Майкл Муркок - Город в осенних звездах

• Название: Город в осенних звездах
• Автор: Майкл Муркок
• Жанр: Научная Фантастика

---

Лишь Клостергейм застыл без движения на месте, глядя на златовласую деву, точно благочестивый монах, который узрел дивный лик Богоматери. Нам он был не помощник. Я завладел еще одним пистолетом. Мужчины, еще не очнувшиеся от гипнотизма кровавого ритуала, были как сонные овцы. Было бы глупо не воспользоваться сим обстоятельством и не набрать как можно больше оружия! Я прицелился. Вспыхнула искра, пуля с грохотом вылетела из ствола и поразила одного из жрецов в капюшоне, который упал, визжа от боли, к ногам своей озадаченной повелительницы. Второй выстрел сразил одного из людей Монсорбье. Либусса тоже стреляла и уложила уже двоих из приспешников фон Бреснворта, этих доморощенных колдунов, оскверненных сифилисом.

Все кругом скалились точно звери. Я видел лишь свирепые зубы и горящие лютою злобой глаза. Похоже, меня ждала та же участь, что постигла бедного ягненка. Либусса продолжала палить и сразила еще двоих. Часовня теперь походила на помещение бойни-вся залитая кровью, с осколками костей и мозгами, разбрызганными по скамьям и стенам. Честное собрание заметалось в слепой панике, и нам с Либуссою удалось прорваться к двери. Еще одна вспышка... оглушительный грохот. Впечатление было такое, что она разрядила не пистолет, а артиллерийскую пушку. Пуля, однако, даже не задела златокудрую кровопийцу, но зато сбила одну из громадный свечей. Она повалилась прямо на гобелены, которыми были завешаны стены, и подожгла их. Воспользовавшись этим временным преимуществом, мы распахнули дверь. Поток воздуха, ворвавшегося в часовню, взметнул пламя. Мы выбежали в темноту и прохладу. Впрочем, мы хорошо понимали, что долго псов этих ничто не удержит. Выкинув наши разряженные пистолеты, мы помчались рука в руке по скользким мостовым, по улицам, что поднимались вверх под таким крутым наклоном, что в стены домов вделаны были перила, миновали благополучно нескольких апатичных курильщиков опиума, которые преградили нам путь, но лишь потому, что не видели нас,-и потерялись уже окончательно!

А сзади уже доносились звуки погони. Карта, которую дал нам Реньярд, осталась у Клостергейма. Либусса моя пала духом. Мы укрылись с ней под мостом, что пересекал какой-то темный переулок, и она шепотом проговорила:

- Что здесь происходит? Зачем это жертвоприношение? Эти песнопения? Бред какой-то! Зачем? Я не давала никаких таких распоряжений.

- Очевидно, не вы одни с Клостергеймом уверены в том, что Согласие Светил дарует противоядие от всех былых разочарований.-Мое замечание пришлось ей явно не по душе, но я продолжал:-Похоже, миледи, это уже настоящая эпидемия. И достаточно мне знакомая. Как часто мы полагаем себя избранниками, единственными в своем роде, а потом выясняется, что сокровенным нашим познанием обладает еще полмира...

- Ну помолчи же, глупец.-Она лихорадочно думала, вырабатывая новую тактику.

Но я все же спросил на свой страх и риск:

- Но если Сатана и так уже правит над нашим миром, выходит, они только время зря тратят?

- Его должно свергнуть. Отцу надлежит отступить перед отпрыском своим,-ее голос звучал сурово.-Человечеству самому должно править собою.

- При вашей поддержке?-Глубинный мой страх нашел выражение в неуместной веселости.

- Фон Бек, вы забыли. Это не только моя судьба, но и ваша тоже.- Она легонько погладила меня по руке.-Но чтобы исполнить ее, нам потребны союзники. Только кто? Я полагала, Монсорбье идет за мною... А меня предали!

- Надо вернуться к князю Мирославу. Это, пожалуй, самое разумное решение. И выработать новый план.

- Мы теряем бесценное время.

- Учитывая обстоятельства...-Но тут грохот бегущих ног, отсветы факелов, различимые голоса Монсорбье и фон Бреснворта повернулись в нашем направлении, и нам снова пришлось бежать. На мгновение мы оказались в кромешной тьме, вступив в некий узкий тоннель. Мы приостановились, чтобы перевести дыхание. Звуки погони вновь отдалились. Я привалился ко влажной скользкой стене и взял Либуссу мою за руку. Наши пальцы сплелись.

А потом, с изумленным вздохом, она оторвалась от меня и исчезла. Упала? Я встал на колени, шаря руками по мостовой. Ее нигде не было. Быть может, она отступила в какую-то нишу? На ощупь я обследовал стену. Ничего.

- Либусса!-прошептал я.-Либусса?-Нога моя задела о ступеньку у глухого дверного проема. Я расслышал какой-то звук, словно бы птица билась в силке. Но Либусса исчезла. Точно в воздухе растворилась. Если кто-то и захватил ее, то, безусловно, не наши враги. Меня обуял настоящий ужас. Я не могу без нее, не могу! Я бросился на дверь, и лицо мое ударилось о камень. Я повернулся... камень... и снова-камень.-Либусса! Она пропала. О Сатана, забери мою душу, но только верни мне Либуссу! Ответом мольбе моей была устрашающая тишина. Ни вопящего в ярости Монсорбье, ни тараторящего невразумительно фон Бреснворта... ни факелов... ни звериных криков. Улица оставалась пустынной. Только алое с золотым сияние Осенних Звезд мерцало на черной тверди небес.

- Либусса!

Кто-то жестокой рукою вырвал сердце мое из груди. Распорол мне живот и достал все внутренности. Она была мною! В яростной муке принялся я колотить рукоятью шпаги по камню стен, таких толстых, что удары мои не отдавались даже самым глухим резонансом. Я бы полжизни, наверное, отдал сейчас за факел или хотя бы за трутницу. Высокие ветхие строения покачивались и шелестели, точно деревья под ветром. Они стонали и вскрикивали от боли. Свет Осенних Звезд как будто помутнел.

То явилось ужасающим подтверждением самых моих сокровенных страхов. Грядет Черный Владыка! Грядет Зверь, Антихрист! Он несет с собой Хаос и Судный День... Что за бред, право слово. В сердце своем я был все еще рационалистом и демократом. Царство Всеобщего Согласия для меня оставалось единственной разумною целью человеческих устремлений. И с моей стороны было бы просто безумием последовать за этими вождями человечества-демагогами еще похлеще, чем сам Робеспьер! Говоря о Правлении Человека, Либусса и все остальные подразумевают правление элиты, к которой, понятно6 относят себя. И, в точности как Робеспьер, они заявляют права свои на верховную власть именем самых простых людей. Уж лучше признать властелином своим нечестивого Люцифера, чем какого-нибудь благочестивого тирана!

И все же, она знала больше. Может быть, я действительно многого не понимал, как утверждала она? Моя любовь к ней взяла верх над моим здравомыслием. Но вот сумеет ли эта любовь побороть мою нравственность? Я бежал, точно напуганная дворняга, по закоулкам каким-то и лестницам, по крытым проходам, заброшенным зданиям. Один раз мне пришлось даже лезть в открытое окно. Любимая моя, любимая! Она завладела мною. Никогда прежде не знал я такого экстаза. Я был точно голубь, летящий туда, где ему сыпят зерна. Я носился по кругу. Я едва не утратил рассудок.

А потом я наткнулся на какой-то узел тряпья и едва не упал. Он был теплым, и пахло от него хорошо. То оказалась спящая девочка, на вид-чуть постарше двенадцати. Я перевернул ее на спину, лицом под бледнеющий звездный свет. Глаза ее закатились, и она тихонько всхрапнула. Дитя, без сомнения, пребывало в опиумном забытьи. Губы ее раскрылись, и песня, пролившись наружу, заполнила собою, казалось, всю улочку, весь квартал. Красивая дивная песня с такими нежными переливами замысловатой мелодии, в великолепном таком исполнении, что она тут же развеяла одержимое мое наваждение.

Поначалу я не сумел разобрать слова. Язык был мне совсем незнаком... быть может, древний какой-нибудь диалект Нижнего Града. Грудь спящей девочки вздымалась и опадала в четком, рассчитанном до совершенства ритме. Постепенно песня ее становилась понятнее, в языке ее появлялось все больше и больше славянский корней. Она пела о корабле, плывущем по медному небу, о блистающем океане, о твари морской, чьим домом был грот в самых темных подводных глубинах, но и этого дома лишилась она. А женщины стояли на самом краю утеса и махали руками, глядя назад: но деревня давно опустела. Только один огонек горел на центральной площади. Солнце изгнали из мира. На старой мачте трепыхался под ветром флаг, а потом его охватил огонь, и он вспыхнул, и развевался, горя, на могучем ветру. Но чашу нельзя ни наполнить, ни осушить. Тор испил из сей чаши. И Геркулес. И все же оба они погибли.

Оба сгинули, пела она. Черный зверь с алыми очами вышел на площадь. В одной лапе держал он чашу, в другой же-голову ребенка с суровым ликом. Он поднял свою морду к небу и издал алый рык. На мир обрушился Хаос! Чаша осушена стала. Чаша сгинула во тьме. Где были они, те мужчины и женщины, что сулили покой и победу? Томились в плену или нашли свою гибель?

В песне ее поднялось черное солнце. Исполинские всадники выступили с четырех сторон света, возвышаясь над горизонтом. Шлемы их были черного цвета, очи же-алого. За плечами у каждого бились крылья. То были ангелы последней битвы, заклятые враги человечества. Они приближались, пела она. Подступали все ближе и ближе. А чаша сгинула во тьме!