Сиобхан Паркинсон - Сестры? No way!

• Название: Сестры? No way!
• Автор: Сиобхан Паркинсон
• Издательство: Мир книги
• Жанр: Роман
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-486-01074-3

Увлекательный роман о взаимоотношениях девушек-подростков, волею обстоятельств ставших «родственниками». После развода родителей Эшли и ее сестра Алва мечтают о счастье для своей матери. Они безумно обрадовались, когда у мамы появился любимый мужчина, за которого она собралась замуж. Но девушки даже не могли предположить, во что превратится их жизнь в новом доме вместе с отчимом и его дочерью Синди…

---

В конце концов, удалось разместить точно так, как хотела Алва, мы с мамой стояли и восхищались им, незаметно легонько толкая друг друга, соглашаясь, что четверка ребят из музыкальной труппы, изображенной на плакате, теперь всегда будет озарять комнату своими белозубыми улыбками. Я думаю, что они выглядят куда старше.

Мама развеселилась. Такого не случалось с тех пор, как ушел отец. Ну да ведь прошло много времени, и жизнь продолжается. Я ей говорю, что у нас все будет отлично, я окончу школу, пойду работать, а она, возможно, еще выйдет замуж, но мама об этом и слышать ничего не хочет. Но я все твержу, что она должна ходить в клубы, где собираются одинокие люди, так она может познакомиться с каким-нибудь симпатичным неженатым мужчиной, который будет хорошо к ней относиться. А она только смеется в ответ, наверное, считает, что таких мужчин уже не осталось. Я так не считаю. Вот Боб, например, очень добрый и довольно остроумен.

Можно подумать, она надеется встретить кого-то у себя в женской школе, где она преподает. Но это всего лишь несколько часов в неделю, главное же ее занятие — просветительство, она читает лекции о том, как правильно выбрать профессию, как быть в трудных ситуациях. Мама говорит, что чувствует, как необходима ее помощь девочкам-подросткам, которым предстоит столкнуться с семейными проблемами. Она, видно, не догадывается, что Алва плачет по ночам. Мама очень серьезно относится к своей работе и постоянно читает американские книжки по самоанализу. Я полный профан в этой области, но уверена, что вся эта литература написана неизвестно для кого. Мама находит ее интересной, читает эти книги не для того, чтобы познать самое себя, а чтобы помочь «своим» девочкам разобраться в себе.

В маминой школе работают только двое учителей-мужчин, им по двадцать два года, так что женщинам возраста моей мамы там ничего не светит. Вот если бы она работала в каком-нибудь гламурном месте, вроде телевидения или издательства, или что-то в этом роде — там, я не сомневаюсь, много интересных, добрых мужчин среднего возраста, как раз таких, какие подходят для мамы.

Четверг, 17 апреля

Сегодня мама выглядела более расстроенной, чем обычно. Подошла моя очередь готовить. Каждой из нас приходится дважды в неделю заниматься готовкой. Две другие персоны в эти дни моют посуду. Вообще-то мы готовим что-нибудь на скорую руку, что попроще, например пасту, или омлет, или овощной суп, а может, сосиски с картофельным пюре. По воскресеньям мы готовим еду втроем, обычно что-нибудь мясное, и называем эту затею совместным предприятием.

Мы с Алвой моем посуду, не подпуская маму к раковине, устраиваем ей тем самым полноценный выходной. Алва вечно ноет из-за этого, но ей не удается увильнуть и приходится мыть посуду вместе со мной. Маме отдых нужен больше, чем нам. Она и так сильно устает в школе и дома, но этот аргумент не действует на Алву, которая считает, что никому из ее ровесников не живется так трудно, как ей. Иногда я опасаюсь, что Алва вырастет не испытывая сочувствия ни к кому. Виноват будет в этом наш отец.

Впрочем, я же начала о маме. Она вошла в кухню в тот момент, когда я ставила противень в духовку, и тяжело опустилась на стул. Она ничего не сказала, погруженная в себя. Обычно она вдыхает запах, пытаясь угадать, что там готовится, и предложить свою помощь. Минуты через две она заговорила об Алве, что, мол, она уже большая девочка и сама может справляться со всем, но ей мешает лень.

Я поинтересовалась, почему она такая расстроенная. Мама сказала, что это из-за одной ученицы. Она всегда сдержанно говорит о своих клиентках, как она называет девочек, которым читает лекции. Я спросила, может девчонки поругались, но мама ответила, что нет, ничего такого. Она все принимает слишком близко к сердцу, так нельзя. Иногда она слишком мягко обращается с людьми, даже в ущерб себе.

Вторник, 22 апреля

Вчера мама весь день «висела» на телефоне, меня это раздражало: хотела позаниматься, а телефонные звонки мне мешали. Я играю на контрабасе, и когда репетирую, весь дом содрогается. Соседи постоянно жаловались, и после долгих споров мы пришли к решению, что я играю между пятью и шестью вечера. Алва занимается на флейте и никому не мешает. Для Алвы это нормально: что бы она ни делала, всегда все хорошо. Это я вечно должна ходить на цыпочках, дабы никого не потревожить. Иногда мне хочется поменяться с Алвой местами, стать младшей.

Так вот, мама заняла телефон как раз в отведенное мне время. Я ждала, ждала, когда же она наконец повесит трубку. В итоге у меня осталось на все про все пятнадцать минут, и не успела я начать играть, как услышала звон колокольчика, доносящийся из кухни и означающий, что мое время истекло. Обычно мама так себя не ведет. Видимо, это был какой-то важной телефонный звонок. Скорее всего, что-то связанное со школой.

Четверг, 1 мая

Прошлым вечером мамы не было дома. Обычно она не уходит посередине недели, но она объяснила, что у них родительское собрание. Я не помню, чтобы в мае проходили родительские собрания, но она сказала, что на это приглашены не все родители, а она слишком ответственно относится к своей работе, чтобы не пойти.

Пришел Боб. Он интересуется языческими фестивалями. Я должна объяснить, что Боб — это мой бойфренд. Вообще, мама зовет его Робертом, а я — Бобом. Я первая стала называть его так, как мне кажется, ласково, но теперь и мама, и Алва, и все друзья зовут его Бобом. В этом году он заканчивает школу. Мы встречаемся уже несколько месяцев. Он остроумный парень, и с ним всегда весело. Боб высокого роста, и я считаю, у него точеный профиль — благородной формы нос и высокий лоб. Маме Боб не нравится, потому что он пьет пиво. Я говорила ей, что все старшеклассники его пьют, даже девочки, и ничего страшного здесь нет, да и пьет он немного, а плюс ко всему не курит. «Еще чего! Курить!» — завопила мама, когда я произнесла это слово, будто речь шла о героине. А я имела в виду всего лишь табак. Честно говоря, мне так трудно бывает понять маму, но, должно быть, ей также непросто понять меня. Ведь я всего лишь сказала, что он не курит, и повторила это, но, думаю, слово «сигарета» рядом с именем Боба у моей мамы немедленно вызывает подозрение. Ей нужно знать о нем все, начиная с того, кто его родители, и заканчивая тем, какие у него любимые предметы в школе.

Кстати, мы с Бобом приготовили пунш: горячий мед, разбавленный апельсиновым соком (из пакета) и свежевыжатым лимонным, плюс водка. Никто из нас не пьет спиртного, поэтому водки мы добавили совсем немного, перелили пунш в найденную под раковиной маленькую бутылку с двумя ручками, чем-то похожую на вазу, чтобы можно было ухватиться обоим. Свое изобретение мы назвали любовной чашей и выпили из нее за здоровье друг друга и за плодородие. Я сомневалась насчет того, пьют ли за плодородие, не искушаем ли мы судьбу, но Боб заверил, что за это пили даже кельты. Алкоголя в нашем напитке было чуть-чуть, но все равно чувствовался его неприятный вкус.

Алва услышала наш смех, пришла в кухню и заявила, что тоже хочет попробовать. Мы изо всех сил убеждали ее, что это не слишком хорошая затея, если в напитке есть водка. Ей ничего не оставалось, как согласиться. Алва уверена, что начинать пробовать водку можно в шестнадцать лет, но я совсем так не считаю. Мы добавили лишь каплю водки, чтобы напиток получился настоящим, но теперь я думаю, что не стоило вообще этого делать. Старшей сестре надо быть поаккуратнее, особенно если младшая так впечатлительна, как Алва. Это ужасная ответственность. Если за ней недосмотреть, она может моментально глотнуть водки и долить бутылку водой. Я не преувеличиваю. Вы знаете, в ее классе некоторые так делают, и для них это нормально. У кого-то потом рвота, кто-то не может есть. Это ужасный возраст. За ними нужен глаз да глаз. Но так уж устроено, и они ничего не могут с собой поделать.

Я решила уложить Алву спать в половине десятого. Боб вскоре ушел, и я тоже легла в кровать. Я не слышала, как пришла мама. Наверное, было уже совсем поздно.

Воскресенье, 4 мая

Мама опять все утро болтала по телефону. Мне не понравилось, когда она ворвалась в кухню, где я готовила обед, и заявила, что я произвожу слишком много шума. Я выпрямилась и сказала:

— Похоже, твой собеседник интересует тебя больше, чем предстоящий обед! Кто же он?

— Кто — он? — спросила мама.

— Ты заинтриговала меня этими таинственными звонками, — улыбнулась я.

Она вся покраснела и начала похлопывать себя по щекам.

— Что-то у тебя здесь жарко.

— Плита раскалилась, — ответила я, но на этот раз мне не хотелось, чтобы она так легко ускользнула от ответа. — Ну? — спросила я.

— Это не твое дело.

Я пожала плечами и не стала допытываться, в первую очередь потому, что уважаю ее частную жизнь. Но про себя подумала, что упустила отличный шанс вызвать ее на разговор. Надеюсь, это не так уж нечестно с моей стороны. Даст бог, здесь замешан мужчина и у нее роман.