Анатолий Найман - Каблуков

• Название: Каблуков
• Автор: Анатолий Найман
• Жанр: Русская классическая проза

---

Майор велит выводить роту за ротой, сегодня одну, назавтра другую, на плац и после команды "вольно, разойтись" всему составу проходить мимо него. Смысл в том, чтобы заметить лицо, чем-то выделяющееся из общей массы. Однако военная форма делает всех неразличимо похожими друг на друга. В следующий раз прибавляется команда снять гимнастерки и пилотки. Но в белых нижних рубахах люди выглядят еще более безликими, особенно остриженные наголо. Хромов собирает сержантов и старшин, просит их предложить солдатам надеть то, в чем они, пряча от глаз начальства, ходят в самоволку. Гарантия того, что это ни сейчас, ни впоследствии не будет против них использовано, - его честное офицерское слово, подкрепленное официальным приказом с объяснением необходимости такого переоблачения в целях культурной работы в части. Большинство рядовых отказывается, они видят в этом подвох и стоят на том, что без разрешения никогда расположения части не покидают. Но есть в каждой роте десяток-другой таких, которые соглашаются. Они-то и нужны замполиту те, в ком игроцкий элемент побеждает косное благоразумие.

В общей сложности набирается около ста человек. Еще и еще раз они, как обычные уличные пешеходы, дефилируют мимо майора, стоящего в тени подъезда штаба, чтобы быть как можно менее заметным. Он меняет задания: идти, глядя в землю; рассматривая друг друга; оборачиваясь; бросая внезапный взгляд в его сторону. В отличие от первых, массовых проходов, когда одно лицо разнилось от другого в лучшем случае чертами, по большей же части и черты не очень-то различались, на этот раз одно из нескольких лиц словно бы на миг освещается и выделяется. Вместо "снимка", представляющего собой в принципе не что иное, как "полицейский портрет", возникает "фотография", но и к фотографии прибавляется что-то, что хочет ускользнуть от оптики. Собственно говоря, это и есть самое существо кино - когда экран увлекает не сюжетом, а изображением, заставляющим разглядывать себя. Другое дело, что изображение нуждается в том, чтобы быть насаженным на сюжет. Парадоксальная необходимость: сюжет должен отвлекать от чистого разглядывания, перевести его, насколько возможно, в автоматический режим - чтобы оно не наскучило слишком быстро.

Наконец мужская часть труппы выбрана, два состава, двадцать человек плюс массовка. Иначе подбираются исполнительницы на три женских роли, здесь выбор невелик. Бьянка предлагается буфетчице Тасе, хотя и не столь соблазнительной, как шекспировская "шлюха по призванью", но достаточно опытной, чтобы разделить мотивы ее поведения. Точно так же Эмилия достается фельдшерице Кате - жене капитана, начальника мастерских, распущенной на язык, но весьма строгой в обращении со всеми, кто подкатывался к ней с ухаживанием. Напрашивающимся и вместе с тем самым трудным оказывается заполучить на роль Дездемоны жену командира полка Виолетту. Когда-то она училась в театральном училище и даже немного играла на сцене, пока не вышла замуж и уехала в глушь, куда назначили служить мужа. Уговаривать приходится главным образом его: отпустить полковничиху скоморошествовать наравне с незнамо кем, к тому же подчиненными, к тому же в роли женщины влюбленной и убиваемой, требует от него отказа от устоявшегося за много лет и вполне устраивающего положения вещей. Хромов преодолевает его сопротивление тем, что параллельно с обработкой самой Виолетты старается глубже вовлечь командира в свое предприятие. Под давлением замполита тот принимает участие в просмотре, устроенном на плацу. Затем, когда дело доходит до заключительной проверки правильности отбора и переносится в помещение, командир уже от себя предлагает всех снова запускать пятерками, как - он видел в заграничных фильмах - это делается при опознании преступников. Словом, кое-какую заинтересованность Хромов в нем поселил.

Кто будет играть Отелло, решается по-военному просто: сам замполит и будет. К каждой очередной пятерке, прежде чем она по команде "свободны" покидает помещение, полковник присоединяет Хромова. И каждый раз произносит - хотя тоном и подтрунивающим, но убежденно: "Ну как думаешь, чья физиономия больше всех запоминается? В смысле - затемняет. Твоя. Тебе черного и изображать".

Начинаются репетиции. Хромов объясняет исполнителям замысел своей постановки: все, что в пьесе происходит, все интриги, ловушки, козни, любовь Отелло к Дездемоне и Дездемоны к Отелло, злоба Яго и преданность Кассио, страсть Родриго и негодование Брабанцио - не что иное, как результат беспросветности и убийственной монотонности въевшегося в мозг и сердце наперед известного гарнизонного быта. Десятилетиями одни и те же фигуры обречены на общежитие в закупоренном пространстве. Так что все шаги, которые предпринимают персонажи, - это попытки хоть как-то развлечься, ничего другого. Потому и реплики должны проговариваться в диапазоне от непроходимой скуки до нескрываемого отвращения к партнеру. Все только изображают заинтересованность, или дисциплину, или страх перед вышестоящими, на деле же бесконечно равнодушны и думают о том, получится или не получится хоть что-нибудь из их слов и действий, а отнюдь не о катастрофичности последствий. Даже когда ход вещей приводит к трагедии, ее участники ведут себя, ориентируясь не на диктуемую чувствами реакцию, а на то, чего от них ждут в такой ситуации. Так сказать - чтобы не разочаровать некоего стороннего наблюдателя. Помимо режиссерской идеи, такая трактовка пьесы несет облегчение задачи исполнителей, чей актерский уровень, естественно, невысок.

Репетиции (прописать подробно три-четыре).

Однако по ходу репетиций, по мере привыкания участников спектакля друг к другу и установления между ними более коротких отношений, зарождаются и постепенно начинают выходить на поверхность обычные человеческие коллизии: возникают притяжения и отталкивания, знаки расположения, ухаживания, флирта, но также и непрязни, кто-то кого начинает недолюбливать, плести козни. (Продумать пружины драмы, прочертить общий рисунок и направленность ее линий, свести их в несколько промежуточных узлов и единый окончательный.) Стержнем, вокруг которого новые связи располагаются, органично становится то ли реальная, то ли внушенная себе, с элементами истеричности, влюбленность Виолетты в Хромова, все очевиднее проявляющаяся от репетиции к репетиции, набирающая силу в промежутках между ними. Признания Дездемоны в любви к Отелло переходят грань условности и звучат настолько откровенно, что становятся похожи на отсебятину.

Новость быстро распространяется и - в духе шекспировской пьесы - прежде других достигает полковника. Нельзя сказать, чтобы это особенно встревожило или взволновало его, опустошенного до бесчувствия не меньше остальных. Скорее из намерения пощекотать себе нервы и оправдать ожидания окружающих он начинает приходить на репетиции и наблюдать развитие незапланированной драмы. (Далее - психологически точные картины поведения: Виолетты, то сдерживающей страсть, то дающей ей волю; Хромова, всеми силами старающегося погасить конфликт; командира части, внешне никак не реагирующего и тем еще сильнее нагнетающего напряжение.) Апогей наступает, когда однажды вечером после ужина майор приходит в свою комнату и, включив свет, обнаруживает Виолетту. Коридор общий, шума поднимать нельзя - на что она и рассчитывает. Ее объятия, все более пылкие, его сопротивление, все более слабое, ведут к понятному завершению, но, когда они падают на кровать, подламывается ножка. Хромов, подчиняясь инстинктивному порыву, выталкивает ее в коридор и запирается. В неистовстве она начинает колотить кулаками в дверь, швыряет туфлей в торцевое окно, другой в лампочку, разбивает и то, и другое. Распахиваются двери. Она кричит, что подверглась нападению. На лицах ухмылки. Кто-то уже сбегал за полковником, тот с ходу начинает расследование. Было ли это изнасилование?.. Попытка?.. Узнала ли ты нападавшего?.. Нет, он набросился сзади, но, когда, испугавшись, побежал на лестницу, я мельком увидела его во встречном свете... Узнала?.. Нет... Могла бы узнать?.. Наверное... А как ты здесь оказалась?.. Потеряла листки с текстом для завтрашней репетиции и шла к майору Хромову за дубликатом.

Назавтра приезжает вызванный полковником следователь из штаба дивизии. После опроса потерпевшей и свидетелей он распоряжается начать личное опознание. Повторяется операция, проводившася при подборе участников спектакля, но с совсем иной нагрузкой. Серьезность нынешней несоизмерима с той. Контраст выражается прежде всего графичностью лиц, словно бы попавших в иное освещение. На этот раз на стульях в темноте помещения сидят следователь и Виолетта, а люди - все в обычной форме - запускаются по десять. Некоторые из них узнаваемы по предыдущим просмотрам, особенно составлявшие труппу. В одной из десяток появляется полковник. Виолетта вглядывается в эту группу дольше обычного, но в конце концов произносит все то же "нет". Он присоединяется к ней и следователю.