Нина Молева - А. Г. Орлов-Чесменский

• Название: А. Г. Орлов-Чесменский
• Автор: Нина Молева
• Издательство: «Издательство Астрель», «Издательство АСТ»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2000
• ISBN: 5-271-00778-2, 5-17-003104-1

Новый роман известной писательницы историка Нины Молевой посвящен графу Алексею Григорьевичу Орлову. Участие в дворцовом перевороте 28 июня 1762 года, командование русским флотом во время победного сражения с турками под Чесмой, похищение самозваной «принцессы Елизаветы» — вот лишь немногие эпизоды его бурной жизни. Особенность этого романа заключается в том, что в нем приведены подлинные исторические документы, например письма «принцессы Елизаветы» из Петропавловской крепости к Екатерине II, и многие другие.

---

— Ваше императорское величество, он не собирается об этом и слышать. Он уже вошел в новое царствование и очень боялся опоздать, добиваясь личного доклада вам.

— Какой подлец!

— Так за кого же вы болеете душой, Екатерина Романовна, называя подлецом человека, который решил служить вашей императрице?

— Не я — сама императрица отнеслась с уважением к позиции канцлера, когда он просил разрешения не изменять своей первоначальной присяге!

— И как же собирается жить дальше ваш дядюшка? Последовать в ссылку или заточение вместе с Петром III?

— О какой ссылке или заточении вы говорите, Орлов? Кто вам подсказал эти совершенно неуместные меры относительно человека, спокойно и достойно уступающего свои прерогативы государыне?

— Может, вы еще посоветуете государыне сохранить для бывшего императора дворцовые апартаменты, княгиня?

— Конечно, нет. Образ жизни моего крестного отца слишком отличен от образа жизни нашей государыни, но ссылка! За что?

— Мой друг, поверьте вашей императрице — я удовлетворю все разумные желания Петра Федоровича и обеспечу ему по возможности спокойную и достойную жизнь. Бога ради, не волнуйтесь за него.

— Государыня, я волнуюсь не столько за свергнутого императора, сколько за ваше имя просвещенной и гуманнейшей императрицы. Таких, как вы, еще не бывало на европейских престолах — разве это не замечательно!

— Да вот, кстати, еще один посланец от бывшего — князь Александр Михайлович Голицын.

— Ваше императорское величество! Я облечен миссией, которая никак не соответствует моим собственным мыслям. Император…

— Бывший император, князь!

— Перестаньте, Орлов! Что просил вас передать император? Судя по всему, его собственноручное письмо?

— Да, ваше императорское величество. Император взялся его писать еще на галере, когда принял решение вернуться из Кронштадта в Ораниенбаум.

— Он собирался высадиться в Ораниенбауме? Или его первоначальным намерением было закрепиться в Кронштадте?

— Ваше императорское величество, я не настолько был посвящен в замыслы императора. Он советовался не со мной — с фельдмаршалом Минихом.

— И даже не подумал, какой старик Миних дурной советчик. Его участие обернулось потерей престола для правительницы Анны Леопольдовны. Он легко справился с Бироном, но оказался бессильным перед живым умом покойной императрицы.

— Ваше императорское величество, вам известно, я не испытываю симпатии к Миниху, но не могу не относиться с уважением к его верности присяге и долгу.

— Мой Бог, если бы нас так же снисходительно судили на Страшном суде! Княгиня, вы неподражаемы в ваших адвокатских экзерсизах. Вы не боитесь запутаться в своих одобрениях и осуждениях?

— Алексей Григорьевич, мне кажется, гораздо важнее словесной перепалки ознакомиться с содержанием письма, в чем вы мне мешаете. Итак, Петр Федорович желает вернуться на родину в Голштинию и отрекается от прав на российский престол.

— И вы ему поверите, государыня? Уж в Голштинии он сумеет найти союзников, которые поведут под его знаменем наступление на российский престол. Отпустить бывшего означает проиграть партию.

— Которая к тому же еще не завершена. Князь Александр Михайлович, я благодарю вас за выполненную миссию. Вы вольны возвращаться к императору.

— О, нет, государыня, разрешите вице-канцлеру, в отличие от канцлера Михайлы Ларионовича Воронцова, незамедлительно примкнуть к вашим сторонникам и верноподданным. Если есть возможность, я немедленно принесу присягу Екатерине Второй.

— Я не забуду вашего усердия, князь.

ПЕТЕРГОФ Большой дворец Екатерина II, А. Г. Орлов, Г. Г. Орлов, Е. Р. Дашкова

— Ваше императорское величество, вы волновались по поводу генерала Измайлова. Он здесь вместе с бывшим императором и Гудовичем. Мои гвардейцы меня не подвели.

— Наконец-то! Где Петр Федорович, Орлов?

— Мы незаметно провели его в заднюю часть дворца.

— Как он? Что говорит?

— Как? Да никак — пожелал отобедать и позаботился, чтобы к столу была подана бутылка его любимого бургундского.

— Алексей Григорьевич, вы же знаете, меня интересует иное. Уж, во всяком случае, не аппетит императора — он никогда не страдал его отсутствием. И я надеюсь, прислуга не будет до бесконечности удовлетворять его просьбы о бургундском. Я не хочу, чтобы он предстал здесь в своем обычном виде.

— Государыня, с ним остались Пассек и Барятинский. Думаю, они не позволят бывшему нарушить придворный этикет.

— Он говорил с ними? Жаловался? Спрашивал меня?

— На все ваши вопросы, ваше императорское величество, могу ответить одним словом — нет. Не говорил. Не жаловался. Не спрашивал. Он один раз только обратился с вопросом к Гудовичу о судьбе своего письма — было ли оно вам доставлено Голицыным. Но это случилось еще по пути из Ораниенбаума в Петергоф.

— Император и полное молчание — невероятно! Не хотели ли бы вы, княгиня, навестить вашего крестного отца? Я не стала бы вам препятствовать.

— Нет, ваше императорское величество. Я не знаю, что могла бы ему сказать.

— Неужто вы чувствуете неловкость, княгиня? Вы, такая уверенная в своих словах и действиях?

— Господин Орлов, у меня нет желания делиться с вами — именно с вами! — своими чувствами. Вам чужды подобного рода переживания, и вы не умеете уважать людей.

— Алексей Григорьевич, я много раз просила вас не затевать этих ненужных перепалок с княгиней. Вы выглядите в них не наилучшим образом. К тому же ссоры с дамой!

— Это лишь доказывает, государыня, что я никогда не видел в княгине Екатерине Романовне дамы, но только вашу сторонницу-и соратницу. Мне кажется, мужской костюм княгине явно больше к лицу и больше соответствует ее манере рассуждать и держаться.

— Государыня, вот еще одно послание от вашего супруга. Он сочинил его, не докончив обеда, и очень торопил передать вам.

— Спасибо, Григорий Григорьевич. Зачем вам было утруждать себя. Вы утомились и к тому же повредили ногу — вам необходим покой. А слуг теперь здесь предостаточно.

— Государыня, ради вас…

— Знаю, знаю, Григорий Григорьевич. Итак, содержание письма. Так я и знала — ничего существенного. Одни заботы о собственном благоустройстве, которым я должна со всей серьезностью заняться.

— И никаких условий, государыня?

— Нет, мой друг. Он даже не упоминает больше графини Воронцовой, примирившись с ее отъездом.

— Отъездом? Но куда, ваше величество? Я ничего об этом не знаю!

— Какой смысл был вас волновать, княгиня? Государыня доверила своим гвардейцам заботу о ней, и они доставили ее в целости и сохранности в дом вашего родителя.

— Но они так плохо ладят между собой! Батюшка не мог примириться с пребыванием сестры во дворце. Боюсь, он огорчит ее своим обращением!

— Граф Роман Воронцов и в самом деле хотел воспротивиться приезду в свой дом графини. Но нам пришлось настоять — у нее нет иного убежища. Кроме того, так удобнее устанавливать караул — сразу для двоих.

— Караул? У дома моего отца? Что это значит?

— Друг мой, Алексей Григорьевич побеспокоился о безопасности вашего родителя. Мало что может прийти в голову разбушевавшейся толпе, которая каждую минуту может потребовать самых крутых мер в отношении свергнутого императора.

— Если эту толпу соответствующим образом настроить.

— Что вы имеете в виду, княгиня? Вы хотите набросить тень на доброе имя Орловых?

— С каких это пор вы стали заботиться о своем имени? И вообще, чем расставлять караулы у дома Воронцовых, вам следовало бы больше позаботиться о безопасности императрицы в стенах хотя бы этого дворца.

— Раз Орловы здесь, императрице Екатерине Второй ничто не может грозить.

— Какая нелепая самоуверенность! Вы даже не знаете, что ваши солдаты взломали один из дворцовых погребов, выкатили бочки и начали киверами черпать и пить венгерское вино — оно не показалось им достаточно хмельным.

— Алексей Григорьевич, Гриша! Надо и впрямь что-то предпринять. Мало ли что взбредет на ум пьяным людям с оружием.

— Не тревожьтесь, ваше величество. Я сумела прекратить этот нелепый кутеж и даже закатить обратно в погреб бочки. У меня оказались под рукой золотые империалы, которые я раздала солдатам в вознаграждение за их верность императрице и на завтра обещала еще большую сумму лишь бы прекратить безобразие.

— Вы неподражаемы, мой друг. Но — должна признаться — золото, которым вы располагаете и которое используете для моей пользы, никогда не отягощало моих карманов. Мне просто нечего было бы раздать солдатам при всем моем желании.

— Да, приходится признать, что и мы с Григорием Григорьевичем в этом совершенно уступаем княгине.