Сара Дюнан - Святые сердца

• Название: Святые сердца
• Автор: Сара Дюнан
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-49929-8

Во второй половине XVI века в странах католической Европы за невестой требовали приданое таких размеров, что даже в благородных семьях родители обычно выдавали замуж лишь одну дочь. Остальных отправляли — по куда более скромной цене — в монастыри. В крупных городах и городах-государствах Италии монахинями становились до половины женщин благородного происхождения. Не всегда по собственной воле…

Эта история произошла в северном итальянском городе Феррара в 1570 году…

Шестнадцатилетняя Серафина, разлученная с возлюбленным, помещена в монастырь Санта-Катерина в Ферраре. Ее появление грозит нарушить покой святой обители. Ведь Серафина готова заплатить любую цену, чтобы сбежать из монастыря. Сумеет ли она найти союзников в святых стенах?

«Святые сердца» — новая великолепная книга Сары Дюнан, чьи романы «В компании куртизанки» и «Рождение Венеры» стали мировыми бестселлерами и были изданы более чем в тридцати странах.

Впервые на русском языке!

---

Миновав двор, они ненадолго задерживаются в аптекарском огороде, где Зуана проверяет, не побил ли ее растения мороз, потом ведет послушницу дальше, мимо овощных грядок, мимо бойни и мясохранилища в загоны для скота, расположенные не настолько далеко от первых, чтобы туда не долетали звуки смерти.

На открытом пространстве, лишенном защиты зданий, температура падет стремительно. Зуана видит, как девушка дрожит.

— Может, посмотрим остальное в другой раз?

— Нет! — яростно трясет головой девушка. — Нет-нет, я хочу идти дальше.

— Разве тебе не холодно?

— Внутрь я не пойду, — отвечает она резко. — Раз уж мне предстоит быть похороненной заживо, то я хочу хотя бы видеть свой гроб.

— В таком случае плотнее запахни саван, — мягко отвечает Зуана. — Если не хочешь испустить дух до конца прогулки.

Чтобы разогнать кровь, она прибавляет шагу. Шайка драчливых чаек, которых прогнала с моря непогода, описывает над их головами круг и с криками исчезает в тумане. Через оголенный цветник они спускаются к пруду с карпами; смерзшиеся тростинки кучками торчат из воды, по которой плавают островки тонкого льда. Вдалеке слева несколько фигур в сером копаются в овощных грядках, то выныривая из тумана, то снова погружаясь в него, точно заблудшие души.

— Кто это? — спрашивает девушка, разглядывая их сквозь сумрак.

— Обслуга. Служанки монахинь из хора. Некоторые из них работают в саду, другие в прачечной и на кухне. Тебе уже наверняка тоже назначили прислужницу, которая будет убирать твою келью и помогать тебе одеваться.

Девушка машинально поднимает руку к голове.

«Кого же ей дали?» — думает Зуана. Августину или Даниелу? Одна злая, другая проказливая, и обе способны на жестокость.

— Сколько же их отцы заплатили за то, чтобы отдать бедняжек сюда? — бормочет девушка едва слышно.

— Куда меньше, чем твой. Тебе еще повезло, что мы не община бедной Клары, где сестры с радостью выполняют всю черную работу сами. Здесь наш Господь позволяет нам служить Ему иначе.

— Странно, зачем же вы тогда запираете ворота? Боитесь, наверное, как бы желающие не набежали.

Девушка строит гримасу, потом наклоняется и поднимает с земли горсть камней. Зуана смотрит, как девушка нетерпеливо швыряет камни в пруд, где самые тяжелые сразу идут ко дну, а легкие сначала скользят и вертятся на льду, и думает, уже не в первый раз, что когда девушка успокоится, то будет чувствовать себя в монастыре как дома; ибо, несмотря на внешнюю покорность и смирение, чего-чего, а острых языков в общине хватает.

Они идут через фруктовый сад, где армия плодовых деревьев вздымает свои корявые кулачки в полумраке, и наконец достигают монастырской стены, которая встает перед ними, точно утес высотой до свинцового сумрачного неба. Воздух вокруг тоже густой и серый, здания, мимо которых они шли, проглотил туман.

— О! Насколько же велико это место? — Тяжесть заточения заставляет голос девушки звучать глухо.

— Стены тянутся на три квартала в каждую сторону. Это один из самых больших монастырей в городе.

Вообще-то монастырь так велик, что девушки, выросшие в деревне, нередко находят утешение в обширных пространствах его садов и неба над ним. Другим, воспитанным на историях из жизни двора и городских улиц, не так уютно, хотя и они поневоле дивятся тому, какой большой кусок земли может отхватить себе в центре города богатый монастырь. А сама Зуана, впечатлило ли ее это, когда она впервые пришла сюда? Все, что она помнит теперь, — это каким маленьким и убогим был аптекарский огород, да еще то, что саженцы, которые она привезла с собой завернутыми в тряпочки и упакованными в сундук, в первую же зиму погубила ужасная метель. Зима. Да, это всегда самое тяжкое время первого года в монастыре.

— Если идти вдоль стены, то весь монастырь можно обойти за полчаса. Но конечно, только внутри, ведь вместо четвертой стены река. Ты этого не знала?

Девушка пожимает плечами. Если будущая послушница не обучается в монастыре и не живет в монастырском пансионе, то она обычно хотя бы посещает то место, где ей предстоит провести остаток своих дней. Но она и этого не сделала. Кто знает, вдруг это облегчило бы ей вхождение в монастырь? Уж конечно, богатым покровителям, которые приезжают взглянуть, как тратятся их деньги, или поговорить о будущих перспективах той или иной дочери, с радостью демонстрируют все чудеса монастыря, ведь прошлое Санта-Катерины не уступает ее настоящему. Одна из старейших в городе, обитель была изначально основана на острове посреди реки и служила домом кучке монахов-бенедиктинцев, однако за годы ее существования лихорадка и сырость унесли столько жизней, что обитель опустела и была отстроена заново и возвращена к жизни лишь много позже, когда купеческие деньги осушили болота, направили в новое русло реку, а заодно истребили самые опасные болезни.

Литанию нынешнего благоденствия общины каждая монахиня знает назубок: усовершенствованная система канализации и использование дистиллированных масел и трав в качестве фумигантов во всех общих помещениях и коридорах (новшество, введенное Зуаной, хотя правила скромности запрещают выделять для похвалы кого-то одного) уберегают ее от самых опасных болезней лета, благодаря чему сегодня в Санта-Катерине проживают около шестидесяти монахинь хора, восемь или девять послушниц, несколько юных пансионерок и двадцать пять прислужниц, и все вместе они трудятся не покладая рук, так что монастырь почти каждый год отправляет по корзине ранних фиг и фанатов в дар местному епископу и в благодарность — а заодно и в качестве напоминания о себе — самым щедрым патронам.

Но это отнюдь не означает, что монастырь живет на пожертвования. Вовсе нет. Река, ограничивающая монастырь с четвертой стороны, служит его торговым путем, а заодно и дополнительной мерой безопасности. Приближаясь к монастырю по воде, посетитель видит встроенную во внешнюю стену пристань и дверь с замком, которая ведет в склад, запертый изнутри, где купцы и ремесленники оставляют свои товары, даже не встречаясь с монахинями. По реке в монастырь привозят муку, свежую рыбу, те виды мяса, которое монахини не выращивают сами, вино, специи, сахар, полотно, нитки, чернила и бумагу. Нередко баржи, выгрузив товар, уходят обратно с новым грузом: ящиками рукописных требников и часословов, вышитых скатертей и церковных облачений, снадобий, ликеров и раскрашенных статуэток святых. Монастырские погреба ломятся от добрых вин, запасенных для праздников, а на кухнях ежедневно пекут хлеб, украшая его розмарином, и разливают по бутылкам свежее оливковое масло, столь же благоуханное, как пульпа, из которой его отжали. Если прибавить к этому приданое монахинь из хора, плату за обучение пансионерок и арендную плату с примерно дюжины домов, завещанных монастырю в постоянное пользование, то нет ничего удивительного в том, что в иные годы доходы Санта-Катерины сравнимы лишь с прибылью, приносимой немногими особо богатыми поместьями.

Пока они проходят вдоль стен и речных складов, Зуана открывает Серафине фрагменты этой красочной картины, и в иные моменты молодой женщине становится так интересно, что она даже задает вопросы. Зуане хотелось бы рассказать больше, но она знает: в этом нет смысла.

Понимание того, что, теряя одно, тут же обретаешь что-то другое, всегда дается с трудом. К примеру, столь молодой женщине непросто открыть и оценить иные значения слов «свобода» и «заточение». Она не сразу осознает, что за пределами этих стен так называемые свободные женщины всю жизнь живут, подчиняясь чьим-то приказам, в то время как здесь они сами управляют своей жизнью — до определенной степени, разумеется. Здесь каждая монахиня имеет право избирать и быть избранной (где еще в христианском мире видано такое?), участвовать в обсуждении и принятии решений по всем важным вопросам: от составления меню на день очередного святого до выборов новой аббатисы, руководительницы хора или дюжины других должностей, существование которых необходимо для успешного управления монастырем, который является, в сущности, не только духовным убежищем, но и деловым предприятием.

В этой «тюрьме» нет отцов, притесняющих дочерей или ярящихся на их дорогостоящую бесполезность, нет братьев, любящих дразнить и мучить слабых сестер, нет пьяных мужей, вечно пристающих к усталым или благочестивым женам со своей похотью. Здесь женщины живут дольше: чума редко одолевает высокую монастырскую стену, и нет передающихся от мужа к жене болезней, при которых тело покрывается струпьями и гнойниками. Здесь ни у кого не выпадает матка от слишком частых беременностей, никто не умирает, обливаясь потом в родовых муках, и не страдает, похоронив полдюжины ребятишек. А если сердце женщины тает при виде маленьких херувимов, то в монастыре всегда есть кого баловать и воспитывать, начиная с девочек-пансионерок, которые обучаются в монастыре грамоте, и кончая глазастыми новорожденными младенцами, которых приносят в парлаторио[5] приходящие с визитами родственники. И хотя сердитым молодым послушницам может показаться смешной даже сама мысль о том, что женщины со всего города сбегутся в монастырь, если не держать ворота на запоре, однако правда в том, что на каждые пять-шесть девушек, которые ревмя ревут, попадая сюда впервые, приходится одна женщина постарше, которая недавно овдовела или мечтает о вдовстве, а потому с нетерпением ждет того дня, когда сможет принять постриг.