Андре Шиффрин - Легко ли быть издателем. Как транснациональные концерны завладели книжным рынком и отучили нас читать

• Название: Легко ли быть издателем. Как транснациональные концерны завладели книжным рынком и отучили нас читать
• Автор: Андре Шиффрин
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: О бизнесе популярно
• Год: 2002
• ISBN: 5-86793-185-4

Андре Шиффрин — американский издатель, кавалер ордена Почетного Легиона (Франция), лауреат одной из самых престижных литературных премий Италии (Il Premio Grinzane Cavour, 2002 г). Наградами он удостоен не только за свою Издательскую деятельность, но и за эту книгу, представляющую нечто среднее между мемуарами профессионала и памфлетом.

С 1961 г. А. Шиффрин работал в «Пантеоне» — подразделении издательского гиганта «Рэндом-Хауз», которое специализировалось на интеллектуальной литературе. В 1990 г., когда новые владельцы «Рэндом-Хауза» принялись изымать из планов все, что не отвечало их мнению о вкусах массового потребителя, редакторы «Пантеона» подали заявления об увольнении. Основав независимое издательство «Нью-Пресс», А. Шиффрин поставил во главу угла качество, а не прибыльность книг. Подробно рассказывая о расцвете и гибели «Пантеона», автор проливает свет на закулисную жизнь крупных коммерческих издательств, а также показывает механизмы, используемые концернами в борьбе за рынок. Но даже в таких условиях, как доказывает А. Шиффрин, делясь опытом «Нью-Пресс», независимое интеллектуальное издательство способно выжить.

---

В первой половине XX века утверждение, будто массы жаждут только развлечений, не считалось непоколебимой истиной (хотя еще в 30—40-е годы Джордж Оруэлл в «1984» и Олдос Хаксли в «Дивном новом мире» с удивительной прозорливостью предсказали появление общества, живущего по этому закону). В ту эпоху многие издатели видели свое предназначение в том, чтобы завоевать широкую аудиторию за счет издания серьезных книг. В период Второй мировой войны книгоиздание вносило свой посильный вклад в борьбу с врагом, стараясь как воодушевить, так и развлечь усталых заводских рабочих и солдат. Эта атмосфера оптимистичной гражданственной ангажированности сохранялась до начала «холодной войны», когда книгоиздание, следуя примеру СМИ, принялось возводить бастионы между враждебными лагерями, на которые распался мир.

Окончание «холодной войны» не имело положительных последствий ни для книгоиздания, ни для, сказать по чести, прочих областей культуры. Социалистические страны и страны «третьего мира» практически перестали пробуждать в нас любопытство — а ведь именно это любопытство было побудительным стимулом для появления многих замечательных и серьезных книг. Зато на наших глазах сформировалась новая идеология, пришедшая на смену концепции «западная демократия против советского блока». Надежда на рынок, уверенность в его способности преодолеть любые препятствия, готовность пожертвовать ради него всеми другими ценностями — а порой и вера, что рынок есть нечто наподобие демократии потребителей, — вот что сделалось краеугольным камнем издательской деятельности.

Не будет преувеличением сказать, что за последние десять лет книгоиздание изменилось больше, чем за все предшествующее столетие. Перемены наиболее заметны в англоязычных странах — в тех самых регионах, где впервые дают о себе знать тенденции, которые вскоре почти наверняка перекинутся на остальной мир. До самого последнего времени среди издательств преобладали небольшие семейные фирмы, довольствующиеся скромными прибылями от деятельности, которую сами издатели привыкли считать частью интеллектуальной и культурной жизни. Ныне же издателей загоняют в прокрустово ложе и заставляют выбирать между двумя узкими амплуа: либо развлекать публику, либо снабжать ее сухой информацией. Для литераторов с «необщими» голосами или авторов, выдвигающих новые, спорные концепции, почти не остается места.

Подробнее об этом процессе будет рассказано ниже, в следующих главах. Покамест я лишь отмечу, что книгоиздательство превратилось в «большой бизнес». Медиа-индустрия — важнейший сектор современной американской экономики; по объему экспорта она уступает только нашей авиапромышленности. Если учесть, что в финансировании и совершенствовании американской авиации активно участвуют военные, то можно сказать, что медиа-продукция — наиболее популярный американский экспортный товар гражданского назначения. По данным Библиотеки Конгресса США, в стране все еще насчитывается около 50 тысяч издательств. Примерно пять процентов от их числа — 2600 фирм — достаточно велики, чтобы заслужить официальное признание профессиональной организации — Ассоциации американских издателей. В 1998 году в США было продано без малого 2, 5 миллиарда книг — намного больше, чем в любой другой западной стране. Доход от этого составил около 23 миллиардов долларов. Но количество само по себе еще не гарантирует широты ассортимента. Напротив — издается все больше книг, повторяющих одна другую. И хотя количество выходящих в США наименований книг (70 тысяч новых книг в год) на первый взгляд впечатляет, реальное количество наименований на душу населения меньше, чем во многих других странах. Столько же книг издается в Англии, по численности населения в пять раз уступающей Америке. Франция, где жителей примерно вчетверо меньше, чем в Соединенных Штатах, издает 20 тысяч наименований, а маленькая Финляндия — 13 тысяч, из которых 1800 — художественная литература.

Оглядываясь на прошлое Америки, нельзя не изумиться тому, насколько более «здоровым» был книгоиздательский мир. К примеру, в 40-е годы XX века номер еженедельника «Нью-Йорк таймс бук ревью» насчитывал в среднем шестьдесят четыре страницы — вдвое объемистее нынешней воскресной «тетрадки»! На этих страницах рецензировалась и рекламировалась продукция сотен издательств. Существовавшая в 40-х годах инфраструктура небольших издательств, независимых книжных магазинов и книжных клубов обеспечивала эффективный охват широчайшей аудитории. Итак, перемены последних десятилетий объясняются отнюдь не потребностью повысить производительность или увеличить эффективность. Просто собственники, а, следовательно, и предназначение издательств уже не те, что прежде.

В 50-х годах XIX века американский журнал «Харперз» гордо заявлял, что «литература отправилась на поиски миллионов людей, преодолевая живые из-городи, бродя по дорогам, проникая в сельские дома и на фабрики, в омнибусы и железные дороги; она стала самым космополитическим явлением века»[11]. Так называемые «популярные романы» (popular novels) типа произведений ныне забытой Мэри-Джейн Холмс, излюбленных женщинами из «среднего класса», расходились двухмиллионными тиражами и переиздавались заводами по 50 тысяч экземпляров — и это во времена, когда население нашей страны было в двадцать раз меньше нынешнего. Ценнейшая книга Джеймса Харта «Популярная книга: история литературного производства и торговли в Америке» пестрит цифрами, которые по сегодняшним меркам не могут не изумлять. Книги не только пользовались колоссальным спросом, но и оказывали огромное влияние. «Хижина дяди Тома» — чуть ли не самая знаменитая из книг, совершивших поистине революцию в умах, — в первые же месяцы после поступления в продажу разошлась стотысячным тиражом, за первый год — трехсоттысячным (что эквивалентно 6 миллионам экземпляров в наши дни), и восстановила общественное мнение против рабства. Калифорнийские золотоискатели платили по 25 центов — неплохие для тех времен деньги, — чтобы взять ее почитать на одну ночь. Бешеным спросом пользовались теоретические труды экономиста Генри Джорджа, который ратовал за введение «единого налога» на добавленную стоимость собственности: разошлось два миллиона экземпляров его знаменитого трактата «Прогресс и нищета» («Progress and Poverty»), а также три миллиона — других произведений. Эти книги не просто привлекали внимание широкой читательской аудитории, но вдохновляли целые общественные движения. Так вышло с знаменитым утопическим романом Эдварда Беллами «Будущий век»[12] (в 1900 году в США и Англии было продано более миллиона экземпляров). По всей стране возникали дискуссионные группы и клубы, стремившиеся воплотить почерпнутые из книг идеи на практике.

Очень многие книги, которые были популярны у читателей на рубеже XIX–XX веков, ныне считаются литературной Классикой. Вот список авторов, чьи произведения чаше всего брали на дом в публичных библиотеках: сэр Вальтер Скотт, Чарлз Диккенс, Лев Толстой, Уильям М. Теккерей, Натаниэл Готорн, Джеймс Фенимор Купер, Эдвард Джордж Бульвер-Литтон и Джордж Элиот.

В 20-е годы, которые зачасаую ассоциируются с Бэббитом — этим символом единообразия, — в кругах интеллектуалов бушевали споры об опасности конформистского отношения к действительности вообще и понятия «бестселлер» в частности Синклер Льюис, удостоенный Пулитцеровской премии за роман «Эрроусмит», отказался ее принять, протестуя против самой идеи «лучшей» книги или писателя. Критические высказывания Льюиса нашли немало, сочувственных откликов в тогдашней прессе. Списки книг, отобранных редакционным советом «Бук-оф-зе-манс», в ранние годы существования клуба часто подвергались критике со стороны интеллектуалов (эта история подробно освещена в книге Дженис Редуэй «Чувство книги»)[13].

В 20—30-е годы многие из наиболее читаемых книг отличались весьма критичным отношением к офици альной системе ценностей своей эпохи. В 1920 году было продано 400 тысяч экземпляров «Главной улицы» Синклера Льюиса и 200 тысяч — «Королевы Виктории» Литтона Стрэчи[14]. Огромной популярностью пользе валась серьезная литература и в Европе. «Будденброки» Томаса Манна только в Германии разошлись более чем миллионным тиражом. Столь же хорошо раскупался и роман Эриха Марии Ремарка «На Западном фронте без перемен»[15].

С началом Второй мировой войны читатели переключились на литературу, имеющую высокую политическую актуальность. Бестселлерами 1940 года стали «Майн кампф» Гитлера, а также серия книг «Глазами очевидца» Джона Гунтера[16] и «По ком звонит колокол» Хемингуэя (действие этого романа происходит, как известно, во время Гражданской войны в Испании). К 1946 году общий тираж «Колокола» составил миллион экземпляров. В 1941 году было продано 500 тысяч экземпляров «Берлинского дневника» Уильяма Ширера[17] и миллион — программного труда Уэнделла Уилки[18] «Единый мир». Американцы начали читать Уолтера Липпмана[19] и Самнера Уэллса[20], мемуары бывших послов, представлявших США в Японии (Джозеф Гру) и в России (Джозеф Дэвис; кстати, по его книге «Миссия в Москву» был снят печально знаменитый голливудский фильм). Миллионы книг приобретались гражданским населением, а еще 119 миллионов экземпляров специальных изданий в мягкой обложке было распространено бесплатно в частях действующей армии.