Диана Гэблдон - Чужестранка

• Название: Чужестранка
• Автор: Диана Гэблдон
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-53503-3

Это сага, которая завоевала сердца миллионов читателей во всем мире.

Это сага о великой любви Клэр Рэндолл и Джейми Фрэзера — любви, которой не страшны пространство и время.

Это сага о женщине, которая, оказавшись в совершенно непостижимой ситуации, нашла в себе силы и мужество противостоять обстоятельствам.

Люди исчезают. Исчезают значительно чаще, чем вы думаете. Многих потом находят живыми или мертвыми. И обычно всему имеется объяснение. Обычно — но не всегда.

Одно мимолетное прикосновение к камню из древнего святилища — и Клэр Рэндолл необъяснимым образом переносится из XX века в 1743 год, в то время, когда Шотландию раздирала кровавая междоусобная война. То, что произойдет потом в этой варварской для человека из XX века стране, не только поставит под угрозу жизнь Клэр, но и разобьет ее сердце, ведь здесь, в Шотландии, она встретит мужчину своей мечты.

---

Дом был выстроен по меньшей мере столетие назад. Дверь мне открыла экономка викария, высокая, вытянутая в струнку женщина с тремя нитками искусственного жемчуга вокруг шеи. Узнав, кто я такая, она приветливо поздоровалась и повела меня через узкую, длинную и темную прихожую, стены которой были увешаны гравированными портретами людей, мне неизвестных: то ли это были некие исторические личности, знаменитые в свое время, то ли близкие родственники нынешнего викария, то ли члены королевской семьи, — в сумраке лица их были вообще неразличимы.

В отличие от прихожей кабинет являл собой истинное царство света благодаря огромным, почти от пола до потолка, окнам в одной из стен. Мольберт возле камина, на котором стоял неоконченный этюд маслом, изображающий черные скалы на фоне вечернего неба, объяснял происхождение этих окон, пробитых явно намного позже, чем был выстроен дом.

Фрэнк и коротенький, толстенький викарий в высоком клерикальном воротнике самозабвенно углубились в изучение целой груды каких-то старых бумаг на столе возле дальней стены. Фрэнк еле кивнул, увидев меня, но священник оторвался от своего увлекательного занятия и поспешил протянуть руку, сияя радушием.

— Миссис Рэндолл! — обратился он ко мне, раскачивая мою руку с самым сердечным выражением лица. — Как приятно снова видеть вас. Вы пришли как раз вовремя, чтобы услышать новости.

— Новости?

Я бросила беглый взгляд на стол с бумагами. Судя по тому, какие они были замызганные, а также по характеру букв, новости относились где-то к 1750 году. Отнюдь не свежие газетные сообщения.

— Да, вот именно! Мы обнаружили имя предка вашего супруга, вы, наверное, помните это имя, его звали Джек Рэндолл, так вот мы его нашли в армейских списках того времени.

Викарий наклонился ко мне поближе и заговорил, скривив рот на сторону, ни дать ни взять — гангстер из американского фильма.

— Я, представьте себе, позаимствовал подлинные документы из архива местного исторического общества. Прошу вас, не проговоритесь никому об этом.

Я охотно пообещала ему не выдавать эту ужасную тайну и поискала глазами стул поудобнее, сидя на котором я могла бы воспринять последние сведения двухсотлетней давности. Глубокое кресло у окна показалось мне подходящим, но когда я хотела пододвинуть его к столу, то обнаружила, что оно уже занято. Маленький мальчик с копной блестящих черных волос крепко спал в кресле, свернувшись клубочком.

— Роджер!

Викарий подошел помочь мне и был удивлен не меньше моего. Мальчик, внезапно разбуженный, вскочил и широко раскрыл темно-карие глаза.

— Как ты сюда попал, разбойник этакий! — с притворным негодованием воскликнул священник. — Ах вот оно что! Заснул за своими комиксами!

Он сгреб пестро раскрашенные листки и вручил их мальчугану.

— Беги сейчас же к себе, у меня дела с мистером и миссис Рэндолл. Подожди, я забыл тебя представить. Миссис Рэндолл, это мой сын Роджер.

Я, признаться, была удивлена. Достопочтенный мистер Уэйкфилд как бы являл для меня законченный образец закоренелого старого холостяка. Но я тепло пожала вежливо протянутую мне руку и удержалась от невольного желания вытереть свою о платье — ладошка мальчика была влажной от пота.

Достопочтенный Уэйкфилд проводил Роджера любящим взглядом.

— На самом деле это сын моей племянницы, — сказал он, когда ребенок скрылся за дверью. — Отец убит на Ла-Манше, мать погибла во время бомбежки. А я взял ребенка к себе.

— Это очень великодушно, — пробормотала я, тотчас вспомнив дядю Лэма.

Дядя тоже погиб во время бомбежки. Бомба попала в аудиторию Британского музея как раз во время его лекции. Зная его так, как знала я, полагаю, можно считать, что он был бы счастлив осознать перед смертью: крыло, где хранились персидские древности, уцелело.

— Ничуть не бывало, вот уж нисколько! — замахал руками викарий. — Я очень рад, что в доме поселилось юное существо. Но садитесь, прошу вас!

Фрэнк заговорил прежде, чем я поставила на пол свою сумку.

— Это просто необыкновенная удача, Клэр, — с восторгом заявил он, перелистывая при помощи указательного пальца пачку листов с загнутыми уголками. — Викарий обнаружил целые серии военных донесений, в которых упоминается имя Джека Рэндолла.

— Значительное их число принадлежит самому капитану Рэндоллу, — заметил викарий, забирая у Фрэнка несколько листков. — Примерно четыре года он находился в составе гарнизона Форт-Уильяма и, кажется, достаточно много времени проводил, докучая шотландцам, приверженцам английской короны. Вот это вот, — он бережно отделил пачку листков и положил на стол, — жалобы на капитана со стороны различных семей и отдельных владетелей поместий, обвиняющих его во многих преступлениях, начиная от… э-э-э… нежелательного поведения солдат по отношению к женской прислуге и кончая уводом лошадей, о более мелких обидах уж и говорить не приходится.

Меня все это позабавило.

— Значит, среди твоих предков затесалась пресловутая паршивая овца? — обратилась я к Фрэнку.

Он только плечами передернул, ничуть не обеспокоенный.

— Он был таким, каким был, с этим ничего не поделаешь. Но я хочу понять одно. Подобные жалобы — дело самое обычное, особенно для того времени: англичане, прежде всего военные, были исключительно непопулярны в тогдашней горной Шотландии. Удивительно другое: все эти жалобы на Рэндолла оставались без последствий, даже самые серьезные.

Викарий, не в состоянии долее сдерживаться, вмешался:

— Совершенно верно! Офицеров той поры никак нельзя мерить по современным стандартам, они могли позволить себе многое. Но это и в самом деле странно: жалобы не только не расследовались с вынесением последующих решений, они просто больше нигде не упоминались. Знаете, что я предполагаю, Рэндолл? У вашего предка был могущественный покровитель. Человек, который мог надежно защитить его от преследования непосредственных начальников.

Фрэнк, скосив глаза на бумаги, задумчиво поскреб в затылке.

— Вы, вероятно, правы. И это должен быть весьма влиятельный человек. Может, какая-нибудь шишка в армейской иерархии или представитель высшей знати.

— А возможно…

Викарий был вынужден прервать свою речь, так как в комнату вошла экономка, миссис Грэхем.

— Предлагаю вам немножко подкрепиться, джентльмены, — сказала она и уверенным движением водрузила на письменный стол чайный поднос.

Викарий с молниеносной быстротой подхватил со стола свои бесценные документы. Миссис Грэхем посмотрела на меня острым, оценивающим взглядом подвижных, блестящих, словно глазурь на фарфоре, слегка прищуренных глаз.

— Я принесла только две чашки, потому что подумала, может, миссис Рэндолл присоединится ко мне в кухне. У меня там немного…

Я не дала ей закончить и поспешно вскочила с кресла с полной готовностью принять ее предложение. Мы еще не успели закрыть дверь в кухню, а теоретические споры уже возобновились.

Чай был горячий и ароматный, в нем кружились распаренные чайные листочки.

— Ммм, — произнесла я, поставив на стол чашку, — я так давно не пробовала улонга.[6]

Миссис Грэхем кивнула с сияющей улыбкой, радуясь тому, что я оценила ее усилия сделать мне приятное. Под каждую тонкую фарфоровую чашку была подложена салфеточка из кружев ручной работы, к чаю поданы булочки и сливки с толстой пенкой.

— Во время войны купить такой чай было невозможно, — сказала миссис Грэхем. — А ведь это самый лучший чай для заварки. Ужасно было пить так долго один только «Эрл Грей»! Листочки так быстро оседают на дно чайника, что на них не погадаешь.

— Вы умеете гадать по чаинкам? — спросила я полушутя.

Миссис Грэхем с ее коротким, серо-стального цвета аккуратным перманентом и тремя нитками поддельного жемчуга на шее меньше всего можно было принять за типичный образец цыганки-предсказательницы. Когда она делала глоток чая, видно было, как он проходит вниз по тонкой стройной шее и скрывается под мерцающими бусами.

— Конечно же, умею, дорогая моя. Меня научила моя бабушка, а ее точно так же научила ее бабушка. Допивайте вашу чашку, и я посмотрю, что там у вас.

Она очень долго молча разглядывала мою чашку, то подставляя ее поближе к свету, то поворачивая медленно-медленно между длинными пальцами и отыскивая нужный угол.

Потом миссис Грэхем поставила чашку на стол так осторожно, словно боялась, что она взорвется у нее в руке. Морщины по обеим сторонам рта обозначились резче, брови сдвинулись в одну линию — она выглядела удивленной не на шутку.

— Ну, — произнесла она наконец, — картина на редкость странная.

— Вот как? — Я все еще забавлялась, но вместе с тем мне было любопытно. — Неужели мне встретится незнакомый брюнет или, чего доброго, предстоит переплыть океан?