Диана Гэблдон - Чужестранка

• Название: Чужестранка
• Автор: Диана Гэблдон
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-53503-3

Это сага, которая завоевала сердца миллионов читателей во всем мире.

Это сага о великой любви Клэр Рэндолл и Джейми Фрэзера — любви, которой не страшны пространство и время.

Это сага о женщине, которая, оказавшись в совершенно непостижимой ситуации, нашла в себе силы и мужество противостоять обстоятельствам.

Люди исчезают. Исчезают значительно чаще, чем вы думаете. Многих потом находят живыми или мертвыми. И обычно всему имеется объяснение. Обычно — но не всегда.

Одно мимолетное прикосновение к камню из древнего святилища — и Клэр Рэндолл необъяснимым образом переносится из XX века в 1743 год, в то время, когда Шотландию раздирала кровавая междоусобная война. То, что произойдет потом в этой варварской для человека из XX века стране, не только поставит под угрозу жизнь Клэр, но и разобьет ее сердце, ведь здесь, в Шотландии, она встретит мужчину своей мечты.

---

— Ну, — произнесла она наконец, — картина на редкость странная.

— Вот как? — Я все еще забавлялась, но вместе с тем мне было любопытно. — Неужели мне встретится незнакомый брюнет или, чего доброго, предстоит переплыть океан?

— Возможно. — Миссис Грэхем приняла мой иронический тон и говорила с легкой усмешкой. — А возможно, что и нет. Именно это и кажется мне таким странным, дорогая. Все в противоречиях. Вот этот свернутый листик предрекает путешествие, но на нем лежит разорванный, который это отрицает. Незнакомцев даже несколько, причем один из них — ваш муж, если я правильно поняла расположение листочков.

Мое шутливое настроение совсем улетучилось. Шесть лет мы с мужем провели в разлуке и только полгода вместе, он, разумеется, во многом продолжал оставаться для меня незнакомцем… но каким образом об этом стало известно чайному листочку?

Брови миссис Грэхем были все еще сдвинуты.

— Разрешите мне взглянуть на вашу руку, детка, — попросила она.

Рука, в которую она взяла мою, была худая, но удивительно теплая. От склонившейся над моей ладонью аккуратно причесанной седой головы шел запах лаванды. Она изучала мою ладонь долго, время от времени проводя пальцем по какой-нибудь линии, словно разглядывала карту, на которой изображенные дороги уходили в болота или терялись в пустыне.

— Ну как? — не вытерпела я. — Неужели судьба моя столь ужасна, что о ней не стоит рассказывать?

Миссис Грэхем подняла глаза, полные лукавой насмешки, вгляделась в мое лицо, но все-таки не отпустила руку. Покачала головой, поджав губы.

— Нет, моя дорогая, судьба ваша не написана у вас на ладони. Только ее семена. — Похожая на птичью голова склонилась набок в размышлении. — Линии на вашей руке, понимаете ли, меняются. В иное время вашей жизни они могут стать совершенно другими, нежели сейчас.

— Я об этом не знала. Я считала, что с ними рождаешься, и все. — Я с трудом подавила желание вырвать свою руку у миссис Грэхем. — В чем же тогда суть чтения ладони?

Я не хотела быть грубой, однако изучение моей руки казалось мне сейчас неуместным, особенно после гадания на чайных листьях. Миссис Грэхем неожиданно улыбнулась и соединила мои пальцы над ладонью.

— Видите ли, дорогая, линии на вашей руке показывают, что вы за человек. Потому они и меняются — или должны меняться. У некоторых людей изменений не происходит, и такие люди по-своему несчастны. Но их немного. — Она слегка пожала мой кулачок и похлопала по нему другой своей рукой. — Сомневаюсь, что вы относитесь к их числу. На вашей ладони много изменений, несмотря на вашу молодость. Но тут война сыграла свою роль.

Последние слова она произнесла как бы про себя.

Мне снова стало интересно, и я раскрыла ладонь по своей воле.

— Ну и что же я такое, если судить по руке?

Миссис Грэхем сделалась серьезной, но не взяла мою руку.

— Не могу вам это объяснить вполне точно. Как ни странно, руки похожи одна на другую. Я совсем не собираюсь утверждать, что, увидев и изучив одну, вы тем самым знаете все. Но существуют, как бы вам сказать, определенные типы.

Миссис Грэхем опять улыбнулась на удивление обаятельной улыбкой, открыв два ряда безупречно белых искусственных зубов.

— Ведь как работают гадалки, предсказательницы судьбы? Я сама этим занимаюсь по престольным праздникам, то есть занималась до войны. Возможно, теперь начну снова. Девица входит в палатку, а в палатке сижу я в тюрбане с петушиным пером, позаимствованным у мистера Дональдсона, и в пышном восточном одеянии, то бишь в желтом халатике викария, желтом, как солнышко, а на этом солнечном фоне — петушки, петушки, петушки. Прикидываясь, что смотрю на ладонь, я на самом деле разглядываю девицу и вижу — разрез у нее на блузке чуть ли не до пупа, она благоухает дешевыми духами, а серьги свисают до самых плеч. Мне уже не нужно заглядывать в хрустальный шар, чтобы сообщить ей, что у нее будет ребенок к церковному празднику на следующий год.

В глазах у миссис Грэхем промелькнул озорной огонек.

— И хотя на руке, которую вы держите, ничего подобного не написано, — продолжала она, — уместно предсказать ей, что она скоро выйдет замуж.

Я засмеялась, засмеялась и миссис Грэхем.

— Значит, вы вообще не смотрите им на ладони? — спросила я. — Разве что проверяете, нет ли обручального кольца?

Она удивилась.

— Да нет, смотрю, конечно. Просто, как правило, заранее знаешь, что ты там найдешь.

Она бросила взгляд на мою открытую ладонь.

— Сейчас передо мной совсем другая картина. Большой палец крупный. — Она слегка дотронулась до него, склонившись вперед. — Это значит, что вы женщина умная, энергичная и вас нелегко в чем-то убедить. Думаю, ваш муж говорил вам об этом. И еще кое о чем.

Она показала на бугорок у основания большого пальца.

— Что же это?

— Это так называемый бугор Венеры. — Она чопорно поджала тонкие губы, но уголки их неудержимо поднимались вверх. — На руке мужчины подобный бугор означал бы, что мужчина этот чрезвычайно женолюбив. С женщинами дело немножко иное. Как бы выразиться поделикатнее… сделать вам маленькое предсказание, что мужу вашему не стоит слишком удаляться от вашей постели.

Совершенно неожиданно для меня она издала скабрезный смешок, а я покраснела.

Пожилая домоправительница снова склонилась над моей ладонью, внимательно рассматривая ее и проводя пальцем по тем линиям, о которых она говорила.

— Линия жизни хорошо обозначена. Здоровье у вас отменное, и ухудшения не предвидится. На линии жизни заметен перерыв, это значит, что она резко изменилась, я имею в виду вашу жизнь. Впрочем, то же произошло со всеми нами, не так ли? Однако на вашей линии жизни гораздо больше пересечений, нежели я привыкла видеть, она как бы вся составлена из кусочков, отрывков. А линия брака, — она покачала головой, — раздваивается. В этом тоже нет ничего необычного — два замужества.

Моей первой реакцией на это утверждение было возмущение, но я его тут же подавила. Тем не менее миссис Грэхем уловила его и подняла на меня глаза. Я вдруг подумала, что она и в самом деле весьма проницательная предсказательница. Успокаивая меня, она снова покачала седой головой.

— Нет-нет, милочка, с вашим славным мужем ничего худого не произойдет. Дело совсем не в том.

Она слегка пожала мою руку.

— Вам отнюдь не предстоит зачахнуть и провести остаток жизни в скорби. Это всего лишь означает, что вы из тех, кто способен полюбить снова, если первая любовь уйдет.

Она еще раз пригляделась поближе к моей ладони и провела коротким ребристым ногтем по линии брака.

— Большинство раздвоенных линий обрывается, но на вашей вилка. — У нее на губах появилась озорная усмешка. — Надеюсь, вы не двумужница?

Я рассмеялась:

— Куда там! Времени не хватило бы.

Я повернула руку таким образом, чтобы миссис Грэхем было видно ребро ладони.

— Я слышала, будто маленькие черточки вот здесь показывают, сколько у вас будет детей. Это правда? — спросила я как можно более небрежным тоном — край моей ладони был безнадежно гладок.

Миссис Грэхем отмахнулась от этой идеи пренебрежительным жестом.

— Фу! Линии здесь появляются уже после того, как вы родите парочку ребятишек. Предварительных указаний не бывает. Скорее на носу их обнаружите, чем на руке.

— В самом деле?

Я совсем по-дурацки обрадовалась и собиралась было спросить, не означают ли глубокие линии у меня на запястье склонности к самоубийству, но нас прервали.

Достопочтенный Уэйкфилд вошел в кухню с пустыми чашками, поставил их на поднос и принялся шумно и неуклюже рыться в буфете, явно в расчете на помощь.

Миссис Грэхем вскочила на ноги, готовая защитить свое святилище — кухню. Ловко отодвинула достопочтенного в сторону и принялась устанавливать на подносе все необходимое для продолжения чаепития в кабинете. Меня она тоже потеснила с дороги на безопасное расстояние.

— Миссис Рэндолл, почему бы вам не вернуться в кабинет и не выпить еще чашечку чая вместе со мной и вашим мужем? Мы с ним сделали поистине замечательные открытия.

Было очевидно, что, несмотря на внешнее самообладание, в душе он ликует при мысли о своем открытии не менее, чем мальчуган, у которого в кармане жаба. Разумеется, я обязана была пойти и познакомиться со счетом капитану Джонатану Рэндоллу от его прачки или сапожника или с другими не менее замечательными документами.

Фрэнк настолько погрузился в изучение затрепанных бумажек, что едва ли обратил внимание на мое появление в кабинете. Он весьма неохотно передал бумаги в пухлые ручки викария, встал у него за спиной и уставился через плечо достопочтенного Уэйкфилда в текст, словно не мог оторваться от него ни на минуту.

— Да? — заговорила я самым любезным тоном, дотронувшись до листков. — Да-а, очень, очень интересно.