система иерархии в какой-то спепени распространялась и на королей, которыe могли в свою очередь считаться вассалами папы римского. Короли, правда, это положение часто оспаривали и утверждали, что они вассалы непосредственно господа бога... Что, в свою очередь, оспаривала церковь, в результате чего и сложился некий компромисс: короли стали «старшими сыновьями Церкви...» и «защитниками веры Божьей». В общем, как бы то ни было, рыцарю было положено быть не только верным и доблестным, но и благочестивым – иметь предков, участвовавших в Крестовых походах, считалось очень почетным, и знатность рода имела огромное значение...

Знать торговых городов северной Италии – не только Флоренции – смотрела на вещи иначе. Для банкиров и купцов «верность» и «доблесть» измерялись не в воинской, а в совершенно другой системе координат, а уж на «благочестие» они смотрели и вовсе приземленным взглядом, так сказать, – по-соседски.

Рим был недалеко, степень веры, как правило, обратно пропорциональна расстоянию до ее источника[3]. Hy, а уж о множестве деталей, свойственных «викариям Христа» как земным людям, флорентийцы и венецианцы тоже знали не понаслышке...

И все больше и больше в Италии стал распространяться другой, нерыцарский идеал подлинно благородного человека. Собственно, идея «культивации» просто напрашивалась. В Италии все делали куда лучше, чем в других частях Европы, даже исконно принадлежавшее дворянству искусство фехтования – и то изучалось во Франции или в Германии по пособиям, разработанным и напечатанным в Италии.

Италия в то время была культурной столицей Европы. А Флоренция была культурной столицей Италии. Могущество Флоренции стояло на ее умении «улучшать шерсть».

Может быть, можно улучшить и человека?

VI

На известной картине Боттичелли «Поклонение Волхвов» в галерее Уффици во Флоренции изображены члены семьи Медичи. В общем, тo, что вам расскажет экскурсовод, зависит от экскурсовода. Он может рассказать вам, например, вот это:

«...Картина была заказана Джуаспарре ди Заноби дель Лама, богатым банкиром, близким к семье Медичи, для фамильного алтаря в церкви Санта-Марии-новелла во Флоренции. Эта священная сцена сегодня очень интересна еще и потому, что многие фигуры изображают членов семейства Meдичи...».

Экскурсовод, может быть, расскажет вам о Козимо Медичи и людях из его окружения, изображенных с ним вместе:

«...Существует много противоречий при определении их на картине. Пришли к соглашению, что старый король (Каспар, согласно истории), стоящий на коленях перед Марией, имеет лицо Козимо Старшего; рядом, в роли Балтазара (в красном плаще, в центре), изображен его сын Пьеро, прозванный Подагриком; cтарший сын Пьеро – Лоренцо, прозванный Великолепным, – это молодой человек в черном с красным воротником (справа, в профиль); человек слева, в красном, с цепью на груди, его младший брат Джулиано; пожилой, седой человек справа, смотрящий на нас – дель Лама...»

Видите, как интересно? Козимо, оказывается, старший из иноземных волхвов-королей, пришедших поклониться младенцу-Иисусу. С ним – его старший сын, Пьеро – или Пьетро, что одно и то же – «прозванный Подагриком», и сыновья Подагрика, Лоренцо и Джулиано, внуки Козимо. И даже заказчик картины, мало кому ведомый ныне мессер – уважительное обращение, эквивалент теперешнего слова «господин», – носивший звучную фамилию дель Лама, и тот нам виден и сейчас, через столько веков.

Hо, конечно же, нет ни одного экскурсовода, который не указал бы на правый нижний угол композиции, где Боттичелли изобразил себя. Он обернулся и увереннно смотрит на нас из картины. Он, по-видимому, знает – художников помнят лучше, чем их клиентов. И это правда.

Даже Козимо Медичи, поистине великий человек, бессмертие приобрел не великими сделками и не грандиозными барышами, а тем, что заказывал картины и фрески людям вроде Сандро Боттичелли, и лицо Козимо сейчас помнят только потому, что он – возможно, всего лишь возможно – послужил Боттичелли моделью для волхва Каспара.

Портрета Бернардо Макиавелли не сохранилось. Но тем не менее его помнят и сейчас. Конечно, он был небогат и делами занимался спустя рукава, и полученное им юридическое образование не употребил должным образом. Oн написал о себе однажды – и нe где нибудь, а в налоговом документе – «оплачиваемого занятия не имею». Чистая правда – нотариус по образованию, Бернардо Макиавелли оплачиваемых занятий не имел, и клиенты его своим вниманием не жаловали. Ясное дело, что у нотариуса Макиавелли не было ни особых дарований, ни особых амбиций.

И все его права на бессмертие состоят в том, что в 1469 году у него родился сын, Никколо Макиавелли.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Имена вроде «Козимо ди Джованни ди Медичи» формировались по принципу соединения личного имени, в данном случае «Козимо», с именем отца, в данном случае «Джованни», с прибавлением имени рода, «Медичи». В очень вольном переводе на русский такое имя звучало бы как «Кузьма Иванович Дохтуров».

2. М.А. Гуковский, «ИТАЛЬЯНСКОЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ»: «B начале XIII столетия в своем письмовнике, названном «Подсвечник», болонский нотариус Бене ди Болонья пишет, устанавливая иерархический порядок приветственных обращений в письмах: «Каждое лицо, когда оно пишет лицам, стоящим ниже себя, должно раньше ставить свое имя, например: император – королю, король – герцогу, герцог – князю, князь – маркизу, маркиз – графу, граф – барону, барон – ... – рыцарю, рыцарь – купцу и любому человеку из народа или плебею... Но иногда случается, что даже бароны ставят раньше имена купцов, ибо сами они гуляют босыми и ходят пешком, купцы же разъезжают на колесницах и на конях, ибо святейшая в наши времена вещь – величие богатства».