Нина Молева - А. Г. Орлов-Чесменский

• Название: А. Г. Орлов-Чесменский
• Автор: Нина Молева
• Издательство: «Издательство Астрель», «Издательство АСТ»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2000
• ISBN: 5-271-00778-2, 5-17-003104-1

Новый роман известной писательницы историка Нины Молевой посвящен графу Алексею Григорьевичу Орлову. Участие в дворцовом перевороте 28 июня 1762 года, командование русским флотом во время победного сражения с турками под Чесмой, похищение самозваной «принцессы Елизаветы» — вот лишь немногие эпизоды его бурной жизни. Особенность этого романа заключается в том, что в нем приведены подлинные исторические документы, например письма «принцессы Елизаветы» из Петропавловской крепости к Екатерине II, и многие другие.

---

— Это ничего не меняет, граф. Обстановка вокруг меня сложилась такая, что я не могла больше работать, заболела бессонницей и стала неглижировать своими прямыми обязанностями и даже перепиской с моими иностранными корреспондентами, вызывая тем самым кучу никому не нужных домыслов и предположений.

— И все-таки я остаюсь в недоумении.

— Потерпите немного, Алексей Григорьевич, и все поймете. Сейчас должность Зорича занял Иван Николаевич Римский-Корсаков. Если бы вы знали, как выгодно он отличается от всех своих предшественников по должности! Мне кажется, все живописцы и скульпторы должны были бы избрать его своей моделью! Он прелестен. К тому же умен. У него чудесный голос, и-если бы вы слышали, как вдохновенно Иван Николаевич играет на скрипке! Он настоящее совершенство!

— Помнится, вы не слишком увлекались музыкой и музицированием, ваше величество, и обычно скучали за ними.

— Я мало изменилась с тех пор, но Иван Николаевич — это исключение. Он как Орфей, завораживающий самых диких зверей. Вы непременно должны его услышать. Он часто балует нас музыкальными вечерами и всегда оставляет слушателей завороженными. В 24 года он само совершенство!

— Вы не убедите меня изменить моим личным пристрастиям, ваше величество. Для музицирования я решительно не гожусь. Другое дело — цыганское пение. Мне дороже мои цыганские хоры, которые постоянно поют в Нескучном.

— Французы говорят, дело вкуса.

— Но я так и не нахожу своего места в этой идиллии?

— Не собираетесь же вы мне говорить дерзости, граф!

— Сожалею, что вы так поняли мой вопрос, ваше величество. Но наш разговор должен был быть о деле.

— Вы сказали, идиллия. Что ж, она могла быть ею, если бы не постоянные интриги Григория Александровича. О, я уверена, он руководствуется самыми благими намерениями. Хотя и говорят, что лучшее — враг хорошего. Я замечаю колкости, которые он говорит в адрес генерал-адъютанта, как ставит бедного мальчика в неловкое положение. Я предчувствую: дальнейшие интриги станут сложнее, и я, в конце концов, лишусь своего помощника.

— Вы ищете управу на Потемкина, государыня?

— Да, но не в том смысле, который вы имеете в виду. Моя просьба — останьтесь при дворе, граф, и своим присутствием уравновесьте интриги Потемкина. Помогите мне обрести душевный покой, а государству стабильность. Вы получите самое высокое назначение, но я хочу, чтобы вы с самого начала знали, чего я жду от вас.

— Алексей Орлов-Чесменский против Потемкина в известном противостоянии ради благоденствия придворного петиметра! Простите меня, ваше величество, такого не было и не будет. Никогда!

ИЗ ИСТОРИЧЕСКИХ ДОКУМЕНТОВ

Милорд! После всевозможных стараний разведать о том, по особенному ли приказанию императрицы прибыл сюда граф А. Орлов и что происходило здесь со времени его приезда, я могу, наконец, кажется, с полною достоверностью, сообщить вам, что единственным побуждением к приезду Орлова был неосторожный брак его брата и желание поддержать упадающее значение его фамилии… Могу, кажется, ручаться за достоверность следующего разговора, Вы поймите, как важно для меня, чтобы это не передавалось иначе, как с крайнею осторожностию.

Вскоре после приезда Орлова, императрица послала за ним и после самой лестной похвалы его характеру и самых лестных выражений благодарности за прошедшие услуги она сказала, что еще одной от него требует и что эта услуга для ее спокойствия важнее всех прежних. «Будьте дружны с Потемкиным, — продолжала она, — убедите этого необыкновенного человека быть осторожнее в своих поступках, быть внимательнее к обязанностям, налагаемым на него высокими должностями, которыми он правит, просите его стараться о приобретении друзей и о том, чтобы не делал из жизни моей одно постоянное мучение, взамен всей дружбы и всего уважения, которые я к нему чувствую. Ради Бога, — сказала она, — старайтесь с ним сблизиться; дайте мне новую причину быть вам благодарной и столько же содействуйте моему семейному счастию, сколько вы уже содействовали к славе и блеску моего царствования».

Странны были эти слова монархини к подданному, но еще гораздо необыкновеннее ответ сего последнего. «Вы знаете, — сказал граф, — что я раб ваш, жизнь моя к услугам вашим; если Потемкин смущает спокойствие души вашей, — приказывайте, и он немедленно исчезнет, вы никогда о нем более не услышите! Но вмешиваться в придворные интриги, с моим нравом, при моей репутации, искать доброжелательства такого лица, которого я должен презирать как человека, на которого я должен смотреть как на врага отечества, — простите, ваше величество, если откажусь от подобного поручения». Императрица тут залилась слезами; Орлов удалился…

Джемс Гаррис, английский посланник в Петербурге — герцогу Суффолку. Петербург, 5/16 октября 1778

БРЮССЕЛЬ Квартира княгини Е. Р. Дашковой Е. Р. Дашкова, Г. Г. Орлов

— Княгиня, я явился к вам без приглашения и тем более благодарен за ваше согласие принять меня. Мы с вами встретились сегодня у доктора Гобиеса, вы видели нас с женой, и я счел долгом не только засвидетельствовать вам свое почтение, но и предложить свои услуги.

— Вы мне, граф? С каких пор? Не говоря о том, что, как вам известно, я никогда не буду искать вашей помощи.

— Именно поэтому я решил нарушить правила приличия. Прежде всего я должен объяснить причину нашего визита у медика. Вам, вероятно, известно, графиня больна, и я ищу способа вернуть ей здоровье. Речь не идет о рождении наследника, как болтают в России, но о чахотке. Думаю, это обстоятельство не может не вызвать у вас сочувствия и проявить большую снисходительность ко мне и моим предложениям.

— Я глубоко сочувствую вам, граф. Графиня очаровательная и одаренная женщина, тем обиднее, что ее постиг тяжелый недуг.

— Я признателен вам за это выражение сочувствия и никогда не сомневался в нем, но причина моего визита — желание облегчить вам возвращение в Россию.

— Облегчить? Вы шутите, граф!

— Как бы я смел. Вы возвращаетесь с сыном, который, насколько помню, при рождении был записан в Кирасирский полк.

— По желанию князя Дашкова и с милостивого разрешения государыни производить его в чинах, пока не подойдет срок действительной службы.

— И это производство производилось?

— У меня нет оснований сомневаться в том, что распоряжения императрицы исполняются.

— В таком случае в России вас может ждать горькое разочарование.

— Вы хотите сказать, что…

— Что никакого повышения в чинах князя Павла не производилось. Но я продолжаю оставаться командиром Конногвардейского полка и могу взять князя Павла к себе, что при всех обстоятельствах позволит сразу же повысить его на два чина.

— Благодарю вас, граф, но я уже обратилась с запросом к президенту Военной коллегии князю Потемкину.

— И давно ждете ответа?

— В самом деле достаточно давно.

— Вот видите. Но поверьте, мое предложение одинаково выгодно и вам, и мне. Я не видел молодого человека красивее вашего сына. Его появление при дворе не пройдет незамеченным, ручаюсь вам. А так как с некоторых пор в мои обязанности входит утешать экс-фаворитов, благо случается это достаточно часто, я с удовольствием сделаю это в отношении того, кто принужден будет уступить князю Павлу свое место. Думаю, что чудеса, которые раскроет перед вами русский двор, затмят все ваши впечатления от чудес европейских.

— Прекратите, граф! Немедленно прекратите ваши неуместные рассуждения! Я не знаю, кого вы имеете в виду под словом «фавориты» — мне не доводилось встречаться с подобными лицами при дворе ее императорского величества Екатерины Великой.

— Не понимаю и не хочу понимать вашей игры, княгиня. Наивность в вашем возрасте не производит благоприятного впечатления и будет смешить всех, тем более императрицу.

— Но так и только так воспитан мой сын, и я не допущу смущать его мысли подобными двусмысленностями, для которых, я в этом уверена, действительность не дает решительно никаких оснований.

— Вы неисправимы, княгиня. С вами так же трудно и бесцельно говорить, как и восемнадцать лет назад. Только поверьте, ваша игра не пойдет на пользу ни вам самой, ни даже императрице. А впрочем, прощайте.

ПЕТЕРБУРГ Царскосельский дворец Екатерина II, А. С. Протасова, М. С. Перекусихина

— Государыня-матушка, новость-то какая, слыхали ли, графиня Орлова преставилась.

— Что ты, Марья Саввишна! Откуда узнала?

— Анна Степановна сказала. К вам, государыня, идет. А я по черной лесенке упредить вас решилась. Мало ли…

— Ты мой ангел-хранитель, Марья Саввишна. Что бы я без тебя делала? Обо всем подумаешь, обо всем вовремя похлопочешь. А, Анна Степановна, рада тебя видеть.