Луис Фишер - Жизнь Ленина

• Название: Жизнь Ленина
• Автор: Луис Фишер
• Издательство: «Книжная лавка — РТР»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997
• ISBN: ISBN 5-300-00971-7 (т. 1) ISBN 5-300-00970-9

В. И. Ленин сыграл большую роль не только в истории России, Восточной Европы, но его учение повлияло на развитие многих стран.

В книге Луиса Фишера предстает образ Ленина не только политического деятеля, но и человека. Автор рассказывает и о людях из его окружения.

Данное издание дополняет уже известные работы о жизни Ленина и его месте в истории России и многих стран мира.

---

«На другой день (это была пятница) г-жа Радек сказала мне по телефону, что вечером Ленин меня примет. Мне было назначено придти к 8 часам в кабинет Радека в Кремле. Не провел я и минуты у Радека, как зазвонил телефон. Ленин сказал Радеку, что он очень устал после долгого заседания и ему разрешают разговаривать только несколько минут, а если я подожду до утра, то он сможет уделить мне больше времени. Я спросил, получу ли ответы на вопросы, если подожду до утра. Радек повторил вопрос в телефон, и я услышал, как Ленин посмеивается на другом конце провода. Он сказал, что не сможет приготовить ответов к утру, и что я сам виноват в этом. «Такие вопросы, такие вопросы!» Тогда я впервые уверовал, что на вопросы он отвечает действительно сам. Раньше у меня было неприятное подозрение, что ответы кто-то составляет за него. Было так непохоже на старого Ленина это отсутствие готовности ответить, совмещая логику с шутками, на любые поставленные вопросы».

В конце концов Рансом попал к Ленину. «Я не видал Ленина с того времени, как он заболел, — пишет Рансом, — и, когда мы пожимали друг другу руки, мое первое впечатление было, что он вовсе не изменился. Мое второе впечатление, когда мы начали говорить, было, что он необычайно утомлен… Его физическая внешность и очаровательное обхождение были те же, но что-то в нем изменилось. Никогда прежде не видел я его усталым. В былые дни он отвечал на мои вопросы с такой пулеметной быстротой, что я едва успевал вставить словечко и узнать его мнение об интересующих меня предметах. Он бывал страшно занят, но, заинтересовавшись, мог в течение получаса, часа, двух часов разговаривать, шутить, высмеивать и переспрашивать собеседника. Для журналиста он представлял большие трудности, потому что все время хотел превратиться из интервьюируемого в интервьюера. Теперь же, вместо былого возбуждения, я чувствовал печаль, видя, каких усилий стоит ему то, что когда-то он, казалось, делал играючи…»

«Немножко старого Ленина было в том, как он, смеясь, закинул голову назад, когда речь зашла о фашистах (Муссолини правит в Риме — «Веселенькая история!»), и в интересе, который он выказал к английским выборам». Но ответов на свои вопросы Рансом тогда от Ленина еще не получил. Их привезли ему как раз перед самым его отъездом.

«Я нахожу громадное экономическое оживление, все покупают и продают и очевидно нарождается новый торговый класс, — гласил первый вопрос Рансома. — Я спрашиваю: каким образом нэпман не является и не показывает признаков стремления быть политической силой?»

Ленин, отвечая на этот вопрос, вспомнил уличные сцены в Лондоне, в субботу вечером, «лет 20 тому назад». На улицах «все покупали или продавали», но «от политической силы и даже стремления к ней были довольно далеки».

Второй вопрос. Нэпманы получают прибыль, а «убыточное производство — в руках государства». «Не означает ли это постоянного экономического усиления нэпманов и постоянного ослабления государства?»

Ленин ответил отрицательно. Крестьяне «быстро и легко» платят продналог, легкая индустрия оживает, рубль стабилизируется и только тяжелая промышленность остается невыгодной. В ответ на третий вопрос Ленин объяснил, что тяжелая индустрия будет субсидироваться путем налогового обложения нэпманов.

Затем Рансом спросил, не сползает ли Россия обратно «в феодальную диктатуру», поскольку капитализм процветает, сельскохозяйственное производство растет, а тяжелая индустрия испытывает упадок.

Этого «никак не может быть, — ответил Ленин, — ибо мы медленно, с перерывами, с шагами назад от времени до времени, поднимаемся по линии государственного капитализма. А это линия ведущая нас вперед, к социализму и коммунизму (как высшей ступени социализма)», потому что «власть в государстве в руках рабочего класса».

Рассказ об интервью был интереснее самого интервью. Человек, которого интервьюировали, был интереснее и того, и другого. Он занимает очень высокое место среди государственных деятелей двадцатого века и сыграл выдающуюся историческую роль. Лицо его говорило о силе, хитрости, силе воли и преждевременной старости. Он часто носил пристегнутые воротнички. Я заметил его руки, руки аристократа. В его глазах было что-то рентгеновское, они светились насмешкой и вспыхивали ненавистью. Он был великий ненавистник и великий деятель, современный пролетарский Пугачев, вооруженный арсеналом острых слов и баснословным административным талантом, с головою интеллигента-вождя и телом поволжского мужика.

49. ВТОРОЙ ЗВОНОК

Я слонялся по улицам Москвы, когда в отель сообщили из отдела печати Наркоминдела, что Ленин будет выступать на пленуме Московского совета. Этой речи было суждено стать последней в жизни Ленина, я пропустил ее. Было это 20 ноября 1922 года.

Речь его была полна оптимизма. Во внешней политике все обстояло хорошо: «У нас не было, так сказать, если употребить старое сравнение, никаких пересадок, ни на другие поезда, ни на другие упряжки», — сказал он.

Относительно нэпа между партией и «громадной массой беспартийных рабочих и крестьян» разногласий не было. Все были согласны, что он необходим. «Мы сейчас отступаем… чтобы… сильнее прыгнуть вперед». «Особая трудность» заключается в том, что помощи из-за границы «ждать нечего». Поэтому надо учиться «торговать и наживаться». Правительственный аппарат должен быть улучшен, коммунисты должны быть «правильно размещены» в этом аппарате. «Нужно, чтобы они, эти коммунисты, владели теми аппаратами, у которых они поставлены, а не так, как это у нас часто делается, когда этот аппарат ими владеет. Нечего греха таить, и надо говорить об этом прямо. Вот какие задачи перед нами стоят, и какие трудности перед нами, и это как раз в то время, когда мы выступили на нашу деловую дорогу, когда мы должны были подойти к социализму не как к иконе, расписанной торжественными красками». Ленин советовал ничего не принимать на веру, все проверять. «Сумеем ли мы дело поставить? Это еще далеко не решено». «Социализм уже теперь не есть вопрос отдаленного будущего, или какой-либо отвлеченной картины, или какой-либо иконы… Позвольте мне закончить выражением уверенности, что… из России нэповской будет Россия социалистическая»{1054}

Крестьяне редко читали слова Ленина. Но лозунг о переходе от России нэповской к России социалистической, наверное, дошел до них и, наверное, породил неуверенность в завтрашнем дне. Когда я в 1922 и 1923 гг. ездил по сельским местностям, мужики спрашивали, не отменит ли Ленин их право на торговлю. «Стоит ли строить новую избу? Стоит ли покупать вторую корову? — недоумевали они. — Ведь коммунисты могут объявить меня кулаком».

Есть вопрос, на который невозможно ответить, а именно, не пытался ли Ленин приободрить и себя самого, а не только других. В Коминтерне и в Моссовете он нарисовал картину в розовых тонах. Но он-то знал правду. Об этой черной, как уголь, правде свидетельствовал доклад председателя ВСНХ П. А. Богданова на съезде Советов в декабре 1922 года, произнесенный в отсутствие Ленина. Производство чугуна равнялось 4 % довоенного, выплавка стали и железа на Украине упала до 2,5 % уровня 1914 года, урожай хлопка в Туркестане и Азербайджане упал настолько, что 2 000000 тонн приходилось ввозить из-за границы, покупая их за золото. Наркомфин Сокольников доложил, что в январе 1922 года государственные доходы составляли всего один процент общего бюджета, а дефицит покрывался теми миллионами, которые каждую минуту выбрасывались с печатных станков. Наркомпрос Луначарский доложил, что число учеников в начальных школах упало с 6 860 000 в 1921 г. до 5 300000 в апреле 1922 г., а затем до 4 750000 в октябре 1922 г. Причина: недостаток средств{1055}. Неудивительно, что Ленин дважды, 25 и 29 ноября 1921 года, писал Сталину о необходимости сократить расходы по содержанию флота: «Флот нам не нужен, а увеличение расходов на школы нужно до зарезу»{1056}. Ленин был реалистом, он знал, что от маленького флота России все равно мало проку. Из средств, сэкономленных по судоремонтной программе, 2 млн. рублей золотом было ассигновано Наркомпросу, чтобы обеспечить хлебом школьников и учителей{1057}.

Можно задать вопрос, не продлили ли бы жизни Ленина лучшие хозяйственные и бытовые условия и меньшая нагрузка. После смерти Ленина, его мозг был передан в специально для этой цели созданный Институт, сотрудники которого разрезали кору ленинского мозга на тысячи волокон и микроскопических срезов в надежде открыть тайну умственных способностей усопшего. После нескольких лет таких научных усилий Институт мозга обратился с рядом вопросов к Крупской. Она, отвечая на них, описала Ленина так: «Очень бодрый, настойчивый и выдержанный человек был», «обычное, преобладающее настроение — напряженная сосредоточенность», «самокритичен — очень строго относился к себе. Но копанье и мучительнейший самоанализ в душе — ненавидел»; «был боевой человек»; «впечатлителен, реагировал очень сильно», «бледнел, когда бывал возбужден»; «писал и говорил легко и свободно»; почерк Ленина становился яснее, когда (в письмах, например) он писал о том, что особенно интересовало и волновало его; всегда писал сразу начисто, вносил очень мало поправок; не любил писать и не мог писать, когда шел разговор, нуждался в абсолютной тишине; перед выступлениями очень нервничал; говорил быстро; готовясь к выступлению, ходил взад и вперед по комнате и шептал; вернувшись с заседания после споров или прений, часто бывал печален, молчалив и расстроен, — позже сам рассказывал, в чем дело; музыка очень утомляла его, ни на каких музыкальных инструментах он никогда не играл, никогда не рисовал, терпеть не мог цветов в комнате. «Он был смел и отважен». «О, как он умел смеяться»{1058}.