Юрий Нагибин - Стюардесса

• Название: Стюардесса
• Автор: Юрий Нагибин
• Жанр: Русская классическая проза

---

Нагибин Юрий Стюардесса

Юрий Маркович Нагибин

СТЮАРДЕССА

ЛИТЕРАТУРНЫЙ СЦЕНАРИЙ (2-й вариант)

Через летное поле на посадку движется малая толпа

пассажиров. Отставая от них, неторопливо шагает

средних лет, седоватый человек в одежде охотника:

водонепроницаемый комбинезон поверх ватного

костюма, стянутый широким ремнем по талии,

подвернутые ниже колен высокие резиновые сапоги; за

спиной туго набитый рюкзак, за плечом - ружье в

толстом кожаном чехле. Посадка происходит как бы на

задворках большого аэродрома. Вдалеке виднеются

мощные реактивные и турбовинтовые самолеты,

сотрясающие воздух гулом своих могучих моторов, но

этот рейс явно непарадный...

Мы слышим голос охотника, от лица которого

ведется повествование:

- Меня все друзья уговаривали: брось ты Подмосковье, тут на каждую утку по десять стволов. Поезжай на Север, вот где охота! Наконец-то я собрался. Место мне подсказали дальнее, глухое, но удобное - самолетом чуть не до самого шалаша...

Охотник приближается к самолету. Здесь уже идет посадка.

Охотник (рассуждает про себя):

- Неужели это ИЛ-14? Такой маленький, игрушечный!.. А давно ли я летал на нем и в Среднюю Азию, и на Урал, и в Прибалтику, и на Кавказ? Все-таки давно, лет десять назад, если не больше. А народу - будь здоров! Я-то думал, что окажусь единственным пассажиром. Вот тебе и глухомань!

Один за другим пассажиры подымаются по трапу на борт: худенькая беременная женщина и другая женщина с двумя детьми, дородный, холеный, сановного вида человек с роскошным портфелем, юноша-ненец с плоским, широконосым, любознательным лицом и черными, как вакса, прямыми волосами, старый ненец в меховой ушастой шапке, молодые русские парни рабочего вида, старик с бородкой, похожий на врача.

Восточный человек, уже начавший взбираться по трапу, вдруг заметил, что к самолету подвезли багаж. Он сразу спрыгнул вниз, подбежал к автокару, нашел свои вместительные чемоданы и ласково погладил их по дерматиновым бокам, словно призывая к терпению и бодрости.

- Чего, папаша, беспокоитесь? - задрал его молодой автокарщик. - Нешто стекло везете или хрусталь?

- Цветы... хризантемы... - нежно ответил восточный человек.

- "Отцвели уж давно хризантемы"!.. - запел автокарщик.

- У кого отцвели, у кого зацвели. На Севере хризантемы не цветут.

- Понятно, папаша. Там зато цветут рыночные цены на цветы.

- При чем тут цены? - слегка обиделся восточный человек. - Не хочешь не покупай, никто не заставляет.

- Нехорошо, папаша, использовать временные затруднения на цветочном фронте! - издевается автокарщик.

Восточный человек пренебрежительно фыркнул и поднялся по трапу. Охотник, наблюдавший его перепалку с автокарщиком, поднялся за ним следом. Пассажиры устраиваются на долгий путь: закидывают пальто и ручную кладь в сетку, усаживаются поудобнее, регулируя наклон кресел, о чем-то спрашивают друг друга, но не слышат ни словечка, поскольку сейчас идет опробование моторов, и все звуки тонут в надсадном гуле.

Охотник освободился от рюкзака и ружья и занял место в хвосте самолета.

Моторы стихли. Из рубки появилась высокая девушка в светлом пыльнике и синей пилотке, косовато сидевшей на желтых волосах.

- Давайте знакомиться, я ваша бортпроводница. Зовут меня Ольга Ивановна. На борту самолета имеется библиотека и свежие номера журналов. В буфете минеральные, фруктовые воды, печенье, конфеты. Этот прибор - она кивнула на щиток, вделанный в стенку кабины, - показывает высоту полета, этот - температуру воздуха в самолете; часы не ходят. Продолжительность рейса пять часов ровно. Стоянка в Новьянске тридцать минут. На стоянке, при взлете и посадке курить запрещается. Прошу пассажиров освободить хвост.

Бортпроводница тряхнула головой, откинув упавшую на глаза прядку песочно-желтых волос. Она стояла, прислонясь к дверце кабины, руки в карманах плаща, сумка через плечо. У нее были длинные, стройные ноги, плоская грудь, худые плечи. Желтые вьющиеся волосы обрамляли широкое, несколько бледное лицо со светлыми глазами и большим, прекрасным, чуть подкрашенным ртом.

Самолет двинулся к взлетной дорожке, стюардесса скрылась в кабине.

Прильнув к иллюминаторам, пассажиры смотрели, как убегает назад земля в стелющейся против движения самолета низенькой траве, отваливаются куда-то вбок большие самолеты и здание аэровокзала. Самолет вышел к стартовой черте и стал, глухо ворча моторами.

Бортпроводница вернулась с подносиком, на котором горкой навалены были прозрачные "театральные" конфеты, и стала обходить пассажиров. Большинство молча брали по одной конфете и с озабоченным видом отправляли в рот. Сановный пассажир уверенной рукой захватил целую горсть леденцов.

- Товарищ бортпроводница, скажи пожалуйста, для чего конфеты раздаешь? - заинтересованно спросил юноша-ненец.

- А вы разве не знаете? - она подозрительно поглядела на него.

- Прости пожалуйста, не знаю. Я много летал. На Таймыр летал, в Нарьян-Мар летал. Хорошим самолетом летал, вдвоем с летчиком. Только он меня конфетами не кормил.

- Вы на почтовиках летали, у них низкий потолок. А мы пойдем на большой высоте. Ну, и эти конфеты помогают при перемене давления.

- Медицина, значит?.. А почему ты сама их не ешь?

- Мне почему-то не помогает, - со странной интонацией произнесла бортпроводница.

Бешено взревели, словно пытаясь уничтожиться в собственном реве, моторы, самолет побежал по взлетной дорожке, неощутимо отделился от земли, чуть просел, будто опробовал воздушную подушку, и стал круто набирать высоту. Пассажиры дружно приникли к окнам.

Все дальше и дальше уходила земля со своими домиками, деревьями, дорогами, но и все шире, величественней распахивалась под самолетом. Вскоре все на земле упростилось до примитивных геометрических фигур: квадратов, прямоугольников, затем под брюхом самолета повисли какие-то ненастоящие, будто из картона, облака

Стюардесса обносила пассажиров книгами, журналами, газетами.

- Возьмите Сарояна, - убеждала она сановного человека. - "Весли Джексон" лучшая его книга

Пассажир насупил густые черные брови, отчего они слились в сплошную черту, как у Агасфера

- Это смешно?

- И смешно, и грустно, как в жизни.

- Я не любитель смешного чтения, дайте мне "Крокодил".

У стюардессы стало огорченное лицо. Она протянула пассажиру журнал и двинулась дальше. Пассажиры рассеянно брали "Смену", "Работницу", "Огонек", газеты, на робкое предложение взять "Весли Джексона" никто не откликался.

- Мне бы что-нибудь для ума, - попросил юноша-ненец, когда стюардесса поравнялась с ним.

- Хотите Сарояна?

- А "Щит и меч" у вас есть?

- Нет, мы не можем летать с перегрузкой.

- Бо-о-льшая книга! - с удовольствием произнес юноша-ненец. - А я ее за одну ночь одолел! - добавил он с гордостью.

- Быть не может!..

- За одну полярную ночь! - засмеялся юноша-ненец и взял "Сельскую молодежь".

- Странно, - обратилась стюардесса к охотнику, - люди как будто боятся, что им подсунут испорченный товар. Вы, конечно, тоже не хотите Сарояна?

- Я читал этот роман.

- Девушка, девушка! - окликает стюардессу старый ненец, - дай книгу, дай сюда книгу!..

Вспыхнув от радости, стюардесса протянула ему Сарояна Старик важно раскрыл книгу и стал "читать" ее вверх ногами.

Охотник засмеялся.

- Не огорчайтесь, это, правда, хорошая книга

- Вам понравилась?

- Да, а некоторые главы очень.

- Какие? - Проводница оживилась, бледные щеки ее порозовели.

- Хотя бы та, где Весли Джексон плачет, обнаружив в себе писателя.. Плачет над собой и над всем окружающим, плачет над прошлым и настоящим, плачет даже над Вудро Вильсоном, которому Клемансо плюнул в глаза, плачет над собаками и президентом Кулиджем...

- ...над атомами и звездами, - подхватила бортпроводница, - над Эдгаром По, потому что тот прожил такую печальную жизнь...

- По-моему, это необыкновенно хорошо: нельзя быть писателем, если не соучаствуешь во всем сущем.

- Почему только писателем? - произнесла задумчиво бортпроводница, Нельзя быть человеком... - и она спросила застенчиво и заинтересованно. - А вы имеете какое-нибудь отношение к литературе.

- Никакого. Я сценарист.

- Вы пишете для кино?

- Записываю...

- Что это значит?

- Профессиональный язык. Писатели пишут, а сценаристы "записывают". Почему так считается, ей-богу, не знаю.

- А хорошо быть сценаристом?

- Очень! Если картина плохая, все валят на сценарий, если хорошая, то говорят, что режиссеру удалось преодолеть недостатки сценария.

- Выходит, вы не очень довольны своей профессией... А на Север зачем?

- Хотим сделать фильм об охотниках-промысловиках.

- И вы едете собирать материал?

- Ужасные слова "собирать материал!" Будто о клюкве или бруснике. Я еду жить там, бродить, охотиться, с кем-то дружить, с кем-то ссориться.