Евгений Суверов - Бундовский «адик»

• Название: Бундовский «адик»
• Автор: Евгений Суверов
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009

Бундовский «адик» в переводе с жаргона российских коммерсантов первой перестроечной волны (начала 1990-х годов) — спортивный костюм фирмы «Адидас» в подлинном, немецком, исполнении. В какой-то степени это и символ эпохи, и символ мечты энергичных, предприимчивых молодых людей того времени, погнавшихся за изменчивой фортуной. Повесть Е. В. Суверова автобиографична, в ней он рассказывает о своей студенческой жизни в начале 90-х годов, о своих друзьях и о том, как повлияло на них и их жизнь «время перемен». Издание адресовано широкому кругу читателей.

---

— Откуда будешь?

— С Алтая.

— Нужно заплатить за вход.

— Да вы че, оборзели что ли, да нас здесь десять человек!

— Ну, вот за десятерых и заплатишь!

Леху начали теснить со всех сторон. Пришлось ему расстаться с частью своей налички. Вечером он безуспешно пытался компенсировать свои потери. Ребята над ним только смеялись.

— Ну ты, Леха, и лоханулся. Зачем сказал, что нас десять человек? Нас ведь всего пятеро.

— А я думал, что они испугаются… Я же за вас заплатил, отдавайте мне деньги.

— А мы тебя просили?..

Йес, йес, ОБХСС…

Конец лета 1991 года. Очередная барахолка подходила к концу. Толпа людей неспешно проплывала мимо нас с Игорем Калнеем. Некоторые задерживались, осматривали товар, торговались, примеряли вещи, покупали. Часть возмущалась высоким ценам, дороговизне жизни и так же шли дальше.

Мы уже собирались домой, когда ко мне подошли двое покупателей мужчин. Их заинтересовал китайский спортивный костюм «Адидас». Они уже смотрели такой в начале барахолки, мерили и, наверное не найдя ничего лучше, возвратились.

Мужик около 35 лет, ниже среднего роста, с черными усами, длинным прямым носом буквально выворачивал костюм. Он внимательно смотрел швы, пробовал замки, зачем-то смотрел через ткань на солнце.

«Дотошный покупатель, сейчас начнет долго и нудно торговаться», — подумал я недовольно. Я знал эту категорию покупателей, готовых буквально удавиться за копейку, долго изучающих качество товара, любящих «поплакаться» о своей нелегкой жизни. А в итоге, как правило, они так и ничего не покупали.

Но, к моему удивлению, эти двое мужчин долго не артачились, и быстро согласился на предложенную мной сумму.

— Ладно, парень, беру! — усатый с довольным видом сворачивал костюм.

Его товарищ подошел ко мне, сунул руку в карман своей куртки и, со словами «сейчас с тобой рассчитаемся», резко выдернул руку из своего кармана и что-то поднес к моему лицу. Это были красные корочки с надписью «Милиция». У Калнея от удивления вытянулось лицо. Он как будто застыл с турецким свитером в руках.

— Пройдемте с нами, вы занимались спекуляцией! О бэ ха эс эс.

Ничего себе! Вокруг кишел базар, где сотни людей занимались перепродажей вещей, и вроде как это нормально. Почему именно я?!

— Но почему меня? Почему других не задерживаете?

— Поговори мне еще, — злобно прорычал усатый. — Пошли в автобус!

В полупустом стареньком автобусе находились такие же «спекулянты», как и я. Спустя час нас отвезли в Железнодорожный райотдел города Барнаула.

Время тянулось… Жду своей очереди около старой обшарпанной двери с красной табличкой «Оперуполномоченный ОБХСС капитан Петров Юрий Иванович».

Наконец меня вызывают. Небольшой кабинет. Мебель сталинских времен, в углу небольшой сейф, заваленный бумагами, портрет Феликса Дзержинского на стене.

На меня внимательно смотрит мужчина. Он одет в импортные джинсы и модную рубашку. На его столе лежит мой спортивный костюм в целлофановом пакете, рядом с видавшим виды графином с мутной водой.

— Ну, присаживайся, рассказывай — кто такой, чем занимаешься.

— Учусь в педагогическом, на историческом факультете. Ездим на Украину, возим турецкий товар, здесь его реализуем.

— Молодцы что крутитесь! Сейчас время такое, деньги нужно зарабатывать. Правда, огорчить тебя хочу — влип ты очень серьезно.

— То есть?

— Ну, наши социалистические законы никто не отменял. Слышал, статья сто пятьдесят четыре Уголовного кодекса РСФСР? До 7 лет лишения свободы с конфискацией имущества. И сядешь ты за спекуляцию годика на два, с конфискацией имущества.

В кабинете стало тихо. Капитан внимательно посмотрел на меня, достал красную пачку «Мальборо» и, чиркнув спичкой, блаженно закурил.

— Да ведь сейчас все торгуют, вся страна этим занимается, а вы ко мне прицепились.

— А ты за себя отвечай, — жестко ответил мне Юрий Иванович. — Времена изменились, а законы старые, советские остались. И из института вылетишь, как пробка, — сейчас письмецо твоему декану отправлю.

— Да, я вроде слышал, что эту 154-ю статью отменили.

— Да ты что, умный какой! — перешел на крик капитан. — Сейчас в обезьянник отправлю, до выяснения личности!..

Немного успокоившись, добавил:

— Ладно, не все так плохо для тебя. Тот усатый, который «хлопнул» тебя с костюмом, — наш участковый, в рейде был. Г…н конченый, себе костюм спортивный все высматривал, гнида. Короче, договоримся так: ты сбежал, бросил свой костюм и убежал. А остальное я улажу. Ну что, по рукам?

Немного поразмыслив, я согласился. Жалко, конечно, спортивный костюм, но неприятностей можно было получить из-за него еще больше.

— Ну вот и ладушки.

Улыбаясь, опер с трудом отодвинул ящик своего стола. Там виднелись железные банки с дефицитным тогда кофе. Кое-как утрамбовав туда очередную добычу, раскрасневшись от натуги, а может от волнения, он с недовольством посмотрел на меня, сказав:

— Ну, что стоишь? Иди отсюда. И не попадайся нам больше. С ОБХСС шутки плохи!

Феликс

Летом 1991 года я познакомился с Феликсом. Он был товарищем Калнея и учился в политехническом институте. Точные науки давались ему с трудом, да и большого стремления к учебе у него не наблюдалось. Он учился третий год и был все еще на первом курсе.

Чуть выше среднего роста, крепкого телосложения, с волевым лицом, впалыми щеками, с легкой щетиной и короткой стрижкой — таким я его впервые увидел. Жил Феликс в общежитии Љ 3 политеха, что на Комсомольском проспекте. В комнате также проживали его друзья, Руся и Най.

Руся был с Феликсом примерно одного роста, одного телосложения, но значительно спокойнее своего корефана. Руся своим поведением, манерой говорить напоминал мне кота, любящего поспать, или, как говорил Руслан, «повялиться».

Колоритно выглядел Най. Это был жгучий брюнет с карими глазами, обладал неуемной энергией. Отец его был азербайджанцем, а мать немкой. Из этого союза получился Най — полунемец, полуазербайджанец, но считавший себя русским.

Вся эта троица занималась кикбоксингом, любила злоупотребить алкоголем и близко пообщаться с прекрасным полом. После все этого, конечно, времени на учебу у них практически не оставалось. Позднее мы все вместе стали часто вместе ездить на Украину. Во время этих поездок всегда было весело. Без всякого допинга, несмотря на различные трудности — нам было весело. Молодость, одно слово.

Перед Киевом выходим на перрон. Какой-то украинский городок. На перроне прохаживается немногочисленный народ. Я спрашиваю у проходящего мимо неказистого усатого мужичка.

— Не подскажете, а до Рубцовска еще далеко?

Город Рубцовск, как известно, находится на границе Алтайского края и Казахстана, за тысячи километров отсюда. Он смотрит на нас непонимающе. Мы серьезны. После продолжительных раздумий он наконец «разродился».

— Да нет, ребята, через пару часов будете там.

Взрыв хохота. Мужик непонимающе смотрит на нас. Он ничего не понял.

Руся развлекался в поездках тем, что пытался попасть мелким мусором в открытые окна проходящих рядом поездов.

Феликс, принимая алкоголь больше определенной нормы, становился буйным и агрессивным. Ему нужно обязательно было подраться, зарядив кому-нибудь в «бубен».

В один из дней вся наша компания оказалась в небезызвестной «пятерке» — общежитии пединститута на ул. Крупской. Выпивали, разговаривали в одной из комнат, где жили знакомые Калнея. И вдруг после очередной дозы алкоголя у Феликса сорвало «крышу». Его стеклянные глаза налились кровью, что добра не предвещало.

В начале 90-х бешеным успехом у населения нашей страны, особенно у молодежи, пользовались фильмы в жанре «боевик». Один из героев «боевиков» — Жан-Клод Ван Дамм был для Димы (так звали Феликса) кумиром. Особенно Феликсу нравилось, как он красиво «вырубает» противника ударами ног.

Трудно сказать, какая химическая реакция произошла в голове у Феликса в этот летний день в коридоре общежития. Мы уже направились домой, как вдруг Феликс внезапно стал крушить ногами оконные стекла в коридоре. Грохот стоял неимоверный. Общага в ужасе содрогнулась, замерла и сжалась, имея, наверное, горький опыт. Никто из местных жителей не показывался.

— Ки-а-а-а! — резкий удар ребром ступни, и стекло разлетелось на сотни мелких кусочков. Часть стекла падала на улицу, увеличивая резонанс. Неожиданно Феликс легко сел на шпагат, демонстрируя отличную растяжку и начиная зачем-то вращать головой, словно разминая ее.

Он разбил уже три окна, устал, наверное. На наши уговоры никак не реагировал. Он был похож на зомби, накачанного алкоголем и запрограммированным на разрушение.

Но разбивая очередное окно, Феликс сильно поранился. Острый осколок стекла, торчащий в оконной раме, разодрал его правую ногу. Хлынула кровь. Най и Руся, подхватив своего раненного товарища, начали быстро спускаться к выходу, хрустя битым стеклом.