Евгений Суверов - Бундовский «адик»

• Название: Бундовский «адик»
• Автор: Евгений Суверов
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009

Бундовский «адик» в переводе с жаргона российских коммерсантов первой перестроечной волны (начала 1990-х годов) — спортивный костюм фирмы «Адидас» в подлинном, немецком, исполнении. В какой-то степени это и символ эпохи, и символ мечты энергичных, предприимчивых молодых людей того времени, погнавшихся за изменчивой фортуной. Повесть Е. В. Суверова автобиографична, в ней он рассказывает о своей студенческой жизни в начале 90-х годов, о своих друзьях и о том, как повлияло на них и их жизнь «время перемен». Издание адресовано широкому кругу читателей.

---

На вахте стояла, вся в напряжении, навытяжку какая-то тетка. Небольшого роста, далеко за пятьдесят, копна седых волос и неимоверно большие очки. Она была в нерешительности. Понимая, что от этих нетрезвых парней можно ожидать всего и что лучше помолчать.

Подковыляв к вахте, волоча окровавленную ногу, Феликс левой рукой, измазанной в крови, пытался схватить за горло похожую на колобка пышногрудую женщину. От волнения она сильно вспотела и часто моргала, забыв, похоже, все слова.

— Если стуканешь, мразь, — завалю! Ты поняла, лярва?!

Коменда покорно закивала головой. Припечатавшись к стене, она с ужасом смотрела на тянувшиеся к ее горлу окровавленные пальцы. Но стол мешал Диме осуществить свои намерения, и он решил довольствоваться устным предупреждением.

— Ты поняла?!

Вахтерша согласно моргнула, косясь при этом на красный телефонный аппарат, стоявший на столе. Она уже давно сообщила в милицию о погроме в общежитии и с нетерпением ждала сотрудников МВД.

С нашей помощью Феликс с трудом вышел из общаги. В это время мимо проходило двое парней и девушка.

— Эй, курить есть? — грозно крикнул он прохожим.

Они нерешительно остановились, до конца не понимая, что им нужно делать.

Один парень подошел к Дмитрию и стал рыться в карманах, пытаясь найти пачку сигарет. Вдруг Феликс резко бьет сбоку правой рукой в челюсть парню, который уже нашел курево. Тот падает на землю, распластавшись на земле, из носа у него течет кровь.

— За что?!

— Было бы за что, убил бы. Бегите отсюда!

Они рванули наперегонки, обгоняя друг друга. Я не выдержал:

— Феликс, зачем ты его ударил? И перед девчонкой ему неудобно. Неправильно это.

Калней меня поддержал:

— Хватит, Димка, беспредельничать! Я же здесь в соседней общаге живу, мне неприятности ни к чему.

Он смотрел на нас непонимающе и чему-то улыбался, закуривая «трофейную» болгарскую сигарету. Смятая пачка сигарет осталась лежать на земле.

— В больницу его надо, — озабоченно отметил Руся, смотря на кровавый след, который тянулся от самых входных дверей общежития.

— Сам дойду! — герой сегодняшнего вечера всех оттолкнул и, хромая, медленно поковылял в сторону своей общаги. С его ноги капала кровь след.

Но до общаги он так и не дошел, его подобрал патрульный экипаж милиции и отвез в медпункт, на перевязку.

Не прошло и часа, как Феликс на такси уже приехал в общагу, допивая купленную где-то бутылку пива. Он слегка протрезвел и уже мог внятно говорить.

— Ну, отвезли меня менты в медпункт. Какой-то мужик в белом халате перевязал мою ногу. А его спрашиваю: ну чё, всё? Тот говорит: да, перевязка наложена, рана обработана. Ну, я ему и с правой — в челюсть. Улетел на свои банки, склянки. Я на тачку и домой.

— Ну, Феликс, ты и кадр, — сказал Най, быстро открывая бутылки с пивом. Гулянка у них продолжалась до утра. Феликс опять зарядил кому-то, были разборки. Потом пили мировую.

Спустя пару месяцев опять Феликс отличился. Ресторан «Центральный» или, как его называли тогда, «Цэкá», в те годы был довольно популярным местом в Барнауле. Мы иногда заходили в это заведение советского общепита.

Обмывая свое очередное удачное возвращение из далекой Украины, Калней, Феликс, Руся, Най и я зашли в этот кабак. Полупустой зал, плохенький коньяк, скудная закуска. Мы быстро хмелели, коньяк резко врезал по мозгам. Феликс «поплыл», планка у него резко упала. Заиграла музыка. Исполнитель, надрываясь, пел про какую-то «стюардессу по имени Жанна». Феликс пустился в пляс, расстегнув рубашку. Его танец напоминал больше бой с тенью: он сыпал в разные стороны ударами рук и ног, как на тренировке. Редкие посетители шарахались, старались держаться подальше от этого «боевика».

Но один из подвыпивших гостей нашего города (как оказалась позднее), лысоватый командировочный в потертом костюме и синем галстуке, этого не учел. Войдя в экстаз, Феликс, резко развернувшись вокруг себя, красиво, как в кино, зарядил ногой по голове этому мужичку. Он сделал «вертушку». Это было как в кино, как будто медленно прокручивают кадры. Удар был сильный, мужик смял стоявший рядом пустой столик, уткнувшись лысой головой в стену. Очки были разбиты, под глазом образовался синяк.

— Павел Дмитриевич, пойдемте быстрее! Это местный криминал, с ними связываться не стоит, — кричал ему в ухо подбежавший коллега.

Инцидент был вскоре замят. Феликс пытался извиниться:

— Брат, давай мировую. Извини, брат, — заплетающим языком тихо говорил Феликс.

Но Павел Дмитриевич, отказавшись пить мировую, быстро ретировался из кабака со своим товарищем.

А праздник тем временем продолжался. Феликс уже один, правда, с трудом, крутил вертушки. Желающих танцевать уже не было.

Но фортуна не может всегда улыбаться. Позднее в один из зимних дней Дима наехал на компанию боксеров в своей общаге и был сильно избит. Последствие — серьезное сотрясение мозга и ухудшение зрения.

Все ухищрения Феликса по поводу учебу (за него сдавали экзамены и зачеты более эрудированные студенты) не увенчались успехом. Он так и не закончил первый курс, его отчислили из политеха за неуспеваемость. За товаром он уже не ездил, не было денег. Весь навар быстро пропивался.

Горячий август

Август 1991 года выдался для меня непростым. И дело здесь не в неудавшемся государственном перевороте (ситуация с ГКЧП). Очередная поездка на Украину выдалась очень тяжелой для нас.

В начале августа я крестился. Чувство постоянной опасности и неопределенности в поездках подталкивали меня в церковь. Перед каждой поездкой я ходил в церковь, ставил свечки, молился о божественной помощи. И после посещения храма многочисленные опасности благополучно обходили меня стороной.

В середине августа я, Калней, Ваня-«динозавр», Руся и Феликс прилетели в Киев. Руся с Феликсом — с короткими стрижками, они больше походили на рэкетиров-спортсменов, чем на коммерсантов. Небольшая прибыль, получаемая с поездок, мгновенно ими тратилась, а точнее пропивалась.

Позднее Калней возьмет Феликса в свою бригаду. Игорь оплачивал им авиабилеты, давал деньги на еду, курево и алкоголь. Члены его бригады должны были таскать огромные баулы с турецким барахлом. Игорь был уж не в состоянии один перевозить горы товара, ему требовались помощники. В его бригаду вошли: Коля Пахоменко, Феликс и Мартын. Мартын — деревенский парень, небольшого роста, с большими, привыкшими к тяжелому деревенскому труду руками, загорелым лицом, молчаливо тащил огромные тюки, любопытно оглядываясь по сторонам. Он ждал скорейшего возвращения на Алтай. Ведь Игорь обещал ему подарить турецкий свитер, и это было здорово для неизбалованного деревенского паренька.

Ваня-«динозавр» учился в сельскохозяйственном институте. Он был очень высокий, слегка сутулый. Его непропорционально большие ноги по сравнению с небольшими руками, вытянутое худое лицо и сгорбившаяся фигура напоминали какого-то доисторического травоядного ящура.

Плотно втарившись в «родных» Черновцах турецким ширпотребом и жвачкой мы благополучно прибыли в киевский аэропорт. Через несколько минут будет объявлена посадка на самолет, который должен нас переместить в другую точку планеты, под названием Барнаул.

Но не тут то было! Мы еще не знали, что несколько дней назад Украина в одностороннем порядке запретила вывоз товаров из своей территории. Украина желала стать «самостийным» государством. Спешно была образована таможня, которая стала лихорадочно изымать вещи у ничего не подозревающих граждан еще формально единого государства под названием СССР.

И мы одни из первых «загремели» по полной программе. Нас со своим большим скарбом под белы рученьки заводят в какой-то кабинет, где люди в милицейской форме заявляют нам, что весь наш товар конфисковывается Украинской республикой, нас снимают с рейса и начинается расследование нашего преступления — незаконного вывоза товаров из страны.

— Вы преступники! — кричал на нас какой-то лысый толстый майор. — У нас самих нехватка многих товаров. Из-за вас растут цены, все от нас тащите, сволочи-москали. Весь ваш товар изымается! Мы не позволим безнаказанно расхищать наше богатство!

Это было как гром среди ясного неба. Как будто мы все это украли, все же было честно куплено. Все мои старания и почти все средства были вложены в этот товар, и все в один миг шло прахом. Катастрофа! Денег практически не осталось. Как будем добираться домой? И еще не ясно, как отреагирует родной деканат на сообщение о задержании «контрабандиста» Суверова в киевском аэропорту. У меня уже есть выговор.

Поселили нас в гостинице при аэродроме. Паспорта забрали. Настроение было паршивое. Выпили местной водочки, разговорились. И вдруг Руся просиял:

— Я знаю, как эту проблему решить. У меня ведь дядька в этом аэропорту работает. Нужно мне позвонить домой, узнать его координаты.