Э. Хартли - Прожорливое время

• Название: Прожорливое время
• Автор: Э. Хартли
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-54026-6

На пороге дома Томаса Найта, преподавателя английской литературы и любителя Шекспира, происходит убийство абсолютно незнакомой ему женщины. В тот же день бывший ученик просит Найта проконсультировать его по поводу пьесы Шекспира, которую многие специалисты считают давно утерянной. А еще через пару дней дом Томаса пытаются ограбить.

Когда на берегу реки находят мертвое тело его ученика, Найт начинает подозревать, что все происходящее является звеньями одной цепи. Поняв, что от полиции мало толку, Томас решает начать собственное расследование. Но начав его, вдруг с ужасом осознает, что время работает против него…

---

— Здравствуйте, профессор Дагенхарт, — сказал он, подавляя панику по поводу того, что его так быстро узнали, но радуясь тому, что это сделал Дагенхарт. — Как поживаете?

— Замечательно. — Пожилой ученый улыбнулся, однако с его лица не сходило недоумение. — А вы как? Никак не мог подумать, что снова встречу вас здесь, — сказал он, крепко пожимая Томасу руку.

«Под „здесь“ он имел в виду не Чикаго и не гостиницу, а конференцию по изучению творчества Шекспира», — догадался Найт.

Местонахождение не имело значения. Мероприятие будет в общем и целом приблизительно одним и тем же, независимо от того, в каком городе оно проводится. Большинство участников не увидят ничего, помимо стен гостиницы.

— Мой родной город, — робко произнес Томас. — Решил посмотреть, что к чему.

Он поймал себя на том, что вернулся к школьному жаргону, стал говорить совсем как его ученики.

— Значит, вы не выступаете с докладом? — спросил Дагенхарт.

— Господи, что вы, — искренне ответил Томас, о чем сразу же пожалел. — Просто хочу посмотреть, что нынче горяченького в шекспироведении.

Дагенхарт улыбнулся, услышав эту фразу, но как-то сухо, насмешливо, поэтому Найт поспешил заполнить паузу и спросил:

— Господин профессор, а вы?

— Нет, я не выступаю с докладом, если вы это имели в виду, — ответил Дагенхарт. — Я принимаю участие в работе семинара по вопросам пола в ранних комедиях.

— Замечательно, — сказал Томас, кивая так, словно ничего более увлекательного нельзя было придумать, стараясь подобрать какую-нибудь умную реплику, произвести впечатление, как будто он опять был студентом.

— А вы по-прежнему преподаете в школе? — спросил Дагенхарт все с той же слегка недоуменной улыбкой, словно Томас заявил, что он верхолаз или укротитель львов.

— Расплачиваюсь за свои грехи, — усмехнулся Найт.

— И никаких мыслей закончить докторскую?

— Господи, никаких, — чересчур горячо выпалил Томас. — Я хочу сказать, мне нравится преподавать в школе, кажется…

— Что вы делаете мир чуточку лучше? — насмешливо спросил Дагенхарт.

— В общем, да, — согласился Томас, стараясь не допустить в свой голос обиду. — Хотя бы самую малость. Сами понимаете.

— Что ж, наверное, кто-то должен находиться в передовых окопах, — сказал Дагенхарт. — Вы для этого подходите лучше многих. Однако я ума не приложу, как вы с этим миритесь.

— С чем?

— С ленью. С узаконенной посредственностью. Со всеми этими чертовыми тестами, доказывающими то, что всем нам и так прекрасно известно: никто ничему не учится и никому нет до этого никакого дела.

— Нет, — возразил Томас. — Все не так плохо. Я хочу сказать, что работаю в хорошей школе. Если любить свой предмет и учеников…

Какая-то женщина тронула Дагенхарта за плечо, и он обернулся. Ей тоже было за шестьдесят, высокая, с налетом царственности в осанке. Каким-то образом этой даме удалось вообще не заметить Томаса.

— Мы уже идем, — произнесла она скучающим тоном, с сильным британским акцентом.

— Да, — опомнился Дагенхарт. — Я вас догоню. — Спохватившись, он сказал: — Это Том Найт. Мой бывший студент. Теперь преподает в средней школе.

— Вот как? Неужели? — заявила «императрица». — Как это благородно с вашей стороны.

Томас кивнул, улыбнулся и прочел имя на бирке, приколотой на лацкане. Катрина Баркер.

У него отвисла нижняя челюсть.

— Мисс Баркер, — пробормотал он. — Я в восторге от вашей книги. Честное слово… замечательная.

— Вы имеете в виду мою последнюю работу? — спросила женщина.

— Вероятно, нет, — признался Томас. — Ту, которая посвящена городской комедии.

— Боже!.. — Она небрежно махнула рукой. — Это все было в прошлой жизни. Я уже давно не занимаюсь данной темой, но рада, что книга вам понравилась.

— На мой взгляд, она просто прекрасная. Ваш анализ религии в творчестве Джонсона и Миддлтона…[5]

Взглянув на часы, Дагенхарт снова обратил свои влажные проницательные глаза на Томаса и заявил:

— Что ж, рад был снова увидеться с вами, Найт. Всего хорошего.

Баркер изобразила сочувствующую улыбку, и ее взгляд наполнился добротой. Томас развел руками и покачал головой, показывая, что он все понимает. Эта важная персона занята, в то время как он сам…

Баркер направилась следом за Дагенхартом. Они пересекли вестибюль и прошли через двустворчатые двери в конференц-зал. Томас остался стоять один, листая программу, словно знал, что делает, имел полное право находиться здесь.

У него хватило достоинства не сесть рядом с Дагенхартом, хотя он постоянно бросал в его сторону взгляды, словно ожидая, что тот обернется и улыбнется, предложит посидеть в баре, вспоминая былое. Однако прошлого не вернешь, и Томас, слушая доклады, все больше укреплялся в мысли, что научный мир забыл про него и ушел далеко вперед. Не он отверг академическую науку за ее изощренную мелочность и ограниченность, а она оттолкнула его.

Томас жалел о том, что не смог сказать ничего умного Катрине Баркер, которая, на его взгляд, была по-настоящему талантлива. Она относилась к тем ученым, чьи работы преображают взгляды на пьесу и контекст, в котором это творение родилось. Ему хотелось броситься покупать ее последнюю книгу, просто чтобы можно было вернуться и поговорить о ней, но он понимал, что не сделает ничего подобного.

Сессия была пленарной, поэтому конференц-зал оказался заполнен. Всем троим докладчикам, двум мужчинам и одной женщине, было лет под сорок, внешне они напоминали могущественных управляющих какой-нибудь корпорации с Западного побережья. Томас мало понимал из того, о чем они говорили. Время от времени он улавливал блеск поворотных точек, причем сам лексикон редко ставил его в тупик, так что он не мог списать все на сложный теоретический жаргон. Найт просто не понимал, о чем идет речь. Сам Шекспир редко упоминался в докладах — пара ссылок на «Короля Лира» в одном, несколько строк из «Двенадцатой ночи» в другом, — словно подразумевалось, что пьесы читали все. Вместо этого доминировали исторические подробности о каких-то никому не известных людях и событиях, точнее, условиях. Слушатели воспринимали все это как имеющее самое непосредственное отношение к теме конференции. Они восторженно рукоплескали, а когда секретарь объявил, что теперь можно задавать вопросы, стали с умным видом кивать друг другу и перешептываться.

— Все это очень хорошо, — сказал молодой парень в черном, вскакивая с места. — Но при условии, что пьесы были написаны Уильямом Шекспиром, человеком низкого происхождения, малообразованным, не совершавшим дальних путешествий и не бывавшим при дворе…

В зале раздались громкие стопы, многие стали выразительно закатывать глаза.

— Должен вам напомнить, что это конференция, посвященная творчеству Шекспира, — вмешался секретарь. — Этим именем мы называем человека из Стратфорда-на-Эйвоне…

Раздались громкие аплодисменты и одобрительные крики. Парень в черном продолжал что-то бормотать, ссылаясь на графа Оксфордского и настаивая на том, что сын стратфордского перчаточника не мог творить поэзию, наполненную такой утонченностью и знанием мира…

Томас поспешно бежал из зала.

Покинуть конференцию вообще означало бы признать свое поражение или, что хуже, неудачу в более крупных масштабах, но Найт не желал слоняться в кулуарах в надежде пристать к какой-нибудь группе умных людей, знающих друг друга на протяжении многих лет и воспринимающих конференции как возможность снова встретиться. Он направился в бар. По крайней мере, со стаканом в руке Томас будет производить впечатление человека, у которого есть какое-то занятие.

«Золотой петух» был обит темным деревом, в зале стояли красные кожаные кресла. Томасу захотелось выпить джин с мартини, но затем он решил не расходовать то, что обычно откладывал на ужин, и заказал пива. Не успел он отхлебнуть два глотка, как поднял взгляд, уверенный в том, что на него пристально смотрят. У главного входа стояла Полински. Она застыла совершенно неподвижно, глядя на Томаса так, словно уже давно была здесь, изучая его. У нее на лице Найт увидел что-то похожее на скептицизм, даже на неприязнь, и его рука, поднятая было в приветливом жесте, остановилась на полдороге.

Поколебавшись еще мгновение, Полински неторопливо приблизилась к Томасу, не отрывая от него взгляда, и сказала:

— Добрый вечер, мистер Найт. Что привело вас сюда?

— Конференция, посвященная творчеству Шекспира, — ответил Томас, похлопав по программе, лежащей на столике рядом с кружкой пива. — Это как раз то, чем я когда-то занимался. Вот и решил заглянуть — посмотреть, может быть, встречу старых знакомых.

— Например, Дэвида Эсколма? — Полински по-прежнему стояла рядом со столиком.