Арсений Семенов - Землепроходцы

• Название: Землепроходцы
• Автор: Арсений Семенов
• Издательство: Хабаровское книжное издательство
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1985

Роман «Землепроходцы» рассказывает об освоении Камчатки и побережья Охотского моря русскими служилыми людьми в начале XVIII века.

---

Атласов же со всеми казаками и юкагирами Омы двигался уже к Тигилю. При этом изголодавшиеся во время многомесячной осады казаки приказали следовать за ними и злополучному корякскому князцу со всеми его табунами. На стоянках князец, радуясь тому, что казаки простили ему измену, приказывал своим пастухам резать самых жирных оленей и кормил казаков до отвала. Юкагиры же, как приметил Атласов, держались настороженно и угрюмо. Ома даже позеленел от какой-то кручины. Никто не мог бы объяснить, в чем тут причина. Жидкие обвисшие усы князца, втянутая в плечи голова, несвойственная ему раньше робость говорили, как казалось Атласову, о крайнем раскаянии князца, о том, что он себя денно и нощно бичует за измену.

Однако на Тигиле неожиданно для Атласова юкагиры совершили попытку тайком покинуть казаков. Такое вероломство и неблагодарность совсем взбесили Атласова, и он решил дать юкагирам острастку — всех до одного их выпороли батогами.

И странное дело — после великой порки юкагиры повеселели так, что на них приятно было поглядеть. Они прямо заглядывали в рот Атласову, готовые по одному его слову идти в огонь и воду. Только теперь выяснилось, что, не получив никакого наказания за свою черную измену, кончившуюся гибелью семерых казаков, они решили, что начальник готовит для них страшную кару — такую страшную, что белый свет казался им немил. Порка же показалась им настолько желанным наказанием, что они прямо сами лезли под батоги, некоторые даже пытались подставить спину дважды.

Когда смысл всего этого дошел до казаков, они хохотали так, что зверье в ужасе разбегалось по тундре, и вместе с казаками хохотали юкагиры, которых уже успели выпороть, и хохотали юкагиры, которых еще пороли, — и под конец, на вечный мир и дружбу, Атласов велел выставить невесть какими путями сохранившийся бочонок вина, который и был осушен под общий хохот.

В последних числах июня 1697 года, оставив позади истоки Тигиля и горные перевалы, казаки вышли на реку Кануч, падающую устьем в заветную реку Камчатку.

И устье реки Кануч Атласов велел поставить огромный крест в знак присоединения Камчатки к землям Якутского воеводства. На кресте вырезали письмена, гласящие о том, что крест сей поставил пятидесятник Владимир Атласов с товарищами в таком-то году, такого-то числа. Казаки палили из пищалей и кидали кверху шапки, осеняли себя крестным знамением и целовали землю, плакали, смеялись и падали друг другу в объятия.

На грохот выстрелов сошлись и окружили казаков сотен пять обнаженных по пояс камчадальских воинов. Вели они при этом себя так, словно пред ними предстали посланцы самого господа бога. Положив на землю луки из китового уса и копья, они тем самым уверили пришельцев в дружественном к ним отношении.

Дабы показать, что они и в самом деле не лыком шиты, Атласов, почти не целясь, выпалил из пистоля по кружившейся над его головой вороне. Когда ворона упала к его ногам, почтение камчадалов к пришельцам возросло десятикратно.

Уже вечером, когда казаки сидели за пиршеством в балагане камчадальского князца, коряк, бывший за толмача в разговоре Атласова с князцом, объяснил, что камчадалы считают пришельцев огненными людьми, что пламя, которым Атласов поразил ворону, вылетело-де у него не из дула пистоля, а изо рта. Впрочем, и сам толмач считал, что так оно и есть, что пришельцы способны поразить огненным дыханием все живое окрест.

Зимними жилищами у камчадалов служили огромные земляные юрты, в каждой из которых обитало до трех десятков семей. Летом камчадалы переходили жить в крытые корьем балаганы, поставленные на высоких столбах, — каждый такой балаган издали походил на городскую башню. У всякой семьи на лето имелся свой балаган. В стойбище князца таких балаганов казаки насчитали до четырех сотен. Сколь же многолюдны были стойбища в долине Камчатки, если население первого встреченного из них равнялось трети населения Якутска!

Камчадальский князец с величайшим удовольствием принял подарки — бисер, позумент, несколько железных ножей — и согласился быть впредь покорен великому вождю, приславшему на Камчатку своих огненных людей. Узнав, что пришельцы больше всего ценят соболиные шкурки, князец несколько удивился, но, будучи от природы сообразителен, не стал отдаривать пришельцев шубами и шапками из прекрасной собачины, а велел принести кухлянку из соболя и соболиные шкурки. Выяснилось, что соболем Камчатка богата превыше всяких ожиданий. Но камчадалы промышляют его мало, так как шкурки этих зверьков по прочности далеко уступают собачине либо гагарьим шкуркам, из которых они и шьют себе одежду. Впредь для своих новых друзей князец велит промышлять соболя в таком количестве, какое его друзьям покажется достаточным.

— Про острог спроси, — шепнул Атласову Серюков.

— Видно, самое время спросить, — согласился Атласов. — Тут у них, чую, промеж князцами давние стычки кипят, коль научились укреплять острогами свои стойбища… А не дивно ль тебе, Потап, вспоминать, как мы с тобой край земли представляли? Мол, там и великаны девяти сажен, и люди с ногами скотьими, с очами и ртом в груди. И птица Феникс-де там сама свое гнездо сжигает, и выходит из того пепла червь золотой, чтоб самому обрасти перьями и стать новой огненной птицей. А тут, глянь-ка, нас самих за огненных людей приняли. Потому как мы для них тоже пришли с края земли, только с другого, им неведомого. А ведь Камчатский нос для нас-то и есть край земли.

— А ты спроси еще князца про одноногого старика, который головой небо подпирает, а в четыре руки бьет бичами китов, чтоб из-под земли не выплыли и землю в пучине не утопили. Может, тот старик как раз родственник нашему князцу.

Потап тихо рассмеялся, а Атласов стал спрашивать князца, какая опасность заставляет камчадалов стойбища острогом обносить.

— Шантал! — с ненавистью ответил князец, рвя свою жидкую, как и у всех камчадалов, бородку. Потом он ударил себя кулаком в обнаженную грудь и, скрипя зубами, затряс головой, отчего его иссиня-черные волосы, заплетенные в косицы, упали ему на грудь.

— Кто такой Шантал? — дав ему немного успокоиться, спросил Атласов.

— Шантал — сын бешеной собаки, ночной волк! Куча дерьма и туча злобы!

Оказалось, что Шантал — самый могущественный князец низовий реки Камчатки, что он совершает постоянные нападения на стойбища среднекамчатских и даже верхнекамчатских родов, истребляя мужчин и уводя в плен женщин. Он опустошил и сжег уже многие селения, вырезал целые роды. Камчадалы стали укреплять свои селения стенами, опасаясь его набегов. Незадолго до прихода казаков на Камчатку камчадалы, обитающие в средней и верхней частях камчатской долины, договорились объединить силы и нагрянуть на низовья, решив победить или умереть.

— Сколько копий у Шантала?

— Много, потом еще раз много и еще раз столько же, сколько два раза много вместе, — перевел толмач Атласову ответ князца.

Оказалось, что князец умеет считать только до двадцати — ровно столько у него пальцев на руках и ногах. Он не мог выразить числом, даже сколько воинов у него самого. Любое число, превышающее два десятка, определял он одним словом «много». Атласов вспотел, прежде чем добился ответа на свой вопрос. В родах, выставляющих воинов по призыву Шантала, было впятеро больше способных носить оружие мужчин, чем в родах, обитающих в средней и верхней частях долины Камчатки, что-то примерно около пяти тысяч воинов! При этом войско у Шантала было настолько хорошо организовано, что перед ним трепетала вся тундра на триста верст в округе.

— Пойдем с нами на Шантала, огненный вождь! Иначе его воины вырежут всех остальных мужчин и некому будет промышлять для тебя шкурки соболя! — упрашивал князец Атласова, применив весьма веский и тонко рассчитанный довод.

У князца было звучащее совсем по-русски имя Крупеня. Заинтересовавшись, что означает по-камчадальски это имя, Атласов получил неожиданный ответ: ничего по-камчадальски не означает, так называли очень вкусную похлебку другие огненные люди, которые были на Камчатке очень давно, когда князцу было меньше лет, чем пальцев на двух его руках.

Атласов поинтересовался, как звали начальника тех огненных людей, и получил ответ: Федота. Так вот оно что! Крупеня, принявший имя в честь вкусной похлебки, помнил еще кочевщика Федота Попова. Значит, то, о чем когда-то рассказывал Любим Дежнев, оказалось истинной правдой! Именно по этой причине, видимо, и приняли камчадалы казаков так по-дружески. Что ж, дружба за дружбу. Посоветовавшись с казаками, Атласов решил принять участие в отчаянном походе, предпринимаемом Крупеней.

Вышли через несколько дней. Погрузились на камчадальские лодки, которые почти ничем не отличались от русских стругов, разве что сработаны были погрубее, так как камчадалы мастерят свои лодки каменными топорами и теслами.