Нина Молева - А. Г. Орлов-Чесменский

• Название: А. Г. Орлов-Чесменский
• Автор: Нина Молева
• Издательство: «Издательство Астрель», «Издательство АСТ»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2000
• ISBN: 5-271-00778-2, 5-17-003104-1

Новый роман известной писательницы историка Нины Молевой посвящен графу Алексею Григорьевичу Орлову. Участие в дворцовом перевороте 28 июня 1762 года, командование русским флотом во время победного сражения с турками под Чесмой, похищение самозваной «принцессы Елизаветы» — вот лишь немногие эпизоды его бурной жизни. Особенность этого романа заключается в том, что в нем приведены подлинные исторические документы, например письма «принцессы Елизаветы» из Петропавловской крепости к Екатерине II, и многие другие.

---

— Да все Теплов графа Кирилу подвел — посоветовал у государыни наследственного гетманства Малороссии просить, чтоб от него звание это сыну старшему переходило. Государыня виду не подала, что рассердилась, а там днями звание гетманское отменила, а графа — для успокоения, надо полагать, — в фельдмаршалы произвела.

— Произвести произвела, а со мной тут советовалась. Граф Кирила с обидой не справился, просит отпустить его по заграницам путешествовать да и не на один год.

— Что ж ты, братец, сказал?

— Чего ж не отпустить. Толку здесь от него немного. И нам с тобой, Гриша, куда спокойнее.

— Аннушке, братец, не хочешь капиталу какого выделить?

— Это зачем?

— За службу. Что интересы наши блюдет. Бедна больно.

— Не наши — семейные. А награждать пусть ее императрица награждает. По твоей просьбе, Гриша. Так-то складней получится. Чтоб без тебя ничего ей не доставалось. Ведь государыня наша на земли щедра, а живых денег раздавать не любит. Только ты ее уговорить и сможешь — благодетель.

ПЕТЕРБУРГ Зимний дворец. Покои А. С. Протасовой А. С. Протасова, А. Г. Орлов, Г. Г. Орлов

— Алексей Григорьевич, дядюшка, дело тут такое: государыня в тайности разузнать у тебя велела, что присоветуешь по опочининокому делу.

— Какая ж тут тайность: сквозь строй прогнать да в вечные каторжные работы, коли в крепости на него места не хватило. В развалине, чай, долго не проживешь, особливо коли надзиратель умелый.

— То-то и оно: не желает государыня строгих мер.

— Это еще почему? Или… неужто словам мальца веру дает?

— На мой разум, не простое это дело, Алексей Григорьевич, куда какое не простое. Сам посуди. Ни с того, ни с сего корнет Опочинин объявил себя сыном покойной государыни императрицы.

— Чудо не великое. Сколько их, самозванцев, под судом да следствием находится. Помнится, в 1763-м попы в Оренбургской губернии за здравие покойного императора молиться начали. Прихожанам объявили, что жив и вскоре к власти вернется. Попы! А двумя годами позже в Нерчинск сколько покойных императоров проследовало — со счета собьешься. Государыня тогда ими интересовалась, меня каждого осматривать посылала. Как сейчас помню, армянин Асланбеков, беглый солдат Брянского полка Петр Чернышев. А чего один беглый солдат Гаврила Кремнев учудил: две губернии — Воронежскую и Белгородскую сгоношил: за покойного императора поднялись.

— Ну, батюшка, кто бы таким поверил!

— Кто, Аннушка? Да как же простому человеку не поверить, когда за Гаврилу бывший придворный певчий поп Лев Евдокимов свидетельствовал, что во дворце его видел, чуть что не на руках в детстве носил.

— Погоди, погоди, Алексей Григорьевич, не то важно, что государыниным сыном назвался, а кого родителем своим назвал. Ведь короля английского!

— Вот уж воистину мудрено! Не бывала же государыня покойная в чужих краях.

— Не бывала, да будто наследник английской короны инкогнито сюда приезжал.

— Да быть такого не могло!

— Могло не могло, а государыня корнета пальцем тронуть не велела, чтоб волос с его головы не упал.

— Вон оно как. А что ему нужно, бастарду этому? О престоле помыслил?

— Не поверишь, Алексей Григорьевич, ни о каком престоле для себя и заикаться не стал. Все о Павле Петровиче хлопочет, чтобы его императором объявить вместо государыни.

— А чем же ему государыня не показалась? Или с великим князем связь какую нашел?

— Дядюшка, одна у него мысль: если государыню власти не лишить, всю Россию она тебе да Григорию Григорьевичу раздаст.

— Вот те на! Из-за нас одних?

— Только не выдавай меня, Алексей Григорьевич, дел таких в Тайной канцелярии множество. Государыня вас с Григорием Григорьевичем огорчать не хочет. Да и среди придворных толки идут — до меня ведь все доходит. И скажу тебе, дядюшка, государыня иной раз ручкой махнет, иной вроде призадумается. Сама слыхала, как про себя шептала, что делать что-то надо.

— А откуда Опочинин о происхождении своем доведался? Не от отца же своего названного?

— Служил с ним в одном полку корнет Батюшков. Батюшков и поведал, будто от своей покойной бабки, что во дворце служила, слышал. Отец-то его, генерал-майор Опочинин присягнуть готов, что ни о чем подобном не знал, не ведал.

— Говоришь, государыня от строгости отказалась?

— Мне сказала, что Батюшкова тайным судом признали вошедшим в умоисступление от пьянства и потому сослали навечно в Мангазею.

— Казнить, выходит, не захотела.

— Что ты! Сестру Батюшкова приговорила безысходно жить в своей деревне — она тоже бабкины рассказы слыхала. А вот Опочинина сослали в линейные гарнизоны безо всякого наказания. Будто бы за службу отца. Что ты присоветуешь, Алексей Григорьевич? Как на дело такое отзовешься?

ПЕТЕРБУРГ Зимний дворец Екатерина II, генералитет

— Что ж, господа, я готова склониться на ваши доказательства: России придется вступить в турецкую войну.

— Придется, ваше величество? Вы говорите об этом с обреченностью, между тем каждая война содействовала только славе государя, укрепляя его власть.

— Победоносная, не правда ли?

— Она и не может быть иной в наших условиях. Мы располагаем ста двадцатью тысячами войска, артиллерией и…

— Вы хотите польстить самолюбию императрицы, но забываете, что ваша государыня достаточно глубоко изучала историю. А это наводит не всегда на радостные размышления.

— Но победы Миниха в последней турецкой войне!

— Победы и неудачи. Вы забываете, как велики были потери в людях, а падеж лошадей вынудил фельдмаршала оставить часть артиллерии в Очакове — ее просто нечем было вывозить.

— А наши тогдашние союзники австрийцы поторопились вступить единолично в мирные переговоры с неприятелем.

— И это тоже. Но гораздо больше меня беспокоит, что обратный путь армии Миниха через Украину по безводной и пустынной местности под угрозой круживших по степи татарских орд оказался бедственным.

— Подобная ситуация была определена главным образом тем, что турецкий флот помешал доставке водным путем провианта и амуниции, а австрийцы терпели одно поражение за другим.

— А вот теперь напомните, какие именно крепости было решено оставить.

— Очаков и Кинбурн. Но в них и нельзя было дальше оставлять войска из-за множества болезней и недостатков. В них армия таяла, как доносил фельдмаршал, прямо на глазах.

— После этого вы мне говорите об успехах!

— Ваше императорское величество, не могу вам не напомнить, что как только Миниху была предоставлена свобода действий, а его армия усилена новым пополнением, он немедленно одержал блестящую победу при Ставучанах, которая привела к сдаче турками крепости Хотин. У Сераскира-паши была великолепная армия, намного превосходившая по численности части Миниха. Вели-паша атаковал Миниха одновременно с обоих флангов и тыла. Но Миних, перестроив свои части в три больших каре и окружив их рогатками, огнем отразил атаку и сам перешел в наступление. Такие решения остаются в анналах военной истории! Миниху удалось не только обратить противника в позорное бегство, но и захватить весь его лагерь. После такой победы Хотин смог продержаться всего лишь два дня. А потери турок! Целая тысяча убитых!

— Ваш урок истории убедил меня, с тем, однако, условием, что наши командующие примут во внимание ошибки тех далеких лет.

— Вы имеете в виду, ваше величество, регулярное снабжение армии?

— И нерешительность командующих. То, на что решался Миних, было совершенно недоступно, как мне говорил Ласси. Можно предусмотреть и другие ошибки, поскольку нашей армии придется проделать тогдашний путь: со временем турки вернули себе российские завоевания.

— Государыня, вы разрешите мне войти в состав этой армии?

— Вы намереваетесь воевать, Алексей Григорьевич?

— Это моя мечта, государыня.

— Я не буду возражать, коли на то есть ваша воля. А теперь давайте определимся с командующими. Насколько я поняла из предложенной мне записки, армию предполагается разделить на три части. Главная под начальством князя Александра Михайловича Голицына будет насчитывать более шестидесяти тысяч человек и соберется у Киева.

— Вторая, ваше величество, должна будет защищать наши южные рубежи от вторжений татар. Она расположится между Полтавой и Бахмутом при численности в сорок с лишним тысяч человек.

— Ее возглавит Румянцев.

— Что же касается третьей, сравнительно небольшой, — до пятнадцати тысяч — она предназначена для поддержки главной. И если на то будет ваша воля, государыня, ее может возглавить генерал Олиц. Вы довольны такими назначениями, государыня?

— Да, вполне, Алексей Григорьевич. Все это опытные военачальники, никогда не оставлявшие своих обязанностей. И, кстати, помнится, Миниху помешала еще какая-то эпидемия.