Жан-Люк Энниг - Краткая история попы

• Название: Краткая история попы
• Автор: Жан-Люк Энниг
• Издательство: КоЛибри
• Жанр: Искусство и Дизайн
• Год: 2006
• ISBN: 5-98720-023-7

Не двусмысленную «жопу», не грубую «задницу», не стыдливые «ягодицы» — именно попу, загадочную и нежную, воспевает в своей «Краткой истории...» французский писатель и журналист Жан-Люк Энниг. Попа — не просто одна из самых привлекательных частей тела: это еще и один из самых заметных и значительных феноменов, составляющих важнейшее культурное достояние человечества. История, мода, этика, искусство, литература, психология, этология — нигде не обошлось без попы. От «выразительного, как солнце» зада обезьяны к живописующему дерьмо Сальвадору Дали, от маркиза де Сада к доктору Фрейду, от турнюра к «змееподобному корсету», от австралопитека к современным модным дизайнерам — таков прихотливый путь, который прошла человеческая попа. Она знавала времена триумфа, когда под солнцем античной Греции блистали крепкие ягодицы мраморных богов. Она преодолела темные века уничижения, когда наготу изображали лишь затем, чтобы внушить к ней ужас. Эпоха Возрождения возродила и попу, а в Эпоху Разума она окончательно расцвела: ведь, если верить Эннигу, именно ягодицам обязан Homo sapiens развитием своего мозга. «Краткая история попы» - типично французское сочетание блеска, легкости, остроумия и бесстыдства.

---

В чем причина подобной избыточности? Неужели у женщин той далекой эпохи действительно было такое анатомическое строение? Или статуэтки изображали божество охотников и земледельцев? Ученые, занимающиеся доисторической эпохой, видят в этих изделиях из глины, кости, угля и золы изображение матери, но тут есть о чем поспорить — ведь только треть известных нам статуэток изображает беременную женщину. Возможно, речь идет о жрицах каких-то доисторических религиозных культов? Или о «бесстыжих» Венерах, вроде тех, что были найдены в Ложери-Бас, Гримальди и Монпазье, — ромбовидных созданиях, формой и размерами напоминающих вульву? О женщинах, выставляющих напоказ свои формы и наготу в более чем смелых позах (у одних ноги широко раздвинуты, у других колени сведены, а зад куполом вздернут вверх)? Не вожделение ли вызвало к жизни эти огромные доисторические зады? Вот вопрос, который требует ответа. Судя по всему — именно оно. В некоторых (правда, весьма немногочисленных) изображениях преувеличенно пухлые ляжки можно принять за мошонку, а длиннющие шеи наводят на мысль о восставшем пенисе — вспомним рисунки Пикассо (1927). Совершенно очевидно, что магические способности женщины должны были лишь обеспечить удачную охоту или воспроизводство здорового потомства, так что эти статуэтки были ex voto[3] эрекции.

У Десмонда Морриса есть своя теория, объясняющая подобное накопление ягодичного жира. В те времена, говорит он, люди, подобно всем остальным приматам, совокуплялись в положении «мужчины сзади» и женщины подавали сексуальные сигналы задом — как обезьяны. Чем «богаче» была эта часть женского тела, тем сильнее она привлекала мужчин. Но громоздкий зад доставлял много неудобств, и люди в конце концов перешли к копуляции «лицом к лицу». Вследствие этого груди увеличились в размерах, подражая обширным полушариям ягодиц. Так появилась более гармоничная и изящная женская фигура. Такой она остается и в наши дни, хотя в лесах юго-западной Африки, в племенах бушменов, сохранились женщины с гигантскими ягодицами. Изображения таких же выдающихся задов встречаются в наскальной живописи Зимбабве и Южной Африки.

Теория Морриса изящна и правдоподобна. Многие исследователи отмечают, что в Африке главными критериями женской красоты считаются роскошный зад и плавная, как у львиц, походка. В Мавритании долгое время существовали специальные дома, где целые армии служанок откармливали девушек на выданье, помогая им стать тучными: как говорится, хорошей женщины должно быть много. В Нигерии, как пишет Мунго Парк[4], даже не претендующая на выдающуюся красоту женщина может ходить, только если ее поддерживают под руки две рабыни, а идеальная красавица весит столько, что передвигается верхом на верблюде. Дарвин в своем фундаментальном труде «Происхождение человека и половой отбор» (1871) писал: «Сэр Эндрю Смит видел однажды почитавшуюся красавицей женщину, у которой эта часть тела достигала таких размеров, что, опустившись на землю, она была способна встать, лишь добравшись ползком до какого-нибудь откоса. Если верить Бертону, сомалийцы, выбирая жен, выстраивают кандидаток в шеренгу и отдают предпочтение тем из них, которые a tergo[5]- наиболее заметно выдаются».

Из всего этого можно сделать один вывод: встав на две ноги, человек остался доволен результатом. Потрясенный изобилием женской плоти, он как можно дольше пытался сохранить воспоминание о ней. Но поскольку женщина предпочла избавиться от части своих достоинств и «втянула» попу, мужчине пришлось довольствоваться всевозможными суррогатами. Так возникла мода на буфы и фижмы, призванные увеличить ягодицы дам и утолить печаль кавалеров. В первые годы Третьей республики во Франции на свет появилась роскошная задница, схожая немыслимыми размерами с доисторической: она была полностью искусственной и называлась турнюром или шаром (что подчеркивало ее сходство с аэростатом), или попросту фальшивым задом. На самом деле эта фальшивая попа — наследница фижм и кринолина — была в лишь напоминанием о былом великолепии: каркас из металлических прутьев с различными наполнителями (например, из конского волоса) никого не мог обмануть, но придавал женскому заду величественный вид. То было время фальшивого блеска, «показных» задниц.

Злые языки утверждали, что дамы в турнюрах весьма похожи на жирных гусынь, хотя они скорее напоминали лебедей. Малларме обожал недоступно-возвышенную красоту высокомерных и чувственных прелестниц в туалетах цвета небесной лазури, скабиозы и чайной розы. Кто-то сравнивал их с кентаврами, загадочными мифологическими созданиями, но этот образ не выдерживает никакой критики: все-таки у дам было всего две ноги! По большому счету, никто не мог точно сказать, на кого или на что похожа женщина и остается ли она вообще существом из плоти и крови. Скрытая складками, бантами и воланами, женщина не ступала, а скользила по земле. Белизна кожи волновала мужчин, а накладные попы, хоть и радовали глаз, не могли не заронить в умы буржуа невольного сомнения: а что на самом деле находится внутри? Никогда еще в адрес женщин не говорилось столько грубостей. Жюль Лафорг[6] писал, что женщина есть не что иное, как «пустота, одетая в фижмы», а Эдмон Гонкур называл ее «нулем в кринолине».

И в конце концов женщина избавилась от кринолина, сменив его на змееподобный корсет,. Утянув до невозможности талию, она прогнулась в пояснице, женский силуэт стал извилистым. Бюст был прижат, живот подтянулся, а зад казался таким огромным, что женщина окончательно утратила человеческий облик. Жак Лоран в книге «Нагота прикрытая и неприкрытая» — остроумнейшей истории женского белья — обращает внимание на любопытное обстоятельство: именно в ту эпоху, когда нижнее белье впервые попыталось оказать сопротивление любовным порывам, Фрейд разработал свою теорию подавления. В те же годы весь Париж ринулся смотреть пьесу «Иветта ложится спать» — первый в мире стриптиз: на сцене под звуки фортепиано дама медленно снимала платье и ложилась в постель. Создатели спектакля, поставленного в 1905 году, хотели пощекотать нервы буржуа — и им это удалось. По мере того как женщина раздевалась, зрители получали возможность убедиться, что явившееся их взорам тело хотя кое- чем и отличается от мужского, но все-таки остается человеческим. К счастью, кубизм вскоре искоренил моду на перекошенные силуэты.

Возродив обычай амазонок, которые отрезали правую грудь, чтобы она не мешала им метко стрелять из лука, некоторые спортсменки стали жертвовать обеими, а иногда вдобавок лишали себя и ягодиц. В 25-30-х годах появилась абсолютно новая — совсем плоская — женщина: эмансипе. А конским волосом стали набивать матрасы.

ГЛАВА 2. Купание

Попа всегда мылась часто. Купание — одно из главных ее занятий. Процесс этот во все времена волновал воображение художников. Многие мастера — например Якоб Ванлоо в картине «Отход ко сну», вдохновленной полотном Йорданса «Кандавл, царь Лидийский, показывает свою жену Гигесу», а особенно живописцы второй половины XIX века, создали обширную панораму омовения попы. Можно догадаться, что, когда были созданы все условия для интимного совершения туалета (уже в XVIII веке женщины начали пользоваться биде), они тут же кинулись рассказывать зрителю о самых интересных моментах этого процесса. Неудивительно, что многих художников называли вуайеристами и даже просто свиньями — так бесцеремонно они вторгались в жизнь женщины. А вот мытье мужского зада гораздо реже становилось объектом изображения — разве что на полотнах Фредерика Базиля, Томаса Икинса или нашего современника Дэвида Хокни. Заметим, что это досадное упущение огорчает не одного любителя изящных искусств.

Попа, конечно, и раньше осмеливалась показаться обнаженной среди садов, но мифологический или библейский сюжет заставлял забыть о непристойности. Конечно, и бесконечные нимфы, убегающие от фавнов, и Сусанны под пристальными взглядами старцев, и Вирсавии, застигнутые врасплох царями, и многочисленные Артемиды, нечаянно встретившиеся с Актеонами, гневались на дерзких нахалов, но не отказывались из-за них от купания. На лицах всех этих героинь столь явно читалась оскорбленная невинность, что мораль никогда не страдала. Но почему же художники так любили этот сюжет?

Жильбер Ласко[7] полагает, что мужчины, грезя о женщине, в действительности мечтают о чем-то влажном, текучем. Кстати, героини далеко не всегда напуганы так сильно, как следовало бы. Вспомним «Купание Дианы» Клуэ. Тугая, кокетливо отставленная попа богини превосходно себя чувствует в гуще леса, среди резвящихся сатиров. Или полотно «Тепидариум» (так назывался теплый бассейн в античных термах), принадлежащее кисти одного из представителей школы Фонтенбло: незваного гостя на картине нет, женские ягодицы наслаждаются купанием в одиночестве. Заметим, кстати, что теплый зад выглядит намного привлекательнее зада замерзшего — тот поджимается, только что не становится вогнутым, словно отказывает вам. Попка, которой тепло, отдается свободно, по доброй воле, она набухает, как губка.