Гор Видал - 1876

• Название: 1876
• Автор: Гор Видал
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Проза
• Год: 1876

«1876» — третий роман исторической хроники США американского писателя Гора Видала (род. в 1925 г.), с которым знакомятся советские читатели. Первые два — «Вице-президент Бэрр» и «Вашингтон, округ Колумбия» (рус. пер. 1977 и 1968) рассказывали о рождении Соединенных Штатов и 30—50-х гг. нашего века.

В романе «1876» запечатлены политические нравы США в год 100-летнего юбилея и самые грязные в истории страны президентские выборы. Почти все герои книги — реальные лица; драматический сюжет документален. Как и предыдущие романы серии, «1876» отличает остросовременное звучание.

Рекомендуется широкому кругу читателей.

---

Я спросил Сэнфорда, где они остановились.

— В нашем вагоне, — сказал он таким тоном, точно я должен был это знать. Я даже не сразу понял, что он имеет в виду. Как и многие другие магнаты, не сумевшие найти себе приличное жилье в переполненном городе, Сэнфорды предпочли ночевать в собственном железнодорожном вагоне.

— Наш адрес: вокзал на Брод-стрит, — сказала Дениз. — Рядом с почтой.

Мы несколько смущенно отправились на вокзал в вечерних туалетах («Я даю обед в честь сенатора Конклинга, — сказал Сэнфорд. — Вы оба должны прийти»). На боковой ветке мы нашли сверкающий, богато отделанный вагон Сэнфордов.

— Как это странно — обедать на вокзале. — Эмма была в отличном настроении, она радовалась новой встрече с Дениз. Я тоже. Дениз показалась нам обоим необычайно жизнерадостной и счастливой.

Чуствуя себя несколько скованно, мы вошли в узкий и длинный салон железнодорожного вагона (как будто он мог иметь иную форму). Уже собралась дюжина гостей. Сенатора Конклинга среди них не было.

— Он нас покинул, — холодно заметил Сэнфорд. — Сегодня прием в честь президента, и он посчитал себя обязанным быть там.

— Мы переживем. — Дениз представила Эмму гостям. То же сделал Сэнфорд в отношении меня. Джентльмены были очень похожи на тех, что я видел у мадам Рестел. Дамы — на тех, что были на приеме у мадам Пэрен Стивенс, иными словами, они красивее, чем у мадам Астор, но не столь блистательны, как у Бельмонтов.

Нас прекрасно обслуживали два чернокожих лакея, и маленькая кухня, или камбуз, приготовила утонченный обед. Если бы не периодическое подергивание вагона, могло показаться, что вы находитесь в нью-йоркской обеденной зале причудливой формы.

Рядом со мной сидела пожилая дама внушительной комплекции, простая с виду, с добрыми глазами и удивительно приятным голосом, который показался мне отдаленно знакомым. Она с удовольствием болтала о выставке.

— Два года назад я купила пишущую машину Шолса и научилась ею пользоваться. — Эту изящную пишущую машину мы сегодня видели среди множества экспонатов. — Вы пользуетесь пишущей машиной, мистер Скайлер?

— Нет. Техника приводит меня в ужас.

— Я обожаю машины. Они куда надежнее, чем люди. — Весь вечер я гадал, кто бы это мог быть. Писательница? Еще одна Саутворт? Иначе зачем ей пишущая машина? Со знанием дела эта дама говорила о политике.

— Должна сказать, я удивлена, что генерал Грант рискнул появиться сегодня на выставке. Он был уместен во время войны, конечно.

Она решительно настроена против рабства. Рассказала, что перед войной жила на Юге; она и в самом деле говорит с английским акцентом. Я все никак не мог понять, кто она. И только когда мы уходили, Дениз мне открыла, что я разговаривал с Фанни Кембл.

— Идол моей юности! — Вот этого я не ожидал. — Я видел ее сорок лет назад, когда она впервые появилась на нью-йоркской сцене.

Мы ходили смотреть на нее с полковником Бэрром, и оба восхищались ею. На протяжении по крайней мере двух поколений это была самая выдающаяся актриса Америки. Еще очень молодой она прервала свою сценическую карьеру, выйдя замуж за рабовладельца с Юга. Этот специфический институт привел ее в такой ужас, что она из актрисы превратилась в неистовую писательницу. Теперь она живет в Филадельфии. Не узнав ее, я лишился возможности поговорить с ней о днях минувших.

Зато после обеда я наговорился о днях нынешних с Дениз (в этой крошечной столовой мужчины не засиживались за столом). Мы устроились на маленьком диванчике. Остальные гости предпочитали стоять. Вообще было такое ощущение, что сейчас войдет кондуктор и потребует билеты.

— Эмма сказала, что она приедет в Ньюпорт в июне, если вы не станете возражать. Значит, я просто обязана заставить вас сказать «да». Я пущу в ход любое оружие.

Такой стремительной атаки я не ожидал.

— Ноя тогда буду в Вашингтоне, а потом, видимо, отправлюсь в Цинциннати на конвент…

— Вы же не потащите Эмму с собой в Цинциннати? Вы не можете быть столь жестоки. К тому же Вашингтон в июне все равно что Каир в августе.

— Нет, нет. — Вообще-то я рассчитывал, что в следующем месяце Эмму пригласит погостить у себя миссис Астор, пока я с головой окунусь в предвыборные дела. Но на сегодняшний день таинственный розарий помалкивает.

Дениз в таких делах умеет быть деликатной, она хорошо понимает, что меня беспокоит.

— На следующей неделе вы оба возвращаетесь в Нью-Йорк. Почему бы Эмме не остановиться у меня в «Брунсвике»? Вы поедете в Вашингтон, а она останется со мной, пока не определятся ваши дальнейшие планы.

— Если она захочет, то почему бы…

— Она захочет, конечно, захочет! — Дениз просияла от счастья, настояв на своем. Я поискал глазами Эмму, чтобы получить ее согласие. Однако в салоне ее не было.

Дениз увидела, что я озадачен, положила свою руку на мою.

— Эмма с Биллом. В кабинете. — Она показала мне на дверь, обтянутую красным бархатом. — Не волнуйтесь. Мы знаем, что делаем.

— Хотел бы я знать, что вы обе затеяли.

— Ничего страшного, уверяю вас. Не могу дождаться, когда мы вместе окажемся в Ньюпорте! Это будет рай на земле — для меня.

— И для него тоже?

Дениз улыбнулась.

— Должна сказать, мы… Билл и я… у нас все хорошо, как никогда. Не знаю почему. Впрочем, ни одна женщина не понимает своего мужа.

— Думаю, все обстоит как раз наоборот.

Дениз предложила мне заглянуть в кабинет.

— Как бы случайно, конечно. Посмотрите, как вершится заговор.

Несколько озадаченный, я подошел к красной двери, стараясь в тесноте не отдавить кому-нибудь ногу.

За красным занавесом оказался крошечный кабинет, этакий кубик, почти целиком заполненный столом красного дерева, за которым, точно президент корпорации, восседала Эмма; она смотрела на Сэнфорда серьезно, нахмурившись. Он сидел напротив Эммы, спиной ко мне.

— Вы уверены, что это сработает? — В голосе Сэнфорда слышалось сомнение.

— Абсолютно. — Голос Эммы звучал твердо. Затем она подняла глаза, увидела меня и улыбнулась. — Папа, мы создаем президентов. — Сэнфорд вскочил на ноги. Он казался возбужденным. — И кандидатов в президенты, добавила она.

— Ваша дочь хочет, чтобы я занялся политикой.

— Только потому, что сама не имею такой возможности! — Эмма встала. — Это так несправедливо — отстранение женщин. — Говорила она вполне серьезно; к моему удивлению, Эмма заразилась африканской лихорадкой, как Блейн и все прочие.

По дороге в нашу жалкую гостиницу Эмма посвятила меня в детали заговора, который они замыслили с Дениз.

— Сэнфорд знает, что он мне не нравится, а ты его презираешь.

— Это слишком сильно сказано. — Мы говорили долго, уличные пробки задержали нас на целый час. Ночью было светло, как днем, тысячи людей высыпали на улицы. Почти все были пьяны. Праздник.

— Так или иначе, Дениз хочет, чтобы я его очаровала.

— Думаю, ты давно это сделала.

— Ты имеешь в виду цветы? Те чары улетучились, когда мы с Дениз подружились и он почувствовал, что мы его избегаем.

— А сегодня?

— Дениз хочет подготовить его к летнему сезону. Чтобы oh проникся ко мне расположением.

— Я не часто говорю с тобой по-отцовски, Эмма, но ваша заговорщическая деятельность меня пугает.

— Пугает? — В тусклом свете газовых фонарей, освещающих рекламу «ИЛ.Бейкер, знаменитая машина для переработки сахарной кукурузы на выставке Столетия», я не видел ее лица. Эмма перешла на французский. — С какой стати? Конечно, мы с Дениз сумеем держать его в руках. Мне кажется, я была очень убедительна.

— Предложив ему заняться политикой?

— Более того. Я сказала, что он должен работать на Блейна. Я сказала ему, что, если потребуется, я помогу устранить из борьбы сенатора Конклинга.

— Историей с Кейт?

— Да. Она немало мне рассказала на улице Дюфо.

Я был шокирован и не скрыл этого.

— Пайа, — твердо сказала Эмма. — Тебе сенатор Конклинг не нравится. Кейт не моя подруга. А я ничего не могу поделать со своей страстью к Блейну. Так почему же не впутать в это Сэнфорда? Сработает ли это, спросил он. Я ответила, что абсолютно уверена. Вообще-то мне все это безразлично. Важно удалить его из Ньюпорта на июнь, пока я там буду.

— А ты коварна,· Эмма.

На ее лицо упал свет ярких огней летнего театра; она улыбнулась и сжала мне руку.

— Не волнуйся, папа. Твой губернатор Тилден должен побить моего месье Блейна.

— Молю бога, чтоб так было. Конечно, я не думаю, что твой заговор что-нибудь даст в политическом смысле. Не могу себе представить Сэнфорда в роли политического интригана. Но если ты устранишь его из Ньюпорта на то время, пока мы там будем, то прими мои благословения.

Эмма спросила, одобряю ли я ее намерение остановиться в «Брунсвике» у Дениз.