Дэн Кордэйл - Хищник. Заяц моего дедушки. Засада. Гоп-стоп

• Название: Хищник. Заяц моего дедушки. Засада. Гоп-стоп
• Автор: Дэн Кордэйл
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1994

В журнал вошли следующие произведения:

Дэн Кордэйл. Хищник (роман), стр. 2-99

Александр Дюма. Заяц моего дедушки (рассказ, перевод Н. Сапоновой), стр. 100-146

Вячеслав Дёгтев. Засада (рассказ), стр. 147-152

Вячеслав Дёгтев. Гоп-стоп (рассказ), стр. 152-160

---

Первым дедушкиным порывом было подбежать к недругу.

Томас Пише был мертв! Он умер, не издав ни единого стона. Его грудь пробило двумя пулями.

Несколько мгновений онемевший дедушка неподвижно стоял возле человека, которого только что убил. Он думал о том, что у Томаса Пише есть жена и дети, которые ждут его возвращения. Он представлял, как они тревожатся, бегут при малейшем шуме к двери, и чувствовал, что ненависть, которую питал к живому Томасу, тускнеет и улетучивается перед огромным горем, ожидавшим их, невиновных. Ему показалось, что одной его воли будет достаточно, чтобы вернуть Томаса к жизни, которой он его лишил.

— Эй, Томас! — сказал он. — Ну–ка вставай.

Ясно без слов, что мертвец не только не встал, по и не ответил ни единым звуком.

— Да вставай же! — говорил дед.

Он наклонился, чтобы взять Томаса под мышки и помочь ему подняться. Кровь, сочившаяся из груди лесника, очертила на снегу вокруг него красноватый ореол. Вид его вернул дедушку к ужасной действительности. Он подумал о собственной жене, о детях и ради них решился жить. Не мог он оставить вдовами двух женщин и сиротами четырех ребятишек. Но чтобы жить, нужно было скрыть с глаз труп, который навлек бы на него людское возмездие.

Дедушка поспешил к Тэсу, пробежал вдоль городских изгородей и прыгнул через забор в свой собственный сад. В доме все спали. Он взял кирку и лопату и вернулся к перепутью.

Приближаясь к месту убийства, он дрожал, словно рядом с трупом должен был встретиться с судьей и палачом.

Когда ему осталось пройти не больше сотни шагов, скрывшаяся на несколько минут луна вышла из–за низких, темных туч и ярко осветила белый ковер, покрывший землю. Вокруг было безмолвно, пустынно, уныло.

Тогда дедушка взглянул на перепутье. Он слишком хорошо знал это место! Там, на снегу, чернел труп Томаса Пише.

И странное дело, на этом черном пятне, на трупе, что–то было. Казалось, там сидело, нахохлившись, какое–то четвероногое существо.

Бедный Жером Палан покрылся холодным потом. Волосы у него на голове встали дыбом. Он говорил себе, что это игра воображения, галлюцинация, обман, и хотел идти дальше, но ноги его словно вросли в землю. Однако каждая минута была дорога. В ночь Святого Юбера полным–полно охотничьих пирушек. Какой–нибудь охотник мог пройти мимо и обнаружить труп.

Жером Палан сделал над собой нечеловеческое усилие. Он собрал всю свою смелость, чтобы победить охвативший его ужас, и пошел вперед, шатаясь, как пьяный.

Когда до трупа оставалось не более пяти или шести шагов, неясные очертания предмета, который он заметил издали, стали более отчетливыми. По длинным подрагивающим ушам, по передним лапам, более коротким, чем задние, он понял, что это заяц.

Однако бывалый охотник но мог не засомневаться. Дело было не только в том, что самый пугливый на земле зверек, казалось, не боялся ни мертвого, ни живого, но еще и в том, что он выглядел раза в три–четыре больше обыкновенного зайца.

Смутное воспоминание мелькнуло у него в голове. Парнишка просил его принести зайца размером с Рамоно. Девчушка просила принести ей зайца размером с осленка матушки Симоны. Уж не исполняются ли желания детей, как в волшебных сказках? Все это показалось Жерому Палану таким нелепым, что он, подумав, что спит, принялся хохотать. Страшное эхо раздалось в ответ на этот смех.

С той стороны, став на задние лапы и ухватившись за бока, смеялся заяц.

Дедушка замолчал, тряхнул головой, огляделся и ущипнул себя за руку. Он, безусловно, не спал.

Дедушка снова перевел взгляд на странное видение.

На земле лежал труп. На трупе сидел заяц. Заяц, как я сказал, в три раза больше обычного. Заяц, глаза которого светились в темноте, как глаза кошки или пантеры.

Несмотря на странное поведение зайца, уверенность в том, что он имеет дело с обычным зверьком, успокоила деда. Он подумал, что, увидев его совсем рядом, заяц даст стрекача.

Дедушка подошел так близко, что мог прикоснуться к трупу. Заяц даже не пошевельнулся.

Дедушка дотронулся ногой до тела Томаса Пише. Заяц не шевелился, лишь его глаза еще сильнее сверкали в лунном свете, особенно когда встречались с взглядом деда.

Дед решил обойти вокруг трупа. Не переставая следить за ним, заяц поворачивался на месте так, что дедушка не смог скрыться ни от одного чарующего взгляда его горящих глаз. Дед кричал, махал руками, делал всевозможные бр–р–р, бр–р–р! — при звуке которых ни один заяц, будь он даже Александром, Ганнибалом или Цезарем среди зайцев, не остался бы на месте. Все было бесполезно.

Несчастному убийце стало страшно, как никогда. Он хотел броситься на колени и молиться, но поскользнулся и упал на руки. Встав, попытался перекреститься. Однако, поднеся пальцы ко лбу, заметил, что его рука — красная от крови. Кто же осеняет себя крестным знамением кровавой рукой? Тогда он оставил мысль отдаться на милость Божью.

Его затрясло. Он откинул подальше кирку и лопату, снял с плеча ружье, взвел курок, прицелился в зайца и нажал на спуск. Из оружия выбило тысячи искр, но выстрела не последовало. Дедушка вспомнил, что разрядил дуплетом ружье в Томаса Пише и от испуга забыл перезарядить его. Схватив ружье за ствол и подняв его над по–прежнему безучастным зайцем, он замахнулся на него прикладом.

Заяц легонько отскочил в сторону.

Деревяшка, стукнув о труп, издала глухой звук.

А гигантский заяц сам принялся описывать круги вокруг убийцы и его жертвы. Круги все увеличивались. И, странное дело, чем больше удалялся чертивший их зверь, тем большим он казался деду, который, будучи не в силах выносить дольше этот ужас, упал без сознания рядом с трупом.

Когда дедушка пришел в себя, снег валил густыми, крупными хлопьями. Он приподнял голову и осмотрелся. Его взгляд сразу же упал на труп Томаса.

Снег покрывал мертвеца белыми одеждами. Его уже почти не было видно, и под снежными складками лишь слегка угадывались очертания человеческой фигуры.

Однако, надо сказать, больше всего Жером Палан боялся не трупа, а зайца. К счастью, тот исчез.

Видя, что бояться нечего, дедушка поднялся. Он двигался механически, как заведенный. Он уже отказался от мысли захоронить тело Томаса.

У него на это больше не было ни сил, ни смелости. Он торопился уйти. А вдруг гигантский заяц вернется?

Он поглядел вокруг, поднял ружье, кирку, лопату, и, шатаясь, как пьяный, с поникшей головой, сгорбившись, пошел обратно в Тэс.

На этот раз дедушка вернулся через дверь, положил вещи на кухне, добрался на ощупь до комнаты и залез в кровать, где ему всю ночь не давала заснуть жестокая лихорадка.

На следующий день он увидел в окно, что снег продолжает падать. Окно выходило в сад. За садом расстилалась равнина. Снегопад не прекращался двое суток, и снежный покров достиг тридцати шести дюймов. Все это время дедушка не вставал с постели. Это казалось естественным. Хотя горячка немного улеглась, было заметно, что он но и своей тарелке.

Хорошенько, однако, надо всем подумав и рассудив, что произошедшее с ним входит в разряд вещей невозможных, он отнес видение в ночь убийства на счет испуга.

Теперь он остался наедине со своим преступлением. Должен вам сказать, что дед очень старался избавиться от угрызений совести. Впрочем, все было за него. Если бы не снегопад, всем было бы давно известно, что Томас Пише мертв, а так о его смерти никто не знал. Дед молил провидение, чтобы снег не растаял. Ведь до оттепели труп Томаса Пише не обнаружат.

Дедушке приходила мысль о побеге, по у него совершенно не было денег. К тому же нищенское существование, на которое бы он обрек себя на чужбине, без жены и детей, страшило его больше, чем эшафот. С другой стороны, все произошло ночью, за городом, в полной глуши и, главное, без свидетелей. Почему его должны подозревать больше, чем кого–либо другого? По всей вероятности, его будут подозревать меньше всего. Многие видели, как он вышел из дома в воскресенье утром и вернулся к ночи. Но никто не видел, 1 что он выходил и возвращался дважды. Правда, всю ночь его мучила лихорадка, и он был болен в понедельник. Но, если человек болен и у него лихорадка, это еще не значит, что он убил ближнего своего.

Дедушка положился на судьбу. Минутная слабость, в порыве которой он хотел молиться, больше, разумеется, не повторялась. У него была готова легенда на тот случай, если подозрение падет на него, и он ждал.

Проснувшись однажды утром, он по обыкновению посмотрел на улицу и увидел на небе низкие темные тучи. Он встал и распахнул рт;ио. Густой, плотный воздух дохнул ему в лицо. Затем упали первые капли дождя. Сначала мелкие, потом крупные и тяжелые. И вот они уже образовали настоящий ливень.

Оттепель.

Приближался ужасный миг. Несмотря на придуманную версию, он так разволновался, что у него снова поднялась температура и ему пришлось лечь в кровать. Закутавшись в одеяло, он весь день оставался в постели.