Саид Насифи - На полпути в рай

• Название: На полпути в рай
• Автор: Саид Насифи
• Издательство: Издательство иностранной литературы
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 1960

Роман «На полпути в рай» принадлежит перу известного прогрессивного иранского писателя Саида Нафиси.

Саид Нафиси не только писатель, но и учёный, автор ряда работ по филологии и литературоведению.

Активный борец за расширение международных научных и культурных связей, Саид Нафиси ещё в 30-х годах пропагандировал в Иране русскую литературу, выступал с докладами о творчестве Пушкина, Крылова, Некрасова. Когда в 40-х годах в Иране было создано Иранское общество культурных связей с СССР, Саид Нафиси, один из организаторов общества, стал активным его членом. Он неоднократно приезжал в Советский Союз, был участником Второго Всесоюзного съезда писателей СССР.

---

В тот вечер в лавке Аббаса почти не было покупателей Единственный покупатель — старик носильщик, который за полчаса до того притащил мешок угля в дом, находившийся в конце переулка, а затем, ахая и охая, обливаясь потом и тяжело дыша, вошёл к Аббасу, взял тарелку киселя и усевшись в глубине лавочки, прильнув губами к краю тарелки, одним махом проглотил её содержимое. Само собой разумеется, всё, что делал носильщик, не было для Аббаса каким-то необычным зрелищем, поэтому Аббас, сидя на табуретке за прилавком, уставленным тарелками, заложив ногу на ногу и сдвинув набекрень шапку на своей плешивой голове, любовался небосводом и выглядывавшими из-за туч звёздами и думал о круглой, полной, упругой груди работницы из дома, расположенного напротив его лавочки, которая сегодня после полудня приходила в лавку Аббаса поесть киселя. Аббас вспоминал, как колышется под грязным шерстяным жакетом её грудь, и сердце его млело от истомы. Погруженный в эти мысли, он не сразу заметил, что в переулок въехали автомобили и из них один за другим выходят люди и направляются к заветной двери.

Как он ни всматривался в ботинки, калоши и брюки этих людей, он не мог их узнать. Нет, безусловно, никого из них он ещё не видел. Походка их была ему незнакома. К тому же сразу видно, что новые посетители не та, к расторопны, как прежние. Похоже, что они недостаточно хорошо ориентируются и не совсем точно знают дорогу. Выходя из машины, они озираются по сторонам, вглядываются в дома, стены, двери по обеим сторонам переулка, но, как только они замечают лавочку Аббаса и его плешины, которые виднеются из-под шапки, они успокаиваются, понимая, что прибыли по правильному адресу.

По всему было видно, что эта публика не принадлежит к числу старых клиентов и задушевных друзей господина доктора Тейэби, бессменного и незаменимого депутата от священного города Йезда. Видимо, у них только недавно появилась нужда в нём и сегодня впервые они явились сюда, для того чтобы поцеловать порог его дома и удостоиться чести быть принятыми этим средоточием всех полюсов политики.

Несмотря на свою плешивость, Аббас не сомневался, что господин доктор завлёк этих людей в свои сети в течение последних двух-трёх дней. Он обхватил руками свою плешивую голову — о, чтоб её скорее омыл мойщик трупов! — напряг всю свою память и пораскинул умишком. Внезапно он вскочил с табуретки, на которой сидел, молитвенно поднял голову, вперил свой взгляд в потолок и стал благодарить бога за то, что тот наградил его небольшим разумом, способностями и сообразительностью.

Он вспомнил, что только вчера или позавчера радиоприёмник в кофейне, расположенной на другой стороне переулка, снова орал на всю округу. Голос диктора, прерываемый паузами, словно он то и дело глотал слюну, торжественно объявлял, что мистер не то Догилас, не то Дугелас прибыл в Иран для совершения альпинистских восхождений.

Этот представитель Нового света, прибывший в Иран, для того чтобы взойти на вершины иранских гор и оттуда, с поднебесных высот, наблюдать за несчастными, обездоленными людьми, увидеть в домах женщин без чадор-намазов и насладиться их красотой, конечно, не может быть один. Он нуждается в подручных, главных надзирателях, сводниках и тому подобных типах. А может быть, посетители господина доктора Тейэби тоже его подручные?

Затем по радио передали, что этот мистер из Нового света, этот Догилас, или Дугелас, или что-то в этом роде, едва прибыв, уже обошёл определённый круг людей и, прежде чем начать восхождение на вершины, занимался чревоугодничеством на приёмах. Несомненно, он разослал своих слуг в разные стороны, чтобы они узнали, какая из горных вершин Ирана самая высокая, какая более полезна для здоровья, какая просто стоит того, чтобы человек провёл на ней денёк-другой, какая покрыта снегом, а какая — льдом.

Тут Аббас убедился, что его плешивая голова не настолько пуста, как думают его соседи, жена и дети. Правда, на его голове не растут волосы, но внутри неё паук не распустил своей паутины, и она не такая сухая и пустая, как тыква для, кальяна.

Аббас пристально всматривался в перекрёсток. Он заметил, что некоторые из этих новых посетителей при ходьбе с такой силой ставят ногу на землю, что грязь и брызги из-под их ботинок разлетаются на два-три метра и попадают на стены и двери домов. Аббасу и раньше приходилось видеть такую походку и даже самому некоторое время шагать, таким образом. Внимательно присматриваясь к прительцам и напрягая память, он вспомнил, что во времена покойного Реза-шаха, когда он, Аббас, выражаясь словами самого шаха, исполнял хедматвазифе[95], их учили ходить таким важным шагом и так же твёрдо ставить ногу на землю. Тут он сразу сообразил, что люди, идущие по переулку, безусловно, офицеры. Но это его тоже не удивило, ибо положение обязывает высокопоставленных господ заботиться о себе. Человек, который сел на самолёт и прилетел в Иран, чтобы совершить здесь восхождение в горы, безусловно, не какой-нибудь безродный бродяга, и правильно, что он остерегается, как бы на извилистой горной тропе или на перевале кто-нибудь внезапно не напал на него. Вот почему он привёз с собой нескольких офицеров. Пусть они оберегают его, и если даже они не совершат ничего героического, то по крайней мере могут вспугнуть возможных злоумышленников.

Несомненно, эти американские офицеры знают, что они находятся в Иране, что здесь существуют свои законы и что ка этой территории господствует ислам. Они, конечно, хотят познакомиться с нравами и обычаями этой страны, а наш господин доктор, если даже он ничего собой не представляет, всё же немного грамотный человек и он в какой-то мере может помочь им в этом. Ведь он ещё в начальной школе заучил элементарные положения шариата. Вот почему эти несчастные сиротинушки тайком приходят к нему и в зимнюю стужу, и в проливной дождь. И если, не дай бог, они — да оглохнет шайтан! — почернеют от холода в горах Ирана и ангел смерти во время бурана схватит их осла за ногу, они смогут правильно дать ответы на вопросы Накира и Мункера.

Тут Аббас провёл рукой по лбу, голове и шее, погладил брови, снова поднял взгляд к потолку и мысленно поблагодарил господа бога за то, что внутрь этой тыквы, которая называется головой Аббаса, он положил на хранение крупицу разума.

До позднего вечера, несмотря на проливной дождь, Аббас с увлечением наблюдал за этими необычными гостями.

В отличие от «лавки» господина доктора Тейэбив лавке Аббаса в тот вечер не было посетителей. Кому придёт в голову в такую ненастную погоду идти есть рисовый кисель?

Аббас был не в настроении. Идти домой и ругаться там с женой и детьми не хотелось, и он не знал, куда бы ему приткнуться. Он вспомнил, что уже давно не виделся со своими друзьями. Этот шалопай Иззат-Олла, который при встрече обычно выкладывает целую книгу всяких историй, вот уже два-три дня не наведывался к Аббасу. Может быть, с ним стряслась какая беда? Может, он попал в руки полиции? Он ведь всегда болтает о чём не следует.

Тут серые глаза Аббаса наполнились слезами и глубокий вздох вырвался из его груди. Он вспомнил о незабываемых днях, проведённых с этим Иззатом-Оллой! Сколько раз они ходили вместе на поклонение к святым местам!

Аббас ещё помнит, как у стены «башни молчания» гябров[96] он нагнулся, а Иззат-Олла влез ему на плечи и, вытянув шею, посмотрел, что делается за стеной. Затем они поменялись ролями и Аббас взобрался на плечи Иззата-Оллы. До сих пор, когда Аббас вспоминает о том, что он увидел, у него по телу начинают бегать мурашки.

К высоким стенам без единой двери, образующим большой круг, были прислонены трупы стариков и молодых, женщин и мужчин, обёрнутые в белые саваны. Взоры этих мертвецов, казалось, были устремлены на него, Аббаса. У одних не было глаз — их выклевали стервятники и вороны, у других были объедены лица и головы, и Аббасу померещилось, что их черепа, осклабившись, смеются над ним.

Другие трупы почернели под солнцем, их губы и щёки высохли, на чёрных лицах сверкали белые зубы.

На те трупы, которые ещё что-то сохранили на своих костях, стаями налетали птицы, валили их на землю и клевали. Повсюду слышались удары птичьих клювов о голые кости.

У некоторых трупов начинал распадаться скелет: у одних отвалился череп, у других — руки, у третьих — ноги. Женщин можно было распознать по разорванному на груди савану.

Видно, хищные птицы обладают немалым вкусом и когда они слетаются на этот пир, то сперва набрасываются на самые лакомые куски, а затем уже пожирают остальное.

Аббас, увидев эту картину, содрогнулся, но всё же, зажав пальцами нос, хотел ещё немного постоять на плечах Иззата-Оллы, чтобы лучше разглядеть всё, что происходит в башне. В это время стая крупных стервятников которая до его появления была занята дракой, завидев человека, бросилась к нему. Аббас в ужасе спрыгнул вниз, схватил Иззата-Оллу за руку, и они бегом спустились с холма.