Лайза Джексон - Бремя страстей

• Название: Бремя страстей
• Автор: Лайза Джексон
• Издательство: Редакция международного журнала «Панорама»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1996

Страсть — так, пожалуй, можно точнее всего определить чувство, которое движет героями этого романа известной американской писательницы Лай­зы Джексон. Подчас бремя страстей вынуждает их совершать необдуманные, а порой и роковые по­ступки… Сопереживание героям, напряженное ожи­дание все новых поворотов увлекательного сюжета (который по традиции любовных романов заверша­ется счастливой для главных героев развязкой) — все это заставляет читателя с неослабевающим вни­манием следить за перипетиями повествования.

---

Уилсон развернул стул и оседлал его. Об­локотившись на спинку, он наклонился вперед и уставился на женщину сердитым взглядом. Она выдержала его взгляд.

— Мы только пытаемся уточнить, что про­изошло и кто там находился. К счастью, у ва­шего мужа был при себе бумажник, в против­ном случае мы не смогли бы его узнать. Он в ужасном виде. Опухшее лицо в порезах, воло­сы сожжены, челюсть сломана и нога в гипсе. Врачам удалось сохранить ему поврежденный глаз и он даже сможет ходить, если будет стараться.— Он заметил, что женщина содрог­нулась. Значит, муж ей не безразличен… хотя бы немного.— Второго мы не знаем. Не идентифицирован. Лицо у него тоже здорово изуро­довано. Сплошная багрово-черная маска. Не хватает нескольких зубов и руки страшно обожжены. Волосы сгорели почти начисто. Мы потратили уже черт знает сколько времени, чтобы вычислить, кто бы это мог быть, и поду­мали, может, вы сумеете нам помочь.— От­кинувшись назад, он взял в руку чашку с уже остывшим кофе.

— А как… насчет отпечатков пальцев?

— Их чертова прорва. Руки Джона Доу[1] обгорели, поэтому снять с него отпечатки паль­цев невозможно. Пока, во всяком случае. Из-за выбитых зубов и сломанной челюсти идентифи­кация по зубам потребует некоторого времени…

Прищурив глаза, Уилсон задумчиво смот­рел на женщину, машинально пощипывая ще­тину отросшей за два дня бороды.

— Если не выяснится другое, останется предположить, что мерзавец специально сжег себе руки, ну, понимаете, чтобы не иметь с на­ми дела…

Лицо у нее исказилось.

— Вы предполагаете, что это он устроил поджог?

— Не исключено.— Уилсон взял свою кружку с отбитыми краями и сделал большой глоток, затем подал знак Гонсалесу, чтобы он приготовил еще кофе.

— Я ведь сказала вам, что не имею поня­тия, кто он.

— Он встречался с вашим мужем на ле­сопилке.

Она колебалась.

— Вы уже говорили мне, но я… я не была в курсе дел моего мужа. Я представления не имею, с кем он встречался и зачем.

Брови Т. Джона изогнулись.

— А-а, у вас был один из тех новомодных браков… ну, знаете, когда он сам по себе, она сама по себе?

Гонсалес снова топтался у плитки, разры­вая пакет сухих сливок… Этот отвратительный на вид белый порошок не вызывал никаких ассоциаций с коровьим молоком.

— Мы подумывали о разводе,— призна­лась она, в голосе ее прозвучала нотка рас­каяния.

— Вот как? — Уилсону удалось сдержать улыбку. Наконец-то ему удалось докопаться до чего-то более-менее важного. Вот и мотив… или хотя бы зацепка. А большего ему и не требовалось. — Шеф пожарных считает, что имел место поджог.

— Я знаю.

— Способ поджога… хм, черт возьми, он ведь может оказаться точной копией того, что произошел семнадцать лет назад, когда запо­лыхала мельница. Вы помните, не так ли? — Она слегка поморщилась, стиснутые губы по­белели. — Да-а, догадываюсь, что вам трудно забыть такое…

Она отвела взгляд, руки, державшие в ладо­нях чашку, дрожали. Ей ли не помнить тот пожар! Каждый житель Просперити помнил. Тогда пострадало все семейство Бьюкененов, это была ужасная драма, от которой большинство из них так и не оправилось. Старший — отец Кэссиди — так и не набрал былую мощь, его жизнь, дела компании, его своенравная дочь вышли у него из-под контроля.

— Может, вы хотели бы съездить в боль­ницу и взглянуть на пострадавших? Только предупреждаю, зрелище не из приятных.

Она направила на него твердый взгляд жел­тых глаз, и он вспомнил, что она не только репортер, но еще из породы Бьюкененов.

— Я настаиваю на встрече с мужем с того момента, как с ним случилось несчастье. Врачи говорили, что я не смогу увидеть его, пока не даст разрешения шериф… будто бы на нем висит подозрение.

— Ладно, к черту, давайте поедем! — вос­кликнул Уилсон и тут же, едва она встала, передумал.— Только прежде выясним еще кое-что.— Женщина застыла на месте, потом мед­ленно опустилась на обшарпанный пластико­вый стул.

Она была воплощенным хладнокровием, придется ему показать ей кое-что. И вновь она лгала, скрывая что-то. И когда Гонсалес зано­во наполнил кофе его старую кружку, Т. Джон запустил в карман руку и достал небольшой пакетик. Сквозь прозрачный пластик видне­лась обуглившаяся цепочка и прикрепленная к ней медалька с изображением святого Христофора, частично обгоревшая. Искривленное и почерневшее изображение святого можно было разглядеть с большим трудом.

Рот Кэссиди округлился, но в обморок она не упала. Напротив, она во все глаза смотрела на пакетик, который Гонсалес положил перед ней на выщербленный старый стол. Ладони ее сжали чашку, дыхание заметно участилось.

— Где вы это нашли?

— Любопытная история. Джон Доу сжи­мал цепочку в кулаке и ни за что не хотел выпускать ее, хотя испытывал при этом чудо­вищную боль. С огромными предосторожнос­тями нам удалось ее вынуть из пальцев, и тогда он сказал… угадайте, что?

Она посмотрела на него, потом перевела взгляд на Гонсалеса.

— Что?

— Нам показалось, что он выкрикнул ваше имя, но это только предположение, голос у не­го почти пропал. Легкие разрывались от крика, но звука не получалось.

Кэссиди судорожно сглотнула, но это не был глоток кофе. Глаза ее слегка увлажнились. Определенно, он на правильном пути. Возмож­но, если на нее умело поднажать, то она рас­колется…

— Я подумал, не вас ли ему хотелось тогда видеть… А может, он и видел вас на лесопилке той ночью?..

Т. Джон мрачно взирал на женщину. Она нервно облизала губы, старательно избегая встретиться с ним взглядом.

— Я уже сказала, что меня и близко не было от того места.

— Все равно, вы находились дома в пол­ном одиночестве. Но алиби у вас нет. — Уилсон обернулся к Гонсалесу, забирая со стола пластиковый пакет.— Сняли отпечатки?

Гонсалес едва кивнул.

— Отлично! — Уилсон снова смотрел на женщину, вытаскивая из пакета потемневшую серебряную цепочку.— Интересно, почему страшно обгоревший человек не желал рас­статься с какой-то побрякушкой, будто она, понимаете, представляла какую-то ценность?

Она промолчала, тогда Уилсон небрежным жестом отпустил пакет, и тот тихо спланиро­вал на стол, а сам продолжал держать в руке цепочку так, что медаль с изображением свято­го Христофора зависла на уровне ее лица.

— Интересно, какой в ней смысл? — произ­нес он и тут же заметил, как в ее глазах опять вспыхнули искры гнева. Но она ничего не ска­зала. Уилсон уронил цепочку, почернев­шие звенья которой свернулись кольцами на столе.

Какое-то время она не мигая смотрела на обуглившийся металл, хмурясь все больше, и наконец сказала:

— Мы закончили? Теперь я могу уйти?

Уилсон был посрамлен. Женщина что-то знала и уносила тайну с собой, а он оставался здесь с грандиозным делом об убийстве и под­жоге, впервые за девять лет его службы… А его шанс занять место Флойда Доддса…

— Ничего не хотите добавить к вашему рассказу?

— Нет.

— Даже несмотря на отсутствие у вас али­би?

— Я была дома.

— Одна!

— Да.

— Укладывали вещи? Вы же собираетесь покинуть своего мужа?

— Я работала дома на компьютере. Там есть таймер, так что можете сами убедиться…

— В чем? Что кто-то там был? Или кто-то привел специалиста по компьютерам, который знает, как влезть в машину… в память, чтобы изменить время вхождения? Позвольте мне вам сказать, что вы сами вредите себе.— Он сгреб со стола цепочку и опустил ее в пластико­вый пакет.— Знаете, что бы вы ни натворили, вам самой будет легче, если признаетесь. А ес­ли вы прикрываете кого-то… черт возьми, ка­кой смысл брать на себя ответственность за то, чего вы не совершали? — Она отвела взгляд.— Вы не… Вы ведь не покрываете мужа? Да-да, это глупо. Вы же собирались разбежаться.

— Мне будет предъявлено обвинение? — решительно спросила она.

Два ярких пятна заиграли на ее скулах, а под свободной курт­кой напряглось стройное тело, которое, долж­но быть, похудело фунтов на пять за те двадцать четыре часа, что прошли после пожара. Она не улыбнулась.

— Как я уже заявила, мне бы хотелось навестить мужа.

Уилсон бросил взгляд на коллегу.

— Знаете, миссис Маккензи… Вы не воз­ражаете, если я буду вас так называть, пока вы еще официально замужем? Идея чертовски своевременная. Может, вы и другого парня наве­стите, и у вас появится возможность сказать мне, кто он… Правда, вид у него такой, что, полагаю, и родная мать его не узнает.

Гонсалес переместился к двери.

— Доддсу это наверняка не понравится… чтобы в его отсутствие…

— Предоставь мне уладить это с шерифом.

— Погоришь, дружище.

— Я позвоню старине Флойду. Сделаем визит официальным, о'кей?— Уилсон потя­нулся и встал со стула.— Между прочим, ему вообще не нравится мой метод работы.

Но Гонсалес не отступал.

— Врачи настаивали, чтобы их пациентов не беспокоили.