Лариса Захарова - Операция «Святой»

• Название: Операция «Святой»
• Автор: Лариса Захарова
• Издательство: Вече
• Жанр: О войне
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9533-4700-6

Над Чехословакией нависла реальная угроза германской оккупации. На кого опереться в борьбе за спасение суверенитета против аннексии Судет — на западные демократии или на коммунистическую Россию? Эта дилемма заставляет президента Бенеша отправить в Лондон и Париж своего представителя — профессора теологии Феликса Дворника. Роберт Дорн получает задание выйти на контакт с посланцем…

---

Австрия готова мирным путем воссоединиться с родным для нее рейхом. И если канцлер Шушниг, лицемер и демагог, не вынудит, Гитлер, Геринг и Гесс никогда не поднимут на маленькую Австрию бронированный военный кулак! А подобное может и произойти: арестован Тавс, второе лицо нашей партии, есть опасения, что готовится покушение на германского посла фон Папена, санкционированное в бюро бундесканцлера! Безусловно, мы сделаем все, чтобы наши друзья не пошли на крайнюю меру. Мы будем напоминать правительству о его обещаниях, данных одиннадцатого июля тысяча девятьсот тридцать шестого года. Где легализация нашей деятельности, та легализация, которая, казалось бы, гарантирована австро-германским соглашением? Увы, осталась лишь в тексте договора. Где амнистия нашим борцам? Тоже в невыполненном пункте соглашений. Не только в невыполненном, то и в попранном: я опять говорю об аресте Тавса. Долой таможенный контроль на германских границах, долой эмбарго на туристические поездки подданных рейха, мы единая раса, единая кровь, мы станем единым государством… Мы заставим компанию врагов австрийского народа уйти прочь и освободить министерские кресла для его истинных друзей.

Овация взорвала зал. Зейсс-Инкварт выдерживал ее со скорбным ликом мученика за идею.

«И он смеет говорить от лица австрийского народа!» — с горечью подумал Дорн.

— Не пойти ли вниз выпить, — шепнул Пойнт Дорну.

Дорн глянул на часы. До встречи с Ингрид оставалось еще полтора часа. Но лучше уйти отсюда не одному, а вместе с Пойнтом. Не так бросится в глаза.

Пойнт выпил пиво и нашел, что такого густого и терпкого он не пробовал никогда.

— Пожалуй, оно меньше похоже на пиво, больше — на хорошо выдержанное вино, например, итальянское очень сухое кьянти.

Дорн отмолчался. Пить пиво ему приходилось последнее десятилетие практически ежедневно, но он пива не любил. Пиво навсегда соединилось в его сознании с «Тюльпаном», Весселем, голодными штурмовиками.

— В Праге я недавно распробовал пльзеньское, оно мне понравилось. Пивичко, как они говорят… — сказал наконец.

— А эль вам нравится, Дорн?

— Да.

— Что вы делали в Праге? Готовили такую же конференцию?

— Я был в Праге исключительно по личным делам.

— Лес?

— Женщина.

— О, пардон… Вопросов больше нет.

— Я и сейчас должен спешить. Она ждет меня.

Дорн встал, кивком простился. Пойнт сказал:

— Не смею задерживать. Передайте от меня поклон вашей леди. Надеюсь, она окончательно вытеснит из вашего сердца образ бедной фройлен Лоры, и вы, наконец, будете счастливы, Дорн. Это так надо — немного простого счастья, самого обыкновенного, особенно когда все трещит и валится к чертовой матери… А чешки прекрасны…

Дорн еще раз сдержанно кивнул и направился к выходу.

У гардероба он увидел Вольфганга Гаука. Он отчаянно спорил с пожарным. Дорн не стал подходить к ним и вмешиваться в разговор, хотя понял, что Гауку нелегко — в споре верх одерживал пожарный. «Кто же проводит конференцию, — усмехнулся Дорн, — если даже вопросы пожарной безопасности решает абверовский офицер?»

Лицо пожарного показалось знакомым. Дорн вгляделся и прибавил шагу, чтобы скрыть удивление. Это был русский эмигрант Лиханов — в форме венской пожарной инспекции. Лиханов, очевидно, тоже узнал Дорна. Он резко повернулся к нему, и на его лице застыла такая гримаса, словно он увидел привидение.

10

Лиханов не сразу понял, что сама судьба дает ему случай… может быть, первый и последний — сквитаться. Но что делать, лихорадочно думал он, следуя за Дорном. Пистолет остался дома. Он и не нужен. Стрелять в центре города… Нет, он, Борис Лиханов, не самоубийца. Хороший нож — вот что нужно! Но где его взять? Эх, если бы было можно забежать в пожарную часть! Там такого добра у этих конспираторов хоть отбавляй… А они его наверняка ждут, и с нетерпением.

Сегодня утром Лиханова вызвал Эбхарт.

— Борис… — начал он, подбирая слова, видимо, чтобы Лиханов лучше понял его — это человеческое качество, говорить с иностранцем как с ребенком, на его полуломаном или крайне упрощенном языке, да и погромче. Лиханов приметил давно и относился к нему с терпением. — «У трех сестер», это пивная, сейчас там… Конференция коричневых. Нам следует предупредить все возможные возгорания. А поскольку языком вы владеете недостаточно, вот вам пачка памяток о противопожарной безопасности. Разложите листовки… то есть памятки в зале конференции, Так же в ложе прессы необходимо напомнить о предупреждении возгорания. Да и президиуму полезно знать…

Лиханов молча взял пачку памяток, перетянутую бумажной лентой. По пути скуки ради глянул на текст памятки — и присвистнул. В первых строках казенным слогом оповещалось о правилах поведения при возникновении очага пожара. Но потом… «Австрийское гау — нет! Австрийская республика — да! Долой слуг фюрера! Как может австриец-католик мечтать о соединении с протестантской Германией? Чтобы дать австрийцам свободу и благополучие, следует рассматривать наши внутренние проблемы с социальной, а не национальной точки зрения. В этом ваша основная ошибка, господа пангерманцы и профашисты. Лучше, пока не поздно, вдумайтесь в цифры, которые вы хотели бы игнорировать: на выборах в парламент за великогерманскую партию было подано в 1930 году всего 12 процентов голосов, а за национал-социалистский союз, более известный как филиал НСДАП, всего 3 процента. Среди австрийцев нет пятой колонны, на которую вы так надеетесь. В нашей красавице Вене всего 9 тысяч штурмовиков — каждый крупный завод Флорисдорфа выставит куда больше борцов Красного фронта. И не надо провоцировать, что правительство боится плебесцита, который проголосует за аншлюс. Этого народного голосования боитесь прежде всего вы, господа. Правильно, что гауляйтер Вены Тавс оказался за решеткой. Всех туда вас, господа, за измену Родине и народу».

«Написано довольно безыскусно, словно нижний чин писал… У нас в полку большевики так агитацию вели — на наглядных примерах, на разоблачениях, на цифирках… Для доходчивости. Для безлошадных. А мне предлагается подсунуть писульку тузам. Но почему предлагается мне?» — на секунду задумался Лиханов и понял: если коричневые схватят его за руку, он же будет на своем дурном немецком объяснять с упорством идиота, что распространяет противопожарные памятки, — и всем станет ясно, что он не ведает, что творит, ибо, не зная достаточно хорошо языка, не мог, конечно, прочитать текст целиком. А если придут с вопросом в пожарную часть, то кто и когда подменил памятки прокламациями, там и знать не знают. Хоть в типографии, хоть на складе… Неплохо придумано. Он теперь понял, почему с таким пристрастием Эбхарт интересовался при первой встрече его отношением к коричневым.

Деловито и собранно Лиханов обошел перед началом конференции зал, разложил «памятки». Потом пожурил хозяина за узкий проход в гардеробе — при панике может возникнуть пробка. «Насчет паники не знаю, — подумал Лиханов, — а вот то, что они из-за листовок взовьются, это точно. Жаль, что он этого не увидит. У него теперь другая задача». Лиханов с ненавистью смотрел в спину Дорна.

Они миновали собор святого Стефана, повернули к парку, Дорн явно направлялся к памятнику Штраусу. Дорн остановился. Огляделся. Посмотрел на часы. Кого-то ждет. Лиханов так и не решил, что ему делать. Может, задушить? Но в многолюдном парке это тоже не так просто. Набить морду можно. В любом случае, решил он, перед тем как кончить Дорна, надо набить ему морду. За все его, лихановские, страдания.

А все же странный этот Дорн. И деньги у него есть, капиталец. На его месте сидеть бы тихо и спокойно под вечным шведским нейтралитетом и ни о чем не думать, денежки считать. Так нет же! Что его толкает на разные авантюры с фон Лампе, с Иденом, с бумагами проклятыми, за которые простой человек и полкопейки в базарный день не даст, а этот только за подделку бювара отвалил… Что это? Честолюбие или страсти низкие? А может, он вообще шпион? Немецкий — скорее всего. Но немец никогда не стал бы переплачивать. А за бювар Дорн переплатил ему, ох, переплатил. Немец скорее убил бы сразу, как бювар из рук принял. А может, он на Францию работает? И тогда — он против немцев? Нет… Тогда бы ему с фон Лампе не договориться. «Ах, боже мой, о чем я думаю, — усмехнулся Лиханов. — Да какая мне разница! Одно важно: от присяги убивать тевтонов…» — и тут он увидел: к Дорну подходила женщина. Не молоденькая уже, но симпатичная. Лиханов бы сказал о ней — славная, милая. Улыбалась, Дорн пальцы ее в перчатках сжал, совсем по-довоенному. Дорн взял ее под руку, они пошли к небольшому прудику… Дорн кивнул мальчишке с корзинкой, взял у него булку, женщина начала кормить лебедей. «Какая идиллия, — подивился Лиханов, — и тут появляется злодей в маске, стало быть, я. Дама в обмороке. Вот пошлятина! Чарская бы постеснялась. Но как интересно: Дорн и дама».