Иосиф Дик - Девчонки и мальчишки

• Название: Девчонки и мальчишки
• Автор: Иосиф Дик
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Драматургия
• Год: 1960

В сборник «Девчонки и мальчишки» вошли рассказы писателя, повесть «В дебрях Кара-Бумбы» и комедия «Петька в космосе», которая идет во многих детских театрах страны.

---

— И чего ты, Ромка, тут выкручиваешься? — вдруг сказал Боря. — Ведь я очень хорошо помню тот день, когда ты по географии отвечал. Ты тогда с утра перед уроками в филателический магазин ходил и не занимался. Было? Было. Вот материал и проверен.

— Пожалуйста, печатайте! — сказал Ромка. — Только от руки много не напечатаете.

— Ты не дашь машинку?! — спросил Игорь.

— А что ж ты думаешь, что я на своей машинке да про себя заметку буду писать? Жди! — Ромка схватил пальто и вышел из комнаты, хлопнув дверью.

— Эх, может быть, не нужно было ссориться, — минут через пять вздохнул Игорь, потому что Боря выложил перед ним штук пятнадцать заметок, которые надо было теперь переписывать от руки.

— Ничего, — сказал Боря. — Нам такие члены не нужны.

Он положил на пол белоснежный ватманский лист и быстро набросал контуры заголовка. Стенгазета, называлась «Пионерский горн». Акварельная краска ложилась ровно и мягко. Игорь и Боря то и дело вставали на ноги, чтобы издали оглядеть свою работу.

И вдруг в тот момент, когда заголовок был уже написан, Игорь, поднимаясь с колен, задел рукой блюдечко с красно-бурой водой и опрокинул его на ватманский лист. Длинный ручеек наискось пересек газету.

— Тьфу! — мрачно плюнул Боря. — Вот не везет! И машинки нет, и кляксу посадили!

— Какой-то рок преследует! — сказал Игорь. — А может, на завтра отложим? Завтра и Ромку уговорим и на свежую голову что-нибудь придумаем.

— Да чего там откладывать! Надо закончить сегодня, и все! — сказал Боря. — Но что только делать? Заклеить, что ли?

Он полез в свой стол и начал рыться в журналах, ища какой-нибудь рисунок. Но ничего такого подходящего к газете не нашел.

И вдруг Боря вытащил из ящика печатный лагерный плакат. На фоне палаток стоял розовощекий горнист. А внизу было написано: «Солнце, воздух и вода — наши лучшие друзья!»

— Ура! — закричал Боря. — Мы спасены!

Он положил этот плакат на ватманский лист и острым концом деревянной кисточки стал обводить пионера с горном. На газете оставался еле заметный след. Потом Боря провел карандашом по этому следу, и на ватмане улеглась точная копия горниста.

— Игорь, разводи краски! — сказал Боря и смущению улыбнулся. — Правда, этого пионера мы должны были бы сами нарисовать, но, может быть, примут, а?

Горнисту ребята подрумянили щеки, глаза сделали черными, а горн посыпали золотой блесткой.

Поздно вечером явился Ромка. Он жил в соседнем доме и прибежал без пальто, держа под мышкой пишущую машинку в футляре.

— Давайте, что печатать? — сказал он скороговоркой. — Я с папой говорил. Его тоже однажды критиковали в стенгазете…

— А заметку про себя отпечатаешь? — спросил Игорь.

— Конечно, — сказал Ромка. — Могу хоть в двух экземплярах! Мне не жалко.

Стенгазета вышла яркой и радостной. Боря повесил ее на стену для просушки, и в комнате словно сразу стало светлее.

А на следующий день жюри конкурса, куда входили пионервожатая Аня и учитель рисования Юрий Осипович, начало рассматривать стенные газеты.

Вскоре ответственные редакторы со своими членами редколлегий были приглашены в пионерскую комнату. Боря вошел последним. Он увидел свою газету, приколотую кнопками к стене, и уже не мог оторвать взгляда от пионера с золотым горном. Ему казалось, что все смотрят на этого пионера и понимают, что его нарисовал не Боря.

Редакторы, как на пионерской линейке, выстроились шеренгой, и пионервожатая Аня объявила результаты конкурса.

— Первую премию, — сказала она, — большую коробку акварельных красок — мы выдаем газете «Пионерский горн»!

Боря подошел к Ане и под аплодисменты присутствующих получил награду.

— Спасибо за краски, — тихо сказал он Ане. — Но этого пионера с горном не мы рисовали. Он был на плакате напечатан.

Боря ожидал, что сейчас ребята закричат: «А-а, на чужой счет живете!» — но, к его удивлению, ничего этого не произошло.

— Правда? — спросила Аня. — Хорошо вы его перевели, но мы даем вам премию не только за рисунок. У вас принципиальная газета.

И она, чуть-чуть улыбаясь, посмотрела на Ромку.

Девчонки и мальчишки (из дневника Миши Пташкина)

15 января. Сегодня я заметил, что Колька Дудкин вдруг посерьезнел. У него были начищены ботинки, и от него с утра пахло духами. Я долго думал, что все это значит, а потом на уроке догадался. Колька написал какую-то записку и сказал мне: «Передай Лельке Сверчковой! Это об общественной работе». Я человек не любопытный, но все-таки эту записку случайно прочитал. Вот так общественная работа! «Леля, я давно хотел сказать одну вещь. Ты помнишь тот день, когда у тебя в раздевалке пропала галоша и мы ее вдвоем искали? Я этот день запомнил на всю жизнь, и я хочу с тобой дружить. С пионерским приветом!»

Когда мы с Колькой шептались, Колбасин — наш староста — сказал:

— Что за разговоры на уроке?

— А ничего, — нашелся Колька, — я у Мишки резинку прошу.

В общем я передал Лельке на соседнюю парту записку. И они с Танькой сразу стали ее читать.

Вот тут-то и произошел самый трагический момент. Когда Колька получил через меня Лелькин ответ, наш чертежник Сергей Петрович, стоявший у доски, вдруг сказал мне:

— Пташкин, ты что Дудкину передал?

— Я — ничего… — сказал я и прошептал Кольке: — Когда древние греки попадались с тайными документами, они эти документы глотали.

Я сказал это в шутку, а Колька, видимо испугавшись Сергея Петровича, взял и вправду проглотил записку. Ой, вот смех!

Но смех смехом, а отсюда все и началось…

На этом я свой дневник обрываю, потому что пришла мама с работы и спросила, что я делаю. Я ответил: уроки.

18 января. Я считаю, что если бы девчонки не были такими гордыми, то наша пионерская работа очень бы наладилась. Я, например, все время хочу поговорить по-человечески с Танькой о шахматном турнире, а она убегает.

В тот день, когда Колька проглотил записку, мы с ним на перемене подошли к Лелькиной парте.

— Ну что? — спросила Лелька. — Ты ответ прочитал?

— Нет, — ответил мой друг, — ты знаешь, я эту записку… проглотил…

А тут Танька ввернула:

— Это очень некрасиво — глотать чужие письма.

— Но ведь эта записка чуть не попала к Сергею Петровичу! — сказал Колька.

— Это Колькин благородный поступок, — добавил я.

Но тут как-то все нескладно получилось. Колька хотел пригласить Лелю вечером на каток, и вдруг входит в класс Колбасин и говорит:

— Лелька, пойдем в воскресенье на каток?

— Я… я… мне кажется… — растерялась Лелька и смотрит на Кольку.

— Но ведь ты свободна? — пристал Колбасин.

— Свободна.

— Вот и прекрасно! Я за тобой зайду. Кстати, там и поговорим о вечере. Вечер — дело серьезное, товарищ руководитель музыкального кружка. Итак, до воскресенья!

И Колбасин вышел из класса.

Мы с Колькой стояли очень разозленные. Да и самой Лельке, видно, было неудобно перед нами, и поэтому она первая заговорила ангельским голоском:

— А вы, Коля и Миша, будете в вечере участвовать? Ты бы, Коля, мог стихи прочитать, а Миша музыку сочинит или песенку.

Но Колька — очень гордый человек — сказал холодно:

— Нет!

Тут девчонки сразу стали юлить:

— Отчего? Почему?

А Колька ответил очень правильно:

— Потому, что кончается на «у»! — и хлопнул дверью.

Вот как бывает! Писали, писали друг другу и — поссорились!

Я знаю, почему все великие люди сочиняют по ночам. Потому что ночью тишина и можно думать, о чем хочешь. А вот интересно, спит ли сейчас Танька или нет?

20 января. Вдруг утром — звонок! Да, кстати, я не случайно так подробно описываю историю с Колькой. Но на его примере надо научиться всем, кто хочет дружить с девочками. Я сегодня угостил Таньку конфетой, а она ее съела и не стала со мной разговаривать. Это невежливо! Раз человек, положим я, хочет спросить, когда мы идем к шефам на завод, надо остановиться и ответить…

Итак, сегодня у меня утром в комнате — звонок!

— Слушай, я придумал! — говорит Колька. — Надо, чтоб у нас был свой музыкальный кружок, без девчонок. Они сами по себе, а мы сами по себе.

— А может быть, лучше всем вместе? — предложил я.

Колька задумался, а потом сказал:

— Стой! Эврика! Правильно! Ты пойдешь к этой Лельке Сверчковой и будешь там играть хоть на барабане, хоть на арфе. И при этом старайся, пусть тебя хвалят!

— Есть, — говорю, — буду стараться на барабане!

Тут Колька понизил голос и так страшно сказал, что у меня даже мурашки по телу пошли:

— А в концерте, в самый ответственный момент ты им такого набарабань, чтобы они с треском провалились! Гром и молния! Как гроза в Большом театре! Ясно?