С. И. Смирнов - Духовный отец в Древней Восточной Церкви

• Название: Духовный отец в Древней Восточной Церкви
• Автор: С. И. Смирнов
• Издательство: Православный Свято–Тихоновский Богословский институт
• Жанр: Религия
• Год: 2003
• ISBN: ISBN 5–7429–0117–8

Книга проф. С. И. Смирнова (1870–1916) посвящена истории развития института духовничества в Древней Церкви (рассматривается период Вселенских Соборов). Старчество в древних восточных монастырях и его организация, особенности совершения исповеди и покаяния в миру и монастыре — эти вопросы получают всестороннее освещение в широком контексте истории древнего монашества. Несмотря на то, что книга вышла отдельным изданием еще в 1906 году, она не утратила своего значения и поныне.

---

Если же обладание дарами Духа, по воззрениям древнего монашества, явление обычное для человека, принадлежащего к высшему званию в Церкви, к тому же принявшего и таинство пострижения (по воззрениям, начиная с VI в.), то нет ничего странного и неожиданного в том, если от руководителя иноков — старца требовалось обладание духовными дарованиями. По тогдашним воззрениям, это требование означало только, что наставник инока должен сам идти прямым путем подвижничества, достигнуть известной степени совершенства и (в качестве свидетельства о том и другом) обладать духовными дарованиями. Наоборот, было бы странно при данных воззрениях не предъявлять такого требования. И вероятно, с самого начала возникновения старчества, т. е. с начала монашества, духовность требовалась от старца. Это свойство слышится уже в самом термине «духовный отец» — πνευματικός πατήρ, которым, как мы уже знаем, старец назывался издавна.

В аскетической письменности с IV по IX в. мистическая сторона старчества намечается ясно, хотя всесторонне она разрабатывается только впоследствии — в IX, X и XI вв.

Преп. Пахомий говорит инокам о Силуане, бывшем грешнике, который покаянием и своими подвигами удостоился «стать храмом Святого Духа», а его старцу заметил: «Ты был его отцем в это время, но теперь по успехам, которые он сделал ради Господа, он выше тебя и он твой отец»[176]. Так успех нравственной жизни и получение духовных дарований ведут инока к старческому званию. Преп. Иоанн Лествичник рассуждает, что совета старцев следует принимать «как бы из уст Божиих, хотя бы советы эти казались противными собственному их намерению и хотя бы вопрошаемые были и не совершенно духовны. Ибо не неправеден Бог и не попустит, чтобы обольщены были души, которые с верою и незлобием смиренно покорились совету и суду ближнего. Хотя вопрошаемые и неразумны, но глаголет через них Невещественный и Невидимый»[177]. Называя старцев святыми, — преп. Иоанн Пророк выражается о них: святые «не говорят что‑либо от себя, но Бог говорит в них, как Ему угодно, — иногда прикровенно, иногда явно» — и применят ет к ним слова Спасителя, сказанные ацостолам: «…не вы будете говорить, но Дух Отца вашего будет говорить в вас» (Мф. 10:20)[178]. К авве Памво пришли два брата и сказали подвижнику свои недоумения. Авва не дал им ответа, хотя они долго просили его. Он ответил им только через четыре дня, потому что «у старца такой обычай, что не вдруг говорит он, если не внушит ему Бог»[179]. Авва Феликс обусловливает действие Божественной благодати в словах старцев тем, исполняют ли эти слова иноки, к которым они обращены; будучи проявлением Божественного всеведения, вдохновенные наставления старцев не могли, по его мнению, расходоваться бесполезно. «Ныне нет наставления, — заявляет авва. — Когда братия спрашивали старцев и исполняли то, что старцы говорили им, тогда Сам Бог сообщал старцам дар слова, а ныне, когда только сцрашивают, а не делают того, что слышат, Бог отнял у старцев благодать слова, и они не находят, что говорить, потому что некому исполнять слова их»[180]. Бывал о так, что старец не в состоянии был помочь послушнику в борьбе с помыслами. В таком случае, как мы знаем, подвижники советовали негласно пользоваться руководством другого. Отсюда уж, по–видимому, ясно, что старец — обыкновенный, немощный человек. Однако это не так. «Брат не должен соблазняться о своем авве, что он не имеет такого дарования [врачевать души], ибо оно не всем дается, и, рассудив внимательно, непременно найдет (εύρίσκει πάντως), что авва его имеет другое дарование (χάρισμα), потому что дарования Духа различны (см^ 1 Кор. 12:4) и различно разделяются людям: иному [дается] то, другому иное»[181].. Старец, случалось, впадал в ошибку, но это не лишало его власти над учеником, а ученика не освобождало от послушания ему, и, вероятно, потому, что за старцем признавались другие духовные дары. Захарии было видение, о котором он сказал старцу, и тот определил, что видение — от демонов, но он был не искусен в различении видений. Другой, притом опытный, старец сказал Захарии, что видение было от Бога. Но прибавил: «Иди и будь послушен отцу своему»[182].

Итак, старческое служение, по воззрениям древнего монашества, представляется необычайным, харизматическим — таким служением, какие были в первохристианской Церкви. Выше было замечено, что мистическая сторона старчества обстоятельно разработана только впоследствии, только тогда были сделаны широкие выводы из описанного взгляда. Однако уж и в то древнее время, которое мы изучаем, кажется, на этой мистической стороне старчества, может быть только подразумеваемой, установились внутренние, т. е. нравственные отношения старца и ученика. По крайней мере, между мистической стороной старчества и нравственными отношениями старца и ученика соответствие полное. Ученик должен был иметь полную веру старцу, безусловное послушание и подчинение; как Божиим заповедям, внимать старческим заповедям и словам и т. д. — не потому ли это так, что относился к старцу как к существу богоизбранному и богоо даренному?[183]

Послушник должен иметь веру (πίστις) старцу, которая состояла в признании безусловного старческого авторитета во всем. Всякое сомнение в его авторитете, даже малейшая критика его личности или дел — великий грех. «Пожелать с пытливостью исследовать распоряжения учителя и оценивать его приказания, — рассуждает преп. Нил Синайский, — значит препятствовать собственному своему преуспеянию»[184], «Не будем судить доброго нашего руководителя в подвижничестве, хотя, может быть, и увидим в нем, как в человеке, какие‑нибудь легкие погрешности, иначе же, став судиями, не получим никакой пользы от подчинения». Далее рекомендуется средство удержать веру (πίστις) наставнику. Для этого следует «хранить в сердце своем неизгладимыми и приснопамятными добрые дела» его, чтобы бороться с неверием ему. От помысла судить и осуждать наставника следует бежать, как от блуда, не давая этому змию «ни води, ни места, ни входа, ни власти»[185]. Так же следует относиться к осуждению старца, идущему со стороны. «Не преклоняй слуха твоего к речам против отца твоего, — говорит преп. Евагрий, — чтобы не изгладил тебя Господь из книги живых»[186]. Стремление исследовать дела старца есть «обольщение лукавого»[187]. Но Господь помогает иноку хранить спасительную веру старцу: «Слепые очи послушных [Он] умудряет, чтобы видеть добродетели учителя, и отемняет, чтобы не видеть недостатков его; ненавистник же добра поступает напротив»[188]. На полной вере старцу основывается его единство, безраздельность его руководительства. «Надобно вопрошать [о помыслах] того, к кому имеешь веру и знаешь, что он может понести помыслы, и веруешь ему, как Богу (πιστευσαι αότφ о&с щ ®щ) а вопрошать другого о том же помысле есть дело неверия и пытливости (άπιστία κα\ πειρασμός). Если веришь, что Бог говорил через святого своего, то к чему здесь испытание или какая надобность искушать Бога, вопрошая другого о том же самом?», «Никто не должен переменять вопрошаемого святого, но вопрошать опять того же самого»[189].

Крайний вывод из мысли о вере старцу, как Богу, такой: старец становился между послушником и Богом и, если можно так сказать, заслонял Его. «Старцы Говорили: «Если кто имеет веру к другому й самого себя отдает в подчинение ему, тот не имеет нужды внимать заповедям Божиим, а должен волю свою предать отцу своему и не останется виновным пред Богом»[190]. Поэтому, ограничивая все свой умственные потребности проникновением в изречения старцев, которые называются «изречения духовные (τά λογία του πνεύματος), т. е. богодухновенные[191], инок не должен заниматься богословской книгой, обязан воздерживаться от рассуждений о Писании. «Я имею догматические книги, — говорит инок старцу, — и, читая их, ощущаю, что ум мой от страстных помыслов переносится к созерцанию догматов. Иногда же помысл запрещает мне читать их»… Старец дает такой ответ: «Не хотел бы я, чтобы ты занимался этими книгами, потому что они возносят ум горе, но лучше поучайся в словах старцев, которые смиряют ум долу». Потом старец оговаривается, что не унижает он догматических книг, а только не считает эту умственную пищу пригодной для послушника[192]. Другого подвижника инок спрашивает, как избежать постороннего разговора с братией:

«Если будет необходимость говорить с соседрм, посоветуешь ли. товорить о Писании или об изречениях старцев?» Старец отвечал: «Если уже не можешь молчать, то лучше говорить об изречениях старцец, нежели о. Писании, ибо в последнем случае — некалая опасность»[193]. Итак, старческий авторитет вытеснял в уме послушника все другие. Полное доверие старцу во всем, его живое руководительство — вот всц, что было нужно ученику. Проникновение в разум Писания, испытывать которое приглашал Господь, или полет мысли в созерцание спасительных истин 6oij< вия -дело опасное. Его катихизисом, тесной обла где безбоязненно могла вращаться его пленная были, кроме наставлений собственного руководителя, изречения старцев, т. е. вдохновенные наставления таких же руководителей, как его собственный.