Андрей Руб - Камешек в сапоге

• Название: Камешек в сапоге
• Автор: Андрей Руб
• Жанр: Фэнтези

Фэнтези. Попаданецы. Ну и что ещё вы хотите прочитать в аннотации? Читайте уж книгу.

---

«Древнейшие государства еще не успели окончательно оформиться, а уже стало ясно, что для их благоденствия безопасности мало иметь преданную армию, ревностное чиновничество и прозорливое духовенство. Нужна еще одна сила, способная в случае необходимости поставить на место и вояк, и чиновников, и священнослужителей. Упоминание о первых рыцарях плаща и кинжала можно найти в Ригведе, Книге Мертвых, Ветхом Завете и Законах Хаммурапи.

Ахейцы чтили не только бога воров и торговцев Гермеса, но и суровую Дикэ - покровительницу судей, доносчиков и полицейских. Владыки, манкировавшие шпиками и сикофантами, теряли власть, а зачастую и жизнь. Цезарь, доверявший больше своей божественной проницательности, чем вполне конкретным доносам, был зарезан, как ягненок. Царь Иван Васильевич, окруживший себя опричниками, счастливо правил полсотни лет».

Да, пожалуй, лучше и не скажешь. Мне пришлось озаботиться созданием своей СБ. Нет! Не так. Имперской СБ.

До фига я успел за десять дней. Устал, правда, как собака, но нам привыкать. Пять городков принесли присягу. Два городка принесли присягу графине, как я ей и обещал. А она мне. Значит опять-таки мне. Три — лично мне. Больше не успел объехать. Тут я убедился, что самая быстрая вещь — это слухи.

Сложности возникли только в первом. То, что я творил… даже не знаю, как и назвать. Самодурством… демократией… может даже «перестройкой». Хотя слыша это слово, я сразу вспоминаю Геббельса с его знаменитым: «Когда я слышу слово «культура» — моя рука сразу тянется к пистолету». Только «культуру» можно заменить на «перестройку». Скомпрометировали у нас это слово. Изоврали, изолгали, исказили. Хотя идея была хорошая.

Подскакавшая к городу Жигуту полусотня: одинаково одетых, одинаково вооруженных и очень дисциплинированных солдат — производила сильное впечатление.

Ну-у… не совсем одинаково, скорее даже разномастно. Но плащи-то у всех были точно одинаковые. Пусть пока и красно-зеленые — цвета Глеоков. На это обмундирование денег у графа хватило. «Одинаково вооруженных»… тоже не очень правда. Единственно ружья были у всех… правда тоже разнообразные. Да и дисциплина пока… так себе. Но кулаки деканов и центуриона — успешно преодолевали трудности плохого воспитания в детстве. Мягко и ненавязчиво они проводили мысль — КАК ИМЕННО должен вести себя легионер.  А вот насчет полусотни — чистая правда! Полста рыл это сила. По крайней мере, здесь.

Городок дрянь. Стены, стража, башни… запах. Грязновато и бедновато одетое население. Обычное средневековье. Тут по большому счету все одинаковое. Баярд с пятью легионерами из своего личного десятка, двигавшийся в авангарде попросту захватил ворота, и «удерживал» их — до подхода основных сил. Меня просто задолбало каждый раз вести переговоры. Потом легионеры оцепили центральную площадь и встали парами. Один застыл каменным истуканом, второй зорко поглядывал по сторонам, готовый выстрелить в любой момент.

Я, в черной форме ВКС  уселся посередине в принесенное кресло. Притащили стол, накрыли его белоснежной скатертью, поставили вино и орешки. И начал бить набат. С небольшого храма выходящего фасадом на площадь неслись будоражащие звуки. Театр начался.

Легионеры, не очень церемонясь, выгнали всех из ратуши. И теперь эта кучка разодетых чиновников стояла как стадо баранов — боязливо поглядывая на меня. Я щелкнул пальцами. Из толпы вывели под конвоем бургомистра и поставили передо мной. Я молча смотрел на него, а он стоял и потел.

Тем временем на площадь начал стекаться народ. Поначалу очень боязливо. Но видя, что все стоят, никто не производит опасных телодвижений, потихоньку осмелели и стали придвигаться поближе. Любопытство — великая вещь. Площадь здоровая и вот когда собралось человек за пятьсот я и начал. Встав и сдвинув скатерть я, легко запрыгнул на стол, чтоб всем было хорошо видно и слышно, и начал свою речь.

Сначала я представился. Народ слегка прибалдел. Потом коротко обрисовал перспективы. Пообещал: «Закон, Порядок и Защиту». После чего потребовал привести мне десять одиноких стариков и старух. С учетом того, что старость тут начиналась от пятидесяти, это было не очень трудно. А когда я объявил, что ВСЕ дурацкие налоги отменяются — остается только десятая доля Императору. Я думал, меня затопчут от радости…

Дебильное средневековое налогообложение — это что-то. Я даже перечислять всю дурость навороченного тут не хочу.

— Но это — пряник! А есть ещё и кнут! Многие из вас захотят скрыть и эту малость. Попытаются обмануть своего щедрого сеньора, —  я потыкал себя пальцем в грудь. — Так вот! Тому из вас — кто будет уличен в сокрытии налогов, на первый раз отрубят палец, — я оглядел толпу, народ несколько посмурнел. — Отрубят не только ему, но и его жене и его двум соседям или партнерам, которые не удержали его от столь необдуманного шага. Либо знали, но не сообщили властям! Сообщивший об укрытии налогов — освобождается от наказания. Облыжно обвинившему… — треть имущества в пользу обвиняемого и лишение пальца.

В толпе возник гул обсуждения. Недовольство выросло.

— Палец — это на первый раз! Во второй раз им — отрубят руку. В третий — голову. Так что быть честным в ваших же интересах. Более брать любые налоги запрещено. Плата за место на рынке, за землю, за пользование причалом — остается. Власть за церковные налоги — ответственности не несет. Это дело церкви и человека. Спорные моменты будет решать суд.

— Городской суд? — со злой иронией поинтересовался оборванец, стоящий в первых рядах.

— Да.

— Они нарешают! — зло бросил он.

— А вот это мы сейчас увидим.

Я указал рукой на стоящих стариков: — Подойдите.

Те подошли привычно поклонившись. Я закрыл глаза и «потянулся» чувствами к ним. С каждым разом это становилось делать все проще и привычней.

— Ты… ты…, — я ткнул пальцем в пятерых, — остаться. Остальные свободны.

Я попробовал ещё раз. Чувство страха, безнадега, гордость, желание напоследок плюнуть чванливому и странному Наместнику в рожу, интерес… понамешано тут всего. Попытка понять людей выдала дикий коктейль.

— Ты — подойди ко мне.

Седовласый ещё крепкий мужик лет под шестьдесят с достоинством шагнул. Уж не знаю, чего он там думал, но вот желание «хоть плюнуть мне  в лицо напоследок» и желание показать, что «мы тоже можем умирать с достоинством» — я ощутил. В его глазах застыла странная смесь обреченности и презрения.

— Имя?

— Ролд сын Барнота… — горшечник я, ваше сиятельство.

— Грамотный?

— Да.

— Ролд Барнот — назначается Имперским Судьей в этом городе и его окрестностях. Любое его решение - обязательно к исполнению, — я сделал трагичную паузу, обвел народ глазами и добавил,— Вплоть до смертной казни любого. Любого, кроме дворянина.

— А с дворянами — что? — подал голос оборванец.

Я попристальнее «вгляделся» в него "ощупывая" чувствами. …абсолютная бесшабашность, спрятанный гнев, надежда… как и дожил-то до сегодня. Безбашенный парень.

— Как что? — «абсолютно искренне» удивился я. — Запятнавший свою честь — разбоем, насилием или другим бесчестным деянием. НЕ МОЖЕТ быть дворянином! И потому судить его нужно, как и любого простого человека. Только в спорных случаях отправлять на суд Наместника. Всё!

Народ на площади зашумел, обсуждая сенсационную новость. Пока они шумели, я из оставшийся четверки - выбрал ещё двоих. «Старушку» — тетку чуть за пятьдесят. (Эта, как я понял из бескорыстных любителей справедливости — у нас таких полно). И угрюмого бородатого мужика. (Дикая смесь безнадеги и надежды).

 Я поднял руку. Народ послушно притих.

— Судья — голос Наместника. И НИКТО не вправе оспорить или отменить его решение — кроме Наместника или Верховного судьи. А чтобы у него не возникло желания неправедно разбогатеть… жалование судьи — двадцать кед. Выплачивается каждый месяц. И ещё… ты, и ты! — я указал пальцем на выбранные кандидатуры. — Назначаетесь помощниками судьи. Жалование — пятнадцать кед. Решение суда принимается только голосованием и только большинством. За взятку или подношение — отрубание руки дающего.

— Народ опять зашумел. Давешний оборванец подвинулся и опять ернически проорал вопрос:

— Так кто ж его послушает, когда вы уедете, ваша светлость?!

— Ты!

— Что я?

— Ты и проследишь! Ты назначаешься — новым начальником стражи. Можешь нанимать, кого хочешь, можешь увольнять кого хочешь. Заодно и присмотришь, чтоб судья внезапно не разбогател. А он посмотрит чтоб — ты не зарывался! И жалование твое — тоже двадцать кед.

Надо было видеть его лицо в этот момент. Да и буря чувств от его эмоций докатилась до меня. Народ зашумел ещё громче.

Кстати о кедах. Местные монеты крупного достоинства называются — кеды. Я, в первый раз услышав, обалдел. Но потом сообразил буква «р» по дороге потерялась. Так-то они креды. Есть ещё платы и уголки или уги. Система десятеричная. Кед — золотая десятка. В нем пятьдесят платиков — пятьдесят «пластиков» или серебряных полтинников. Ну, это я для себя обозначил, чтобы совсем не запутаться. В платике — пятьдесят уголков или угов. Очень странная система, но все привыкли. А на зарплату судьи можно снять дом с прислугой, завести выезд, одеться, нанять охрану и очень хорошо кушать. И ещё и останется. Вот такая тут денежная система.