Вальтер Треммин - Тайна «Хорнсрифа»

• Название: Тайна «Хорнсрифа»
• Автор: Вальтер Треммин
• Издательство: Военное издательство МО СССР
• Жанр: О войне
• Год: 1960

В начале 1944 года военный транспорт германских военно-морских сил «Хорнсриф», захваченный немцами у англичан, из-за нераспорядительности и неразберихи, царившей в германском штабе руководства войной на море, был потоплен немецкой подводной лодкой, принявшей этот транспорт за английское судно.

На примере этого происшествия с немецким военным транспортом «Хорнсриф» показывается преступный и захватнический характер войны, развязанной гитлеровским фашизмом; явления разложения в германских военно-морских силах; пробуждение сознания у рядовых немецких офицеров и матросов, которые раньше слепо и беспрекословно выполняли свой долг, не задумываясь над тем, какому делу они служат.

Большая часть этой повести посвящена описанию трудностей, которые пришлось преодолеть ее главному герою, единственному человеку, уцелевшему из команды «Хорнсрифа».

Повесть рассчитана на широкий круг читателей.

---

Тишину прервал крик боцмана:

— Ночная вахта, приготовиться!

Потом опять все стихло, на борту воцарилось обычное спокойствие. Слышно было только тяжелое пыхтение машин. С погашенными огнями «Хорнсриф» медленно пересекал океан.

Вскоре раздались склянки. Новая вахта вышла на палубу.

Шюттенстрем спокойно и, кажется, без особого участия наблюдал за всем происходившим. Вдруг он решительно подошел к старшему помощнику и показал ему на неясные, едва различимые в темноте очертания фигуры, торчавшей на фок-мачте.

— Видите, кто там, господин Фишель?

— Да, господин капитан-лейтенант. Что это с ним?

— Это Шмальфельд… До самого Бордо он будет каждую ночь нести «собачью» вахту в «вороньем гнезде».

Шюттенстрем произнес эти слова с видимым удовольствием. Старший помощник был озадачен и промямлил что-то вроде «не понимаю…»

— Да, Фишель, я наказал Шмальфельда, наложил на него взыскание, дис-цип-ли-нар-ное! Вы понимаете меня?

— Я не понимаю, господин капитан-лейтенант, что еще он успел натворить?

Шюттенстрем засмеялся:

— Ничего нового Шмальфельд не натворил. Ведь должен же он понести наказание за недостойное поведение.

По отношению к Фишелю это было настоящей провокацией. В ярости тот процедил сквозь зубы:

— Я знаю, господин капитан-лейтенант. Но так просто это не кончится. Каждый проступок у нас не остается безнаказанным. Действия Шмальфельда являются преступлением, и за это его будет судить военный трибунал. Вы не можете поступать столь некорректно по отношению ко мне.

Высказав это, Фишель испугался, что Шюттенстрем вспылит и при всех отчитает его.

Но он ошибался. Командир «Хорнсрифа» даже и не подумал отчитывать его. Он медленно пошел по палубе, но потом, вдруг остановившись, повернулся к старшему помощнику.

— А вы поступали корректно, когда, будучи представителем фирмы «Люблинский и К°», проворачивали в Гамбурге аферу с кофе? Гм? С тех пор прошло много времени, господин Фишель. Ну, а как вы полагаете, что будет, если какая-нибудь старая и забытая история всплывет наружу? Спокойной ночи, господин Фишель!

Фишель закрыл глаза. В ушах звенело, словно его огрели дубинкой по голове. Так вот, оказывается, какой козырь был у Старика! Эта история с фирмой «Люблинский и К°»… Старший помощник поспешил спуститься вниз. Но командир был уже на юте.

В эту ночь Фишель не сомкнул глаз.

Когда Шюттенстрем подошел к своей каюте и хотел открыть дверь, к нему подошел доктор Бек в пижаме и накинутом на плечи пальто:

— Все еще не спите, господин Шюттенстрем? Устали?

Шюттенстрем посмотрел на геолога каким-то странным, отсутствующим взглядом.

— Нет, доктор, я не устал. Для этого у меня мало времени. Я хочу сказать вам, кто я есть: я свинья, настоящая паршивая свинья! — сказал он и, не глядя на ошеломленного Бека, вошел в каюту и захлопнул дверь.

* * *

Монотонно, убаюкивающе-ритмично стучали дизели подводной лодки «U-43». Горячий, удушливый воздух обжигал легкие. Трюмные машинисты хлопотали у двигателей, изо всех сил стараясь, чтобы все механизмы действовали безупречно.

В тот момент, когда машинист Геммель начищал поручни, к нему в отсек через узкий проход протиснулся фенрих. Он только что сдал вахту и пришел побеседовать с Геммелем. Он часто делал это, считая, что от машиниста можно много узнать и многому поучиться. Вильдхаген поискал его глазами среди машин:

— Геммель?

— Здесь, господин фенрих!

Машинист медленно вытер руки о масленую тряпку. Вильдхаген вдруг закашлялся: после свежего морского воздуха от стойкого запаха соляра перехватывало дыхание, першило в горле.

— Я вам не помешаю? — спросил он.

На лице Геммеля появилось нечто вроде ела- бой улыбки. Не потому, что он почувствовал себя польщенным. Конечно, нет. Он — и вдруг польщен, в его-то положении… Но этот юноша со своим наивным стремлением все знать явно чем-то привлекал Геммеля. Действительно, это была необычная пара: Вильдхаген, сын влиятельного нациста, служившего в министерстве иностранных дел, и он, Геммель, разжалованный матрос, просто чудом избежавший петли. Но фенрих казался ему честным малым, в то время как типов вроде Крауса машинист избегал.

Встречаясь и беседуя с Вильдхагеном, он видел, что юноша относится к нему искренне. А это в его глазах уже кое-что значило.

— Помешаете? Нет, отчего же. Если вам так интересно, пожалуйста. Вы ведь знаете, кто я. — Произнося последние слова, Геммель пристально посмотрел в глаза Вильдхагену.

— Да оставьте вы наконец это. Все об одном и том же. Вы бы еще табличку себе на шею повесили: «Смертельно! Высокое напряжение!».

Конечно, фенрих знал, что Геммель был «политическим» и нес службу на лодке как штрафник. Говорили даже, что он «красный». Но это, в конце концов, его, Вильдхагена, не касается. Ведь он просто хочет стать хорошим морским офицером, и прошлое Геммеля для него не имеет никакого значения, если тот может научить его чему-либо полезному.

Геммель просто нравился ему. Вот и все. Он умел увлекательно рассказывать и толково все объяснять. Юноша пытался заговаривать с машинистом и на политические темы, желая вызвать его на откровенность. Загадочное прошлое Геммеля все-таки интересовало его. Для Вильдхагена, воспитанного «Гитлерюгендом», с мировоззрением, сформированным «третьим рейхом», Геммель представлял явление чужеродное, необычное, рассмотреть которое поближе и разобраться в нем самому побуждало любопытство молодости-

Ответы Геммеля озадачивали и ошеломляли фенриха. Они были ясными и продуманными, в них не было и следа личной неприязни или придирчивости. Геммель говорил с фенрихом серьезно, сдержанно. Его рассказы были для Вильдхагена такими волнующе новыми, что после встреч с машинистом он часто задумывался над ними.

Сегодня он пришел, чтобы расширить свои технические познания и узнать кое-что о политических взглядах Геммеля.

— Геммель, объясните мне, пожалуйста, еще раз назначение и устройство главного электромотора.

— Ну что же, пожалуйста. Итак, главный электромотор необходим для движения лодки в подводном положении. В отличие от дизеля… — машинист вдруг замолчал и очень серьезно посмотрел на юношу. — Господин фенрих, я, конечно, беспокоюсь не о себе. Но я прошу вас, подумайте над тем…

— Электромотор! Геммель! Разве это относится к…

— Поверьте мне, я ничего не имею против ваших бесед со мной, но это может иметь для вас неприятные последствия! У меня на этот счет нюх. Обер-лейтенант Краус уже давно следит за нами.

— Да бросьте вы, Геммель! Вас уже призраки начинают преследовать. Обер-лейтенант сейчас на мостике.

Но машинист стоял на своем:

— Первый помощник ведь не один. Все машинисты здесь внизу хорошие парни, нам их нечего бояться. Но на лодке есть еще несколько таких, ну, да вы и сами знаете каких. Это как раз о них говорят: товарищи-подлецы…

Фенрих озадаченно посмотрел на приветливое лицо Геммеля. Что это? Объяснялось ли это простым чувством враждебности к людям или же у этого разжалованного «политического» были основания предполагать такое?

— Вот что, Геммель, послушайте-ка. Я знаю, что вам пришлось кое-что пережить. Я могу представить себе, что это сильно действует на человека, расстраивает, выбивает его из колеи, ожесточает и восстанавливает против других. Но когда-нибудь, в один прекрасный день, все это пройдет.

Приветливое выражение на лице Геммеля сменилось ироническим.

— Погодите, дайте мне договорить! — продолжал Вильдхаген. — Я еще не кончил. Я хочу сказать, что ваша служба здесь, на лодке, поможет вам… что вы снова станете полноценным… нет, я думаю, что вы, как военный человек, снова получите должное признание.

Фенрих покраснел до корней волос. Серьезный, почти сострадательный взгляд машиниста привел его в замешательство. Он вовсе и не помышлял поучать или тем паче обижать Геммеля.

Геммель открыл было уже рот, чтобы возразить, но вдруг послышались чьи-то шаги. Бросив быстрый взгляд в сторону переборки, он спокойным голосом заговорил:

— Итак, господин фенрих, без кислорода дизель работать не может. Ему необходим воздух так же, как и нам, живым существам. Поэтому идти в подводном положении с помощью дизеля нельзя. Для этого, следовательно, необходима машина, работающая без воздуха…

В то время как Геммель говорил все это, командир лодки медленно подошел к ним:

— Должен вам сказать, фенрих, что вы весьма необычно проводите свое свободное время.

Вильдхаген и Геммель одновременно повернулись к Тен Бринку и вытянулись.

Смутившись, юноша попытался что-то выдавить из себя:

— Я должен многому научиться, господин капитан-лейтенант. И когда время позволяет, я обращаюсь к Геммелю и прошу его объяснить мне кое-что.