Анатолий Собчак - Тбилисский Излом, или Кровавое Воскресенье 1989 года

• Название: Тбилисский Излом, или Кровавое Воскресенье 1989 года
• Автор: Анатолий Собчак
• Жанр: Биографии и Мемуары

В книге известного политического деятеля Анатолия Собчака, возглавлявшего комиссию первого Съезда народных депутатов по расследованию событий, имевших место 9 апреля 1989 года в г. Тбилиси, впервые рассказывается о том, как стало возможным развитие трагедии; представлены лица, чьими усилиями стало возможно кровавое противостояние власти и народа.

---

К моменту Тбилисских событий – генерал-полковник, командующий Закавказским военным округом. После событий был назначен начальником Академии Генштаба, на одну из самых престижных должностей в советской военной иерархии. При знакомстве И. Н. Родионов производит сильное впечатление своей образованностью, интеллигентностью, умом, не часто встречающимся в этой среде. И вместе с тем поразительная приверженность ортодоксально-коммунистическим взглядам, непонимание и неприятие перемен, происходящих в жизни страны.

По рассказам сослуживцев, Родионов во время афганской войны попал в немилость к начальству из-за отказа расстреливать мирных жителей. Как же случилось, что его имя вошло в историю в связи с жестокой расправой над мирными жителями своей страны, своего государства?

Как и многие другие представители своего поколения, Родионов прежде всего коммунист, воспитанный в сознании, что компартия превыше всего, что она стоит над государством и ее решения нужно свято выполнять. И в решающий момент его жизни принадлежность к компартии перевесила в нем моральные и профессиональные соображения, которые подсказывали недопустимость использования армии против своего народа. Ведь поначалу Родионов противился привлечению войск для разгона митингующих, но после принятия соответствующих решений в ЦК КПСС и Бюро ЦК Компартии Грузии принял на себя руководство операцией, хотя формально мог и отказаться. Достаточно было сослаться на приказ министра обороны, который предписывал ему лишь взять под охрану важнейшие объекты города. Взять под охрану объекты и разогнать силой митингующих – это совсем не одно и то же. Родионов так и не смог внятно объяснить комиссии, почему он вышел за рамки приказа и принял на себя функции, не свойственные боевому генералу. Его ссылки на решение Бюро ЦК КП Грузии, которое он был обязан выполнить как член этого Бюро, также не звучали слишком убедительно. Особенно если учесть, с каким презрением он отзывался о членах этого Бюро и вообще о тех, кто представлял власть в Грузии.

Родионов не мог не понимать, на что он идет. Поэтому, по-видимому, существовали более серьезные основания, чем решение Бюро ЦК КП Грузии. Например, приказ министра обороны или руководства КПСС, доведенный до него Кочетовым или по телефону самим Язовым или Чебриковым. Но это все из области догадок, так как ни Родионов, ни Кочетов, ни Язов, ни Чебриков не подтвердили существование такого приказа.

Поэтому все происшедшее со всеми невыясненными пока подробностями – на совести генерала И. Родионова.

По-разному сложились судьбы основных действующих лиц тбилисской трагедии, но что бы ни произошло или будет происходить с ними в дальнейшем – их имена навсегда связаны с 9 апреля 1989 года.

ГЛАВА 5

Хроника трагедии глазами участников и очевидцев

Уток теряет собственную нить когда под ним беснуется основа.

Иосиф Бродский

Итак, напомню, что 4 апреля по призыву Зураба Чавчавадзе митингующие собрались перед Домом правительства. В этот же день было решено начать голодовку протеста. Главное, что, казалось, волновало всех 4-5 апреля, – Абхазия.

5 апреля.

ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ПРОТИВОСТОЯНИЯ

ЦК Компартии Грузии и Дом правительства.

В многочисленных кабинетах и коридорах ЦК и Дома правительства царило напряжение. Но совсем не такое, какое бывало в дни смены первого лица. Тогда обычно начинались кадровые перестановки и надо было быстро и верно сориентироваться, как действовать лично каждому работнику этого большого Дома. На этот раз была атмосфера общей обеспокоенности ходом событий, которые вроде бы лично пока никому не угрожали.

Первый секретарь Компартии и все его окружение, как считали они сами, крепко сидели в своих креслах. И хотя митинги и брожение в народе создавали дискомфорт и беспокойство, никто из них не почувствовал начало конца. Ничто, казалось, еще не предвещало катастрофы. К тому же за их спиной было еще и московское руководство, тоже, как казалось в апреле 1989 года, незыблемо и крепко сидящее на своих местах.

Старая площадь в Москве не оставила своим вниманием Грузию. В Тбилиси сразу же были откомандированы ответственные работники ЦК: Лобко, Михайлов и Селиванов. Нашей комиссии было очень интересно узнать, чем же они там занимались все эти дни. Были ли они активно действующими лицами или наблюдателями. Селиванов, Лобко и Михайлов давали объяснения комиссии, и все трое говорили о том, что не оказывали влияния на принятие грузинским руководством решения и что перед ними вообще такая задача не стояла. Интересно, что бы они говорили, если бы события приняли другой оборот, и что они написали бы в своих докладных руководству ЦК КПСС после происшедших событий.

Документами мы не располагали. Поэтому можем оценивать только то, что они говорили (не забывая, конечно, о личности говорящих и тех интересах, которыми продиктованы их объяснения). А рассказали они следующее.

Вячеслав Михайлов (заместитель заведующего Государственно-правовым отделом ЦК КПСС, лицо, особо приближенное к всемогущему В. М. Чебрикову):

– 5 числа мы прибыли где-то к обеду в Тбилиси, я встретился с Патиашвили. Патиашвили настаивал на том, что если мы не проведем кадровую перестановку в Абхазии в самое короткое время, то обстановка в Тбилиси будет еще более обостряться.

В это время на площади перед Домом правительства появилось примерно 400-500 человек. С главным требованием – наказать абхазских сепаратистов.

Тем не менее, мы все-таки поставили задачу не торопиться с решением данного вопроса, а выехать на место, в Сухуми, и несколько дней поработать там.

Патиашвили и Никольский высказывали твердое намерение, что надо решить вопрос в самое короткое время.

Вопрос несколько упростился где-то через час-полтора после наших разговоров. Адлейба вышел на Центральный Комитет Грузии и сделал заявление о том, что он подаст в отставку. Мы связались с Центральным Комитетом партии. Вопрос был непростой. Надо было выработать Предложения по кандидатуре первого секретаря Абхазского обкома.

Александр Селиванов (ответственный организатор отдела партийного строительства и кадровой работы ЦК КПСС):

– 5 числа вечером мы вместе с Лобко В. Н. были у первого секретаря товарища Патиашвили. Я видел, что он в общем-то был не готов окончательно определить свое мнение, кого избрать первым секретарем Абхазского обкома.

Я почему так говорю, потому что это является частью моей работы. Он называл раньше другие кандидатуры. А где-то в 11 часов вечера стал называть людей, которые вообще никогда не фигурировали в качестве резерва. Мы посоветовались с другими членами бюро. Узнали их мнение. Они говорят, что Хишба вполне достоин быть избранным. И если это произойдет, то общественность и в Абхазии, и здесь, в Тбилиси, успокоится. Таким образом вопрос решится сам собой.

Рано утром товарищ Михайлов и Патиашвили улетели в Сухуми. И во второй половине дня вопрос был вынесен на Пленум. Пленум решил так, как определило бюро ЦК Компарии Грузии.

Виктор Лобко (заведующий сектором отдела партийного строительства и кадровой работы ЦК КПСС):

– После удовлетворения просьбы товарища Адлейбы об освобождении его от должности первого секретаря я не счел нужным ехать в Абхазию, остался в Тбилиси и оказался свидетелем тех событий, которые происходили.

6 числа состоялся Пленум Абхазского обкома партии. Когда митингующим стало известно, что Пленум состоялся, что решен вопрос с Адлейбой, там было явное оживление, чувствовалась радость. Но, к сожалению, митинг на этом не закончился, а лозунги резко изменились, даже складывалось такое впечатление, что страсти стали еще больше накаляться. В связи с тем, что обстановка не стала лучше, товарищ Патиашвили спешно вернулся из Сухуми.

Дом правительства и площадь Республики в эти дни жили своей собственной жизнью. Все, чем дышала и о чем говорила Площадь, было обращено к Дому. Но Дом молчал. Молчание Дома вовсе не говорило о безразличии. Там внутри тоже все кипело. Но если на Площади все проходило в едином порыве, в небывалом единении и подъеме чувств, мыслей и устремлений, то в Доме и в кабинетах ПК Компартии лихорадочно искали виновных, искали выход из положения, искали методы, чтобы погасить накал Площади. И наблюдая из Дома за Площадью, видели сами, читали донесения КГБ, сопоставляли увиденное и услышанное, но так и не нашли самого естественного и простого выхода – выйти на Площадь самим, лицом к лицу с народом, и попытаться сказать людям слова, идущие от сердца (если они, конечно, были). Ведь только в одном Тбилиси насчитывалось около двух тысяч профессиональных партийных работников. Аппараты ЦК, Тбилисского горкома и райкомов партии, парторги и парткомы на каждом предприятии, в каждом учреждении, где же все они были в это лихорадочное время? Только не там, где повелевал им быть партийный долг. Впрочем справедливости ради нужно сказать, что среди партийных функционеров, по сути, практически не было убежденных коммунистов. Поэтому они не могли никого и ни в чем убедить. Функционер, он и есть функционер, т. е. человек-функция, человек при кресле, присматривающий за другими и извлекающий выгоду для себя.