Минель Левин - Операция «Ходики»

• Название: Операция «Ходики»
• Автор: Минель Левин
• Издательство: Маориф
• Жанр: Детская проза
• Год: 1982

В веселых приключенческих повестях «Динга идет по следу» и «Кошки для шпионов» увлекательно рассказывается о городских ребятах, мечтающих стать пограничниками и совершить подвиг. Но постепенно друзья понимают, что граница — это не просто приключения, это опасная и трудная служба, требующая бдительности, организованности и большого умения. В сборник входят также рассказы о служебных собаках, которые вместе с пограничниками охраняют государственные рубежи нашей Родины.

---

Он даже засмеялся:

— Вот еще, выдумал!

В школе оказалось, что мы забыли выполнить письменное задание по математике и схватили двойки.

Папа сказал:

— Никакого щенка у тебя не будет, если принесешь еще хоть одну двойку. — Помолчал и добавил: — Или тройку.

С Каримчиком встретились во дворе. Ему тоже попало. Повздыхали мы с ним, но делать нечего, сели за уроки. А вечером я, конечно, не выдержал и снова собрался к нему.

— Ты куда? — строго спросила мама.

— К Каримчику.

— Опять на щенят смотреть?

Я сказал, что не могу решить задачу.

— Не выдумывай, — сказала мама. — Всегда надо говорить правду.

Ну, это я много раз слышал.

Потом было воскресенье, и мы с Каримчиком не отходили от Найды. Его мать вначале сердилась, затем махнула рукой. А нам даже удалось подержать щенят в руках. Я привязал одному из них на шее тесемочку. Теперь это был мой щенок. Операция «Черный нос» развивалась успешно.

В понедельник Каримчику повезло: принес домой две пятерки. А я вновь засыпался: ведь тройка меня не устраивала.

— Ну что? — спросила мама.

— А ничего.

— Спрашивали?

— Не спрашивали.

— Опять обманываешь, — сказала она. — По глазам вижу. А ну, дай дневник.

И чего это у меня глаза такие?

Так я целый месяц промучился. Все валилось у меня из рук. Боялся, что щенят раздадут или они не выживут. Правда, свои отметки исправил.

Наконец Каримчик сказал:

— Поздравляю с блестящим завершением операции «Черный нос». Теперь все силы сосредоточить на операции «Семафор»!

— Есть! — ответил я и спрятал щенка под пиджак. Но прежде мой дневник тщательно изучали дома.

…Я решил назвать его Азом. Читал где-то про овчарку с такой кличкой. Она ловила шпионов. И мой Аз, конечно, будет ищейкой. Аз!.. Правда, красиво?

Тут вдруг оказалось, что моему щенку больше подходит кличка Пальма или Каштанка.

Я бросился к Каримчику менять щенка. Однако всех уже разобрали.

Каримчик сказал:

— А ты назови его Азихой.

— Сам ты Азиха! — обиделся я.

Я вел его по двору, и рыжая Анка из двадцатой квартиры спросила:

— Это что, пудель, да?

Ей было три года, поэтому я не стал с ней связываться. От своей ровесницы я бы такого оскорбления не стерпел.

— Овчарка, — сказал я. — Глаза иметь надо.

— А…чарка, — согласилась она.

— Чарка! — передразнил я. — Даже выговорить не можешь.

И тут меня осенило. Я помчался к Каримчику:

— Чарка! Подходит?

— Здорово! — воскликнул он. — Как это ты придумал?

— Да вот, придумал.

Не говорить же ему про Анку…

В зимние каникулы Чарке было уже три месяца. Я стал ее учить. А что мне еще было делать? Каримчика отец взял с собой на границу. Моя мама к девяти уходила на работу. Папа — еще раньше.

Вот мы и были с Чаркой весь день одни. Она уже умела сидеть. И когда я говорил: «Ко мне!» — летела через всю комнату, потому что у меня всегда был сахар.

А потом я решил всех удивить и стал учить ее брать препятствия. Для этого очень подходил кабинет отца.

За окном лил дождь. Скучный у нас январь на юге…

В кабинете были мягкие кресла, диван. Книжный шкаф из красного дерева и в нем медицинские книги. Письменный стол тоже из красного дерева. За ним, прижавшись к стене, стояли огромные часы. Они были почти в два раза выше меня. Маятник и стрелки с позолотой. Тяжеленные гири. А какой красивый бой!

Впрочем, это я помнил, что бой красивый, словно переговаривались колокольчики. Вот уже скоро год, как часы не шли.

На столе — письменный прибор, который отцу подарили в больнице ко дню рождения. Отец очень дорожил этим прибором. Гранёные чернильницы с серебряными крышками, подставки из драгоценного камня. Рядом телефон с белым пластмассовым корпусом.

Отец боялся, что я все это опрокину, разобью и не разрешал мне играть в кабинете, особенно с Чаркой.

Но кто мог узнать, что мы там бываем, если все на работе?

А тут:

— Вперед! — И Чарка прыгает в кресло. Потом на подлокотник кресла. Потом на спинку. Я тоже прыгаю в кресло, сбрасываю ее на пол.

Так мы носимся весь день. У нее язык вывалится. Я весь в поту. Будут и у нас медали!..

А перед самым началом занятий вернулся Каримчик. Я позвал его к себе. Устроил Чарке экзамен.

Каримчик уселся на диван, заложил ногу на ногу, как это делала наша учительница. Даже надел очки. Стащил у своей бабушки.

Он сидел и гундосил:

— Ну-с, молодые люди! — Где-то он это вычитал.

Чарка охотно выполняла команды. И в кресло прыгнула сразу и на подлокотник.

Каримчик сидел, не шевелясь. Очки скрывали выражение его глаз. Мне, во всяком случае, стало казаться, что он равнодушен. Тогда я решил его удивить и — была не была! — ударил ладонью по столу:

— Вперед!

Чарка перемахнула со спинки кресла на стол.

— Ура! — крикнул Каримчик.

Но тут полетела на пол чернильница. Я кинулся ее спасать, неосторожно толкнул часы. Они упали, больно придавив мне ногу.

Нога что — заживет! А вот часы…

К счастью, они не разбились. Значит, поставим их на место, и никто ничего не узнает.

Пыхтя, мы кое-как справились с этим трудным делом.

— Ура! — опять сказал Каримчик и ударил по маятнику.

Что уж там случилось, не знаю, только часы пошли. Они мерно отстукивали секунды. А мы стояли, разинув рты, потому что раньше никто не брался чинить эти часы.

Потом мы плясали от радости и прыгали на диване. И Чарка хватала нас за ноги.

И, конечно, мы решили никому не говорить, как «починили» часы.

Вскоре Каримчика позвали домой, а я стал ждать родителей. Никогда, кажется, я не ждал их с таким нетерпением: уж очень хотелось их удивить.

Каримчик через каждые пять минут звонил:

— Как операция «Ходики»?

Наконец он снова позвонил:

— Твоя мама идет! — Его окна были на улицу, а наши во двор. Я уже хотел положить трубку, но он вдруг закричал:

— А стрелки ты перевел?

— Какие стрелки?

— Ну, стрелки!..

В самом деле — на наших часах было одиннадцать.

— Сейчас двадцать минут седьмого! — кричал Каримчик.

Только я успел подвести стрелки и выскочить из отцовского кабинета, как в замочную скважину вставили ключ.

Мама чмокнула меня в щеку и прошла на кухню.

— Как ты провел день? — спросила она.

— Да так, — ответил я уклончиво.

— Ничего не случилось?

— Что могло случиться? — сказал я и отвел глаза, чтобы они меня не выдали.

Чарка вертелась под ногами, и мама бросила ей кусок сырого мяса.

Потом она стала жарить лук и плотно закрыла дверь. Чарка осталась с ней. Разве она могла уйти от мяса?

Я чинно сидел в кабинете, ждал отца. Вдруг он позвонил, сказал, что задерживается.

— Приходи скорей! — попросил я.

— Ладно, — сказал он. — Мама уже дома?

— Дома.

— Позови ее к телефону.

Они о чем-то поговорили. Мама улыбалась и не слышала, как громко тикали часы. Она положила трубку, и тиканье стало просто угрожающим.

Я стоял и глядел ей в глаза.

— Что с тобой? — спросила она. — Не заболел? Просто удивительно, как она не замечала, что часы идут!

Она пощупала мой лоб и даже заставила показать язык. А потом опять пошла заниматься хозяйством.

Часы пробили шесть.

Мама высунулась из кухни:

— Телефон?

— Нет, — сказал я.

— Тогда открой дверь.

Я открыл.

— Никого?

— Никого.

— А мне показалось: звонили…

Вот здорово получается!

Потом опять звонил Каримчик:

— Операция «Ходики»! — И мы хихикали в трубку.

Около семи, наконец, пришел отец. Он был большой и сильный. Обнял мать. Подбросил меня к потолку.

В последнее время мне это не нравилось: что я — маленький? Но сегодня я сделал вид, что радуюсь, и отец остался доволен.

— Мать, а мать! — весело сказал он. — Мужчины хотят есть.

Он пошел на кухню, и я отвернулся. Пусть обнимаются. Где-то там взвизгнула Чарка. Видно, попалась под ноги.

Я с трудом сдерживал нетерпение.

Сейчас отец пойдет в кабинет, возьмет газеты и сядет в кресло.

Чарка тоже сунулась в кабинет, но я щелкнул ее по носу. Она отскочила и опять хотела пролезть в кабинет.

— Ты ее, наверно, сюда пускаешь, — сказал отец, подозрительно оглядывая комнату. На столе все было в порядке, мы успели убрать. Он успокоился.

А часы тикали. Чудеса да и только!

Между тем большая стрелка снова подбиралась к двенадцати. Я затаил дыхание.

Отец не сразу понял, что часы бьют. Я никогда не видел его таким растерянным.

— Что это? — спросил он.

— Часы…

— Я понимаю, что часы. Кто их починил?

— Я.

— Ты?

— А кто еще?

— Ты умеешь чинить часы?!