Геннадий Семенихин - Летчики

• Название: Летчики
• Автор: Геннадий Семенихин
• Издательство: Карельское книжное издательство
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1968

---

Пожав Сергею руку, Оботов не без досады заметил:

— Сожалею, но у меня начинаются занятия. Придется нам позже поговорить, товарищ майор. Помните, дверь моего кабинета для вас открыта в любой час.

— Спасибо за приглашение, — отозвался Мочалов.

Оботов ушел. Они остались вдвоем. Земцов притронулся к нанизанным на тонкий проволочный стержень макетам истребителей и толкнул один из них в нос. Самолетик вздрогнул и повернулся вокруг стержня.

— Значит, из академии? — быстро спросил Земцов. Его круглое в складках лицо с большими залысинами на лбу стало серьезным. — Я ее тоже кончал. Только давно. Сейчас многое выветрилось из памяти, не худо бы и освежить знания. Третий раз прошусь, да вот не пускают. Вы как доехали, где остановились? — В голосе подполковника уже улеглись возмущенные нотки, сейчас этот пожилой человек говорил мягко, участливо. — Ах, я и забыл, что вы с Ефимковым старые друзья. Значит, у него ночевали? А вообще комната для вас уже приготовлена, можете вселяться.

Земцов, вероятно, любил расспрашивать. Вопросы задавал короткие, быстрые, слушал внимательно, не перебивая. За каких-нибудь двадцать минут он уже знал и о занятиях Мочалова в академии, и что после ее окончания тот отказался от более высокой должности в штабе, а предпочел ей место командира эскадрильи в далеком Энске, и что жена приедет к майору через несколько месяцев… Слушая Мочалова, Земцов время от времени одобрительно кивал головой.

— Работы у вас будет много, — сказал он, как бы подводя итог. — Эскадрилья в основном из молодых летчиков. Правда, учебный план они выполняют хорошо, даже на первом месте идут, но срывы есть. Ефимков много с ними возится. Летчик он отличный, образования, жаль, маловато, это иной раз и подводит. Я надеюсь, с вашим приходом дело пойдет лучше. У него опыт, у вас знания.

Земцов поглядел в окно. Медленно плыли низкие облака. Они редели, и синеватая линия гор обозначалась еще более отчетливо.

— Вчера звонили от генерала, — продолжал подполковник. — Приказал, как только появитесь, немедленно доставить вас к нему. Связной самолет уже заказан. Нужно только справиться о погоде.

Подполковник взялся за телефонную трубку. Эта способность Земцова быстро переходить от слов к делу понравилась Мочалову.

— Четвертый! — громко заговорил подполковник. — Какие виды на погоду, товарищ дежурный? Значит, перевал открыт? Отлично. Майор Мочалов через десять минут будет у самолета… — Земцов поднялся из-за стола и подал Мочалову руку. — Генерал, надеюсь, долго вас не задержит, к исходу дня вернетесь. Связной «лимузин» стоит вон там, — подполковник подвел Сергея к окну. Открылся вид на покрытый хорошо утрамбованным снегом аэродром с расчищенной посередине серой бетонированной полосой. Командир показал на зеленый связной самолет, с кабины которого моторист поспешно сбрасывал чехол.

Самолет снижался. Навстречу бежали возникшие из морозной пелены тумана контуры большого города, окаймленного с востока и юга невысокой горной грядой. Мочалов увидел четкую сетку кварталов, широкие проспекты, прорезавшие город, черные фермы железных мостов. Угадывалась занесенная снегом река. Он успел даже рассмотреть на одной из прилегающих к городу гор развалины древней крепости. Летчик сквозь шум и треск мотора прокричал:

— Отруливаю на северную сторону аэродрома, буду там заправляться!

Земля приближалась. Мочалов, не любивший быть на борту самолета пассажиром, придирчиво заметил:

— Высоковато выравниваете, товарищ лейтенант.

Но летчик не расслышал, машина легким толчком коснулась земли и побежала, разметая снег. Когда они вышли из кабины, Сергей долго разминал и отогревал озябшие ноги. Летчик скептически посмотрел на хромовые сапоги Мочалова, его чуть рябоватое лицо дрогнуло в усмешке.

— У меня понадежнее обувь, товарищ майор, — он похлопал себя по мохнатым рыжим унтам и деловито прибавил: — Ожидать вас буду здесь.

На попутной машине Мочалов добрался до штаба, но попасть на прием к Зернову не смог. Кабинет генерала был опечатан. Адъютант — молодой лейтенант в безукоризненно отглаженном костюме — с сожалением поглядел на майора.

— Генерал неожиданно заболел и в штабе сегодня не будет.

Мочалов досадливо вздохнул. Припомнились сразу и болтанка над заснеженным перевалом, и онемевшие от холода ноги, и ожидание попутной машины на аэродроме. Стало жаль напрасно потраченного времени.

— А вы из Энска? — спросил адъютант. — Это я передавал приказание генерала, чтобы вас вызвали к нему на прием. Действительно досадно, если войти в ваше положение, — сочувственно покачал он головой. — Чем бы вам, право, помочь? Впрочем, знаете, — глаза молодого офицера оживились, — давайте я все-таки доложу. Дома по делам службы генерал обычно не принимает, но, может, он скажет, как быть.

Адъютант потянулся к телефону и набрал нужный номер. Минуту спустя он бережно положил трубку на рычаг.

С его лица не сразу сошло удивление.

— Ну, товарищ майор, вам повезло. Никого не принимает дома, а тут — «давайте немедленно», и голос такой веселый. — Он сообщил Мочалову домашний адрес генерала, спустился с ним во двор, разыскал дежурный «Москвич» и строго напутствовал водителя:

— Свезите майора к хозяину, и чтобы в один дух!

Пока машина мчалась, Сергей с интересом рассматривал четырехэтажные и пятиэтажные здания главной улицы. Она была нарядной и шумной. Гудки троллейбусов и автомашин растворялись в морозном воздухе. Прохожие шли торопливо, зябко поеживаясь. Дома с большими окнами и лепными украшениями понравились Мочалову. На углу двух бойких улиц у большого пятиэтажного дома машина остановилась. На первом этаже, справа от узкой лестничной площадки, Сергей увидел решетки недостроенного лифта. По холодным каменным ступеням взбежал на четвертый этаж и только там, у двери квартиры под номером четырнадцать, перевел дыхание. На звонок вышла высокая узколицая женщина с засученными по локоть рукавами, очевидно домработница, критически осмотрела Мочалова.

Через минуту она шире распахнула дверь.

— Пожалуйста!

Мочалов разделся в узком коридоре, повесил шинель и фуражку на оленьи рога. Правильно поняв кивок домработницы, Сергей направился к одной из дверей. Из глубины комнаты послышалось отрывистое: «Да, да». Мочалов шагнул вперед. Большая фигура Зернова поднялась ему навстречу. В глазах генерала засветилась радость.

— Входите посмелее, молодой человек.

— Товарищ генерал, — начал Мочалов, но Зернов сделал рукой выразительный жест, означающий, что рапортовать не надо. Сергей увидел на погонах небрежно переброшенной через спинку кресла-качалки форменной тужурки не одну, а две крупные звезды. — Вы уже генерал-лейтенант?!

— Да… — добродушно сказал Зернов. — Три года назад я был генерал-майором, а теперь… Три года! Ну, покажись каков. А поворотись-ка…

Слова прозвучали особенно мягко, душевно. Взгляд генерала ощупывал Сергея с ног до головы. Полуобняв майора за плечи, Зернов подвел его к большому зеркальному шкафу.

— Так, так, — сказал он неторопливо, и Мочалов, видевший в зеркале генерала, заметил, что улыбка сошла с его лица. Серые проницательные глаза стали грустными, задумчивыми. — Так, так. Вот она — старость, и вот она — молодость…

Рядом с Зерновым Сергей выглядел действительно очень молодо. А генерал в соседстве с майором — в пятнистом беличьем жилете, с крупными чертами рыхловатого лица и приметной сединой на висках облысевшей головы — казался стариком. Под глазами синие тени усталости, брови над ними, густые, лохматые, стали совершенно седыми.

— Да, молодость, — заключил генерал, подвигая гостю мягкий стул. — Ну садись, рассказывай. Каким тебя ветром к нам занесло, знаю. Ветер этот нами всеми правит и именуется военной судьбой.

В большом сводчатом кабинете Зернова властвовал полумрак. Дневной свет слабо сочился сквозь тяжелые синие шторы на окнах. Тишину нарушало лишь мерное тиканье часов да тяжелое, хрипловатое дыхание генерала. Освоившись с полумраком, Сергей осмотрел комнату. На стенах кабинета в лакированных рамках висели портреты. Среди них выделялась большая копия с картины Айвазовского «Девятый вал». Генерал коротко пояснил:

— Сын рисовал… Вася. Когда на фронт уходил.

Мебель в кабинете была крепкой, массивной. Два книжных шкафа поднимались почти до самого потолка и были сплошь заставлены томами различного формата и различной толщины. Над дверью, ведущей в смежную комнату, висело охотничье ружье, в углу поблескивало пуговицами глаз чучело волка.

Мочалову показалось, что здесь каждая вещь как бы хранит прикосновение хозяйской руки. Все вместе эти вещи создавали тот особенный колорит, который мог устроить уравновешенного, задумчивого, твердого в своих поступках и решениях генерала Зернова. Не было в этой обстановке ничего крикливого, режущего глаз. Вещи, населявшие кабинет, располагали к раздумью, неторопливости. И только широкая нарядная тахта, обтянутая голубым сукном, казалась тут лишней, нарушающей общую симметрию. Но Мочалов вспомнил, что у Зернова было заведено еще на фронте золотое правило: где бы он ни работал, в его кабинете всегда стояли либо диван, либо кровать. Стол генерала, широкий, массивный, заставлен густо. На нем три телефона, большой чернильный прибор, над которым едва слышно тикают самолетные часы, вделанные в мраморную арку. Бумага, в беспорядке разбросанные карандаши. Генерал поднял на Мочалова глаза, протянул книгу в коленкоровом переплете: