Алексей Сидоров - Творения древних отцов–подвижников

• Название: Творения древних отцов–подвижников
• Автор: Алексей Сидоров
• Издательство: Сибирская Благозвонница
• Жанр: Религия
• Год: 2012
• ISBN: ISBN 978–5–91362–489–5

Предлагаемые читателю «Творения древних отцов-подвижников» являются переизданием ставшей библиографической редкостью книги, вышедшей в 1990–е годы. В издании представлены переводы святоотеческих аскетических сочинений таких известных авторов Египетской пустыни IV века, как св. Аммон, св. Серапион Тмуитский, преп. Макарий Египетский, Стефан Фиваидский, блж. Иперехий, а кроме того великого каппадокийца св. Григория Нисского. Данные произведения содержат в себе духовную мудрость и подвижнический опыт древних святых, столь необходимый и востребованный в современной церковной и в особенности монашеской жизни. Перевод этих памятников древнецерковной монашеской письменности выполнен профессором МДА А. И. Сидоровым и снабжен обширными научными комментариями. Редакция также надеется, что это патрологическое издание привлечет к себе внимание преподавателей и студентов духовных учебных заведений и просто вдумчивого православного читателя, неравнодушного к святоотеческому наследию.

---

915

См. у преп. Анастасия Синаита: «Своеобразием ангельской природы является бесстрастие [ее] сущности» (ίδίωμα αγγελικής φύσεως το απαθές τής οάσί'ας) (Anastasii Sinaitae. Viae dux. P. 41).

916

Ср. у Евагрия Понтийского: «В священном месте молитвы молись не как фарисей, но как мытарь (Лк. 18, 10–14), дабы и тебе быть оправданным Господом» (Творения аввы Евагрия. С. 88). Эту евангельскую притчу о мытаре и фарисее используют для развития ряда основных положений христианской этики многие отцы Церкви. В частности, св. Феолипт говорит: «Грешник, восстань и через покаяние восторжествуй над грехами своими, пренебрегая позором человеческим, имея пред очами своими [пример] мытаря и смиряясь, [как он]» (TAeo/epfMs o/ РЫа^е/-pAm. The MonastK Discourses. P. 278).

917

Ср. у Антиоха Монаха: «Кротость служит Божеству (τό Θε<ον). Ибо и Моисей, бывший кротчайшим, стал избранным служителем Божиим и паче всех пророков удостоился видения Бога» (PG. T. 89. Col. 1792).

918

Довольно часто в святоотеческой письменности этот стих Псалтири связывается с Таинством Крещения. См., например, у св. Афанасия: «Под еодою покойною можно разуметь воды Святого Крещения, как очищающие от греховного бремени» (Сеятмтелъ Афанасмм Делмкмм. Творения. Т. IV. М., 1994. С. 99). Иперехий как бы развивает данное толкование в нравственноаскетическом ключе: кротость (ή πραύτης), как одна из высших христианских добродетелей, немыслима без Таинства Крещения, которое служит основой всех нравственных усилий человека и его духовного преуспеяния.

919

Понятие «смиренномудрие» (ταπείνοφροσύνη) обычно обозначает высочайшую христианскую добродетель смирения. В отличие от термина «смирение» (ταπεί'νωσίς), который в Ветхом и Новом Заветах «употребляется для обозначения внешнего положения, в котором кто‑либо находится, и, следовательно, оттеняет прежде всего и преимущественно момент пассменым, ταπείνοφροσύνη дает мысль о «смирении» как об акте и проявлении жизни сознател&но–сеободном. Отмеченный признак выражается, конечно, второй составной частью названного слова. Уже филологический смысл термина содержит указание на то, что им выражается собственно сжмреннмм образ жыслем челоеека и предполагается — непременно — момент сознательно–свободного участия в обозначаемом им настроении» (Зармн С. Аскетизм. С. 469). Эта добродетель смиренномудрия неразрывно связана с кротостью и является полной противоположностью гордыни — данный момент и подчеркивается Иперехием.

920

Понятие «целомудрие» (σωφροσύνη), подразумевающее цельность ума, сердца и души человека, органично включает в себя и «скромность», противоположную пороку тщеславия, которое как бы «разрывает» внутреннее единство человека и «развлекает» его духовное «я» на внешние и случайные предметы.

921

Ср. определение поста у преп. Варсануфия и Иоанна: он есть «наказание тела для того, чтобы усмирить тело здоровое и сделать его немощным для страстей» (Преподобных отцев Варсануфия и Иоанна Руководство к духовной жизни. С. 128).

922

Обычай умывать ноги гостям уходит корнями в глубокую древность, о чем говорит, например, блж. Феодорит, толкуя 1 Тим. 5, 10: «так поступали в древности» (Творения блаженного Феодорита, епископа Кипрского. Ч. VII. С. 698). Данный обычай был воспринят и ранним монашеством: «Общим обычаем гостеприимства было при входе странника в келью инока снимать с него милоть и просить совершить молитву. Между тем хозяин готовил таз с водою и омывал ноги пришедшего и потом занимался приготовлением пищи для пришедшего» (Хозанекмм Л. Общий очерк жизни иноков египетских в IV и V веках. М., 1872. С. 51). Позднее этот обычай в некоторых иноческих уставах распространился и на братий общежительных монастырей. Так, в «Правиле» преп. Венедикта записано, что монахи, несущие недельные послушания на кухне, при начале и конце этого послушания должны вымыть всем братиям ноги (ре^ез оего ^яжен ре ^Mi е,§ге^мг ^мя ж№ ^Mi ИЯмгмз е^ ожтАмз /яоен^) (The Rule of St. Benedict in Latin and English with Notes / Ed. by Т. Fry. Collegeville, 1981. P. 232. См. также русский перевод: Древние иноческие уставы, собранные свт. Феофаном Затворником. М., 1994. C. 625). У Иперехия подчеркивается духовный аспект этого обычая: монах, подражая Господу (см.: Ин. 13, 5 и далее), должен поставлять себя на служение не только святым, но и грешным (и в первую очередь именно им).

923

Данное многосмысленное понятие (νόμος) в конкретном случае предполагает, скорее всего, «закон Христов» («Евангельский закон» или «закон благодати»). Ср. у блж. Феодорита, который различает три вида «закона», говоря: «От блаженного Павла приобретаем мы сведение о трех видах Божественных законов. Он сказал, что закон был дан людям без письмени в самом творении и естестве. Великим же Моисеем предан закон в письмени. Но апостолу известен и третий закон, данный после первых, закон благодати». Этот последний закон «совершенно очищает души и освобождает от настоящего растления» (Творения блаженного Феодорита, епископа Кирского. Ч. II. C. 86–87).

924

В некоторых рукописях к этой фразе еще добавляется: «Совершенен тот, кто обладает им». Образ «потока» (ναΰμα) довольно часто встречается в святоотеческих творениях. См., например, у св. Мефодия: «Подлинно, ветвь девства вырастает крепко и пышно тогда, когда праведник и тот, кому поручено соблюдать и возделывать ее, напаяется тихими потоками Христовыми, орошаясь премудростью» (Святый Мефодий, епископ и мученик, отец Церкви III века. Полное собрание его творений. Перевод Е. Ловягина. СПб., 1905. С. 62). Что же касается «псалма исповедания» (ψαλμός εξομολογ^σεως), то, вероятнее всего, подразумевается псалом 50, ибо Ориген так и называет данный псалом (εν τό ψαλμω τ^ς εξομλογ^σεως) (см.: Origene. Homelies sur Jeremie. T. I / Ed. par P. Nau‑tin // Sources chretiennes. № 232. Paris, 1976. P. 354).

925

Первую часть главы можно перевести и несколько иначе: «Живое древо на земле — монах, бесстрастно [проводящий свою жизнь]». Не совсем ясно, вкладывает ли Иперехий какой‑либо глубокий смысл в различие выражений «живое древо» (ξύλον ζοηρόν) и «древо жизни» (ξύλον ζω^ς); вполне возможно, что это различие намекает на различие эсхатологической реальности Царства Божия (нового «райского состояния») и слабого отражения этой реальности здесь, на земле.

926

Иное толкование этого чудотворения Елисея дается св. Иринеем Лионским: «Сим действием пророк показал, что крепкое Слово Божие, которое по небрежности мы потеряли чрез древо и не находим, опять получим чрез Домостроительство Древа» (Се. Ирмнем Лмонскмм. Пять книг против ересей. С. 627). Данное толкование св. Иринея, основывающееся на символике «древа познания» — «Древа Креста», полностью воспринимает и преп. Максим Исповедник (см.: Maximi Confessoris Quaestiones et dubia. P. 45; Преи. Максмж Испоееднмк. Вопросы и затруднения. С. 109). Более близкое к толкованию Иперехия (хотя и не тождественное ему) объяснение этого места Священного Писания дается преп. Макарием, который, говоря о переходе души, верующей во Христа, из состояния порочного в доброе, замечает: «Если при Елисее дерево, по природе легкое, будучи брошено в воды, вынесло на поверхность железо, по природе тяжелое, то тем более ныне Господь пошлет [нам] Дух Свой — легкий, быстрый, благой и небесный, — и через это соделает душу, погрузившуюся в глубины вод лукавства, легкой и крылатой, вознесет ее на небесные высоты, изменит и преобразит ее собственное естество» (Die 50 geistlichen Homilien des Makarios. S. 293–294). Таким образом, толкование преп. Макария находится как бы посередине между богословско–икономическим толкованием св. Иринея и сугубо аскетическим Иперехия.

927

Под «туком всесожжения» (στεαρ όλοχαρπώσεως) Ипе–рехий, скорее всего, понимает не просто жертвы, предписанные законом Моисея, но и всякое чисто внешнее благочестие, в том числе и показное стран–ноприимство. Следует отметить, что духовное понимание «всесожжений» глубоко укоренилось в древнецерковной письменности. Так, согласно Оригену, «каждый из нас имеет в себе свое всесожжение» (MnMs^Me nosfmm Aa^ef in se Ao/ocaMsfMm sMMm), которое и приносит Богу: «всесожжение» одного — отказ от своего имущества, другого — мученичество, третьего — любовь к братиям и готовность «положить душу за други своя» и т. д. Таким же «всесожжением» является и умерщвление в себе плотских и душевных страстей (см.: Origene. Homelies sur le Levitique / Ed. par M. Borret. T. I // Sources chretiennes. № 268. Paris, 1981. P. 84–88; Т. II // Sources chretiennes. № 268. Paris, 1981. P. 116). И блж. Феодорит в данном плане вполне созвучен с Оригеном: «Разным родам бессловесных животных, приносимых в жертву, уподобляются приносящие Богу самих себя. Возлюбившие жизнь нестяжательную и свободную от забот всецело посвящают себя Богу всяческих и себя самих приносят во всесожжение и всеплодие, ничего не оставляя настоящей жизни, но всё прелагая в жизнь нестареющуюся. А те, которые ниже их, часть уделяют жертвеннику, часть иереям, а остальное — на потребу тела. А одни приносят кротость овец, другие, подобно тельцам, с любовью несут на себе благое иго Господне. А иные, уподобляясь козам, избытки от потреб своих, как бы некое млеко, отдают нуждающимся. Поэтому чувственное и внешнее в Законе применимо к иудеям, а духовное — к возлюбившим евангельское житие» (Творения блаженного Феодорита. Ч. 1. С. 134–135).