Вячеслав Сухнев - В Москве полночь

• Название: В Москве полночь
• Автор: Вячеслав Сухнев
• Издательство: Отечество
• Жанр: Крутой детектив
• Год: 1994
• ISBN: 5-85808-137-1

Новое произведение московского прозаика Вячеслава Сухнева «В Москве полночь» — это крутой роман о деятельности секретных спецслужб в тяжелое для нашей страны Смутное Время.

---

— Мне придется уйти в отставку, — глухо сказал премьер. — Республика ждала переговоров с Россией, надеялась на помощь братьев. Спасибо, помогли!

— Не пожалеешь потом, премьер? — спросил генерал. — В отставку уйти несложно, Каримушка. И тебе, и мне. Сдал печать — и вся недолга. Однако сейчас ты вождь нации, а после отставки — ноль без палочки. Тебе Самиев лично горло вырвет. Уж лучше тогда не в отставку, а в горы, к партизанам. Ты что-то сказал?

— Хороший ситуационный анализ, Роман Ильич… Вы очень точно сформулировали последствия моей отставки.

— А чего там, и компьютера не надо, — согласился генерал. — Прошу, как старого друга, никакой отставки! На этот счет генерал Кулик указания получил. Всемерно тебя поддержит. И ты будешь премьером. Даже мертвым. По своим обязательствам настоящий мужчина должен платить, Карим.

— Это угроза, Роман Ильич?

— Считай, что пожелания моего руководства, — отрубил Федосеев. — Таким образом.

Премьер уселся за свой стол, бесцельно полистал бумаги, потом нажал звонок.

— Проводи гостей, — сказал он гвардейцу в дверях. — Господа отбывают.

Они вышли на улицу, в горячий полдень, пропитанный выхлопами БМП и ароматом роз, которые, невзирая на войну, цвели себе в небольшом скверике перед Советом Министров. Сутулый старик в выгоревшем бешмете и горской шапочке обрезал с кустов засохшие побеги. Между клумбами он уже начертил мотыгой поливные бороздки и приготовил два ведра воды.

— С ума сошел, — пробормотал Федосеев. — В городе воды нет, а он розы поливает.

Старик, видно, догадался, что речь идет о цветах:

— Хороший сорт, уважаемый. Жалко…

— А какой это сорт? — спросил генерал.

— Ди Вельт. Издалека привозили.

И старик снова склонился над кустами крупных, оранжево-красных, цветов.

У сквера затормозил пятнистый уазик, подбежал молоденький капитан, картинно козырнул:

— Прибыл в ваше распоряжение, товарищ генерал-лейтенант! Вертолет ждет.

— А не опасно — на вертолете? — спросил Федосеев.

— Не опасно, товарищ генерал-лейтенант! — заулыбался капитан. — Воздух теперь наш.

— Слава Богу, — сказал Федосеев и уже в машине спросил Седлецкого — Как там дед цветы называл?

— Ди Вельт, — ответил Седлецкий. — По-немецки, значит, мир…

— Скажи ты!

Они поехали по городу, похожему на заброшенную археологическую площадку с разрушенными раскопками. Кроме военных грузовиков в пятнах камуфляжа, по разбитым и засыпанным щебнем улицам не двигалось больше ничего. Седлецкий знал, что в этом городе уже не имели цены ни работа, ни деньги. Валютой стала мука. Стакан муки — обойма. Жизнь человеческая, таким образом, оценивалась в горсть муки.

В одном месте пришлось затормозить: улицу перегораживала труповозка — старый грузовик с откинутыми бортами. Из-под грязного солдатского одеяла выглядывали желтые неподвижные пятки. Отряд спасателей разбирал завалы дома — вчера по городу с какого-то одичавшего штурмовика, как сказали Седлецкому, произвели ракетный залп по жилым кварталам. Похоже, это был СУ-25. Его пытались достать «Стрелой», но опоздали. «Сухари», между прочим, базируются неподалеку, за Большим хребтом, на аэродроме одной из частей Отдельной армии… Неужели Ткачев перед приездом в Шаону послал городу привет?

Куски рухнувших стен поднимали домкратами. Два бородатых ополченца заталкивали в полиэтиленовый мешок труп подростка. Сержант за рулем уазика посигналил, только ни водитель труповозки, ни спасатели даже не оглянулись.

— Не надо, — тронул водителя за плечо Федосеев. — Нам спешить некуда.

Грузовик, наконец, освободил проезд, и уазик, подскакивая на обломках, тронулся дальше.

— Дети-то при чем, господи, дети… — чуть слышно пробормотал генерал.

Во всем городе, кажется, не осталось ни одного дома, не тронутого снарядом или огнем. Лишь на окраине, в старой части столицы, все так же поднимались к небу нерушимые стены древней цитадели из окаменевшего сырца и речных обкатанных камней. Крохотные глазки бойниц на сторожевых башнях равнодушно смотрели вниз, на руины нового города.

Неподалеку от цитадели мерно месил винтами воздух «крокодил». Резкий ветер шевелил короткий чубчик генерал-майора Кулика. Федосеев потолкал Кулика в бок и вздохнул:

— Смотри, Саня… Я на тебя надеюсь. Будут проблемы — немедленно докладывай.

— Какие проблемы, Роман Ильич! — гаркнул Кулик, перекрывая шум винтов.

— Не надо, — поморщился Федосеев. — Не хвались, идучи на рать…

Взлетели. Город внизу опрокинулся, потонул в голубоватой дымке, милосердно скрывшей шрамы и ожоги. А потом Шаона исчезла за рыжими холмами. Еще несколько минут стремительного гула — и они сели на аэродроме, неподалеку от белого «ЯКа».

— Будем прощаться, Роман Ильич? — спросил Седлецкий. — Извините, если что не так…

— Остаетесь, значит? — покивал генерал.

— Остаюсь. Привет Москве!

Генерал не спешил выходить из вертолета, хотя молодой капитан успел выбросить трап и руку предупредительно протянуть. Лицо Федосеева, чуть тронутое седой щетиной, поблескивавшей на солнце, казалось, постарело, пока они добирались до аэродрома.

— Зачем это вам, Алексей Дмитриевич? — спросил генерал тихо. — Вы же умный человек, ученый…

— Работа такая, — сразу понял вопрос Седлецкий. — Такая служба, Роман Ильич.

— Не завидую, — сказал Федосеев. — Грязная у вас работа, уж не обессудьте. Я понимаю… и это нужно. Но вам-то зачем?

Генерал, не прощаясь, грузно спустился по лесенке. Седлецкий загадал: если Федосеев оглянется, то все будет нормально. Однако генерал шел по горячей бетонке, не оглядываясь. Капитан тащил за Федосеевым желтый саквояж. Уже поднялись по трапу, уже скрылись в самолете… Вскоре показался капитан и сбежал на бетон.

— Летим, — сказал Седлецкий вертолетчику. — Шампанского не будет.

…Лопатин, кажется, так и не выходил из кабинета со вчерашней ночи, когда дивизия пережила налет партизан. Он поднял взгляд на Седлецкого и криво улыбнулся:

— Ага… Будем дальше сотрудничать, Алексей Дмитриевич.

— Будем, — кивнул Седлецкий. — Карты подготовили? Отлично. Давайте посмотрим, где удобнее пускать в дело ваших ребят после бомбежки… Приказ получили?

— Получил, — сказал Лопатин, осторожно переставляя на столе стакан с карандашами. — Его подписал генерал-лейтенант Ткачев. Приказ, говорю, есть приказ… Но вопросы остаются! Вы ведь в Афгане работали, Алексей Дмитриевич? Ну, вот… Я там, правда, не был, но некоторые наши офицеры… сподобились. Рассказывали кое-что. В общем, не кажется ли вам, что все это уже было?

— Вполне допускаю, — неохотно сказал Седлецкий. — Ничего нового, заметьте, в мире не происходит. Обязательно что-то где-то уже было. Или будет.

— Да не язвите, Алексей Дмитриевич! — поморщился Лопатин. — Нам же с вами… Вместе! Понять хочу.

— Вы только что о приказе помянули, Константин Иванович, — нахмурился Седлецкий. — Вовремя вспомнили, ей-богу. Все очень просто: или выполняешь приказ, или снимаешь погоны, чтобы другим не мешать. Какие еще вопросы?

— Да… Вопросов больше нет. Впрочем, еще один, если позволите. Вы с нашим командиром знакомы?

— Так, шапочно.

— Можете передать там… кому положено: дивизия здесь не останется. Пусть командарм сам расплачивается с друзьями. Это им на руку уничтожение партизан. Как только обеспечим себя горючим по полной норме… Уйдем! Не будем снимать погоны, не дождетесь. И пусть у нас на дороге никто не становится. Даже президент!

— Хорошо, — помолчав, сказал Седлецкий. — Передам.

— Даже президент!

— Я понял, понял… Даже президент.

21

Казалось, последние события никак не повлияли на жизнь Сурханабада. Все так же вспыхивали в скверах фонтанчики над зарослями роз, дымили шашлычные. На деревянных широких помостах, супах, прикрытых пыльными коврами, сидели за бесконечным чаем старики. В арыках плескалось солнце и ветви кудрявых ив. Все так же шумел центральный рынок неподалеку от площади Чор-Минор. По-прежнему, азартно сигналя и не уступая друг другу, носились по улицам таксисты.

Однако вся эта привычная жизнь текла в центре старого города, обозначенного высокими иглами четырех минаретов. Они-то и дали давным-давно имя площади. По вечерам в новых районах группами ходили мужчины с ружьями и дубинками — отряды самообороны. За свои дома они дрались ожесточенно. Многочисленные банды мародеров в такие кварталы предпочитали не соваться. Не в диковину стали на улицах брошенные и сожженные автомобили, разбитые витрины магазинов, забранные досками или заложенные кирпичными штабелями. На том же центральном рынке по дешевке можно было купить калашник с обоймами и ручные гранаты Ф-1. А если знать, у кого спрашивать, то можно договориться о поставках «Стрел» или их аналогов «Стингеров», незаменимых в стрельбе по воздушным целям.