Вирджиния Эндрюс - Врата рая

• Название: Врата рая
• Автор: Вирджиния Эндрюс
• Издательство: Издательство «Новости»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-7020-0982-7

Светлый привычный мир 18-летней Энни, в которой читатель узнает дочь Хевен Ли, героини предыдущих романов пятилогии, в один миг оказался разрушен. Но, став сиротой и калекой, девушка бросает вызов судьбе и побеждает.

---

— Тони заставил вас сделать это?

Я заметила беспокойство на его лице.

— Да. А почему вы спрашиваете?

— Как Тони… мистер Таттертон чувствовал себя последнее время? Я не видел его несколько дней.

— Довольно странно. Он забывчив и путает вещи.

— Путает? Что, например?

— Он часто путает меня с моей матерью, моей бабушкой… даже с моей прабабушкой Джиллиан.

— Как это происходит? — Он наклонился вперед в своей качалке, его руки покоились на коленях, а изящные пальцы были сцеплены вместе.

— Он говорит со мной так, как если бы это была не я, упоминает вещи, которые я не могла ни знать, ни вспомнить.

Он пристально посмотрел на меня. Выражение беспокойства прочно утвердилось на его лице.

— Как долго вы будете оставаться здесь, в Фарти?

— Было намерение, чтобы я оставалась здесь до того времени, пока не поправлюсь окончательно, но сегодня я сказала Дрейку, что хочу ехать домой.

Меня вновь захлестнули накопившиеся во мне чувства, что я нахожусь как в заключении, что меня мучила жестокая сестра и что сейчас мне приходится жить в одном доме вместе с Тони, который перемещается из одного мира в другой.

— Да, я хочу уехать!

— Тогда следует уезжать. Если вам здесь нехорошо, если вы не чувствуете себя удобно, вам лучше уехать. — Он сказал это с такой силой, с такой уверенностью во взгляде, что внезапно я почувствовала страх.

— Кто вы… на самом деле? Вы знаете слишком много об этом семействе, чтобы быть простым работником фирмы.

Мужчина вновь откинулся назад и посмотрел на меня долгим, пристальным взглядом. Мое сердце снова сильно забилось. Я знала, что была права.

— Если я скажу вам, сумеете ли вы это прочно запереть в себе? Для меня очень важно, чтобы это знали лишь немногие, а лучше вообще никого не посвящать. Я счастлив здесь, ведя жизнь затворника, защищенную от всего и вся лабиринтом. Мое одинокое существование дорого и важно для меня. Я счастлив жить своими воспоминаниями и своей работой, которая, как вы можете убедиться, занимает большую часть моего времени. — Он помолчал, затем сказал с грустью: — Это жизнь, которую я сам выбрал для себя. Во всяком случае, не думал, что проживу так долго.

— Почему нет? Вы ведь совсем не старый.

— Нет, я не очень старый, но в молодости я был болезненным и мне казалось, что я умру очень молодым… что я не проживу более тридцати лет. Но я прожил. Смерть отказалась забрать меня. Я не спрашиваю почему. Просто продолжаю существовать, делая то, что я делаю, живя этой спокойной жизнью и довольствуясь тем, что у меня есть. Я как бы примирился с самим собой, со всеми своими страхами и печалями. Мое прошлое подобно старой ране, которая зажила, и я не хочу делать ничего такого, что может открыть ее снова.

Он устремил на меня свои глаза, которые умоляли поверить ему.

— Итак… сможете вы сохранить такой важный секрет, как этот?

— О да, — заверила его я.

— Я думаю, что сможете. Я не знаю почему, но я доверяю вам… как я доверял бы… собственной дочери, если бы я женился и у меня была дочь.

— Моя мать всегда учила меня уважать то, что является дорогим для других людей, даже если эти вещи не представляют для меня никакой ценности.

— Она правильно вам говорила.

— Видите, вы знали ее слишком хорошо, чтобы быть простым сотрудником.

Он улыбнулся:

— Мне следовало оставаться в тени, Энни. Я должен был бы знать, что вы будете искать правду.

— И какова эта правда? — спросила я, затаив дыхание.

— Я не помощник Троя Таттертона, я и есть Трой Таттертон.

Странно, но признание Троя не произвело на меня такого шокирующего воздействия, какого следовало бы ожидать, учитывая, что все вокруг говорили мне о его смерти. У меня же было такое ощущение, как будто я всегда знала о том, что он жив.

— Когда Рай Виски видит вас, он, вероятно, считает, что перед ним один из духов.

— Рай? — Он улыбнулся. — Я не уверен, что он так думает, но допускаю это.

— Ну а теперь, когда вы сказали мне правду о себе, ответьте, зачем вы заставили всех поверить в вашу смерть?

— Вам кто-нибудь рассказывал об обстоятельствах моей предполагаемой гибели? — Он внимательно посмотрел на меня.

— Я слышала понемножку то там, то здесь, но в основном от Рая Виски. Хотя, что в его словах было правдой, а что плодом его богатого воображения, не знаю. Мне известно, что вы поехали на лошади, принадлежавшей Джиллиан, и ускакали в море и что с тех пор вас никто не видел и ничего о вас не слышал.

— Да, это часть соответствует действительности.

— Как это произошло?

В его глазах снова вспыхнула улыбка.

— Когда вы спрашиваете с таким чувством, то сильно напоминаете мне вашу мать, когда она была в вашем возрасте. Я полагаю, что и сама вы такая же внимательная слушательница. Вы будете слушать? — Он откинулся назад в своем кресле-качалке.

Я кивнула, несколько напуганная его посерьезневшим голосом.

— То, что я рассказывал вам, является правдой. Я рос болезненным, меланхоличным ребенком и подростком. Всю свою молодую жизнь был подавлен тяжелыми, печальными мыслями. Мой старший брат Тони, который был для меня скорее отцом, делал все возможное, чтобы изменить мое состояние, вселить в меня надежду и оптимизм, но все оказалось напрасно. Надо мной, когда я родился, как бы повесили серое облако, и оно все расширялось и расширялось, пока не наступил момент, когда я, посмотрев вверх, увидел только затянутое облаками небо. Таким для меня оно всегда и оставалось даже в самый яркий солнечный день. Вы можете себе это представить?

Я покачала головой. Я не могла понять, как можно продолжать жить, оставаясь все время под затянутым тучами небом. Солнечный свет так необходим! Он нужен цветам и деревьям, траве и птицам и особенно маленьким детям, которые должны купаться в его ласковом тепле. Без солнца и света ничего не может расти.

Он как бы угадал ход моих мыслей.

— Я не мог быть молодым здоровым человеком, имея такие роковые мысли. Чем хуже мне делалось, тем озабоченнее становился Тони и тем больше времени и энергии он тратил на меня. Его жена Джиллиан была женщиной, которую интересовала лишь ее собственная персона и которая была влюблена в свое изображение в зеркале. Она ожидала, что все окружающие должны быть постоянно очарованы ею. Вы не можете себе представить, насколько ревнивой была Джилл ко всему, что отвлекало от нее внимание Тони, даже на одну минуту.

Так что со временем я перебрался в этот коттедж, чтобы жить здесь и работать над игрушками Таттертонов. Это было очень одинокое существование, большинство людей сошло бы с ума, я уверен. Но я не был так одинок, как можно было бы подумать, потому что создал из игрушек свой мир и мои крошечные человечки стали моими людьми, а выдуманные мною истории — их жизнями.

Трой медленно осмотрел комнату, останавливая свой взгляд на некоторых игрушках, и засмеялся.

— Может быть, я был не в своем уме. Кто знает? Хотя это было хорошее сумасшествие. Во всяком случае, — сказал он, наклонившись вперед, — меня преследовали мысли о моей собственной смерти. Особенно трудным было зимнее время, потому что ночи слишком длинные и так много времени для раздумий. Обычно я пытался удержать сон почти до самого рассвета. Иногда мне это удавалось. Но если я чувствовал, что не смогу, то просто выходил на улицу и бродил по окрестностям, предоставляя свежему холодному воздуху возможность прогнать эти страшные мысли. Я бродил по дорожкам между сосен, и только когда прояснялись мозги, возвращался в дом и пытался заснуть снова.

— Почему вы оставались здесь на зиму? Вы были достаточно богаты, чтобы поехать туда, куда бы только захотели, не так ли?

— Да. Я пробовал найти избавление. Я проводил зиму во Флориде, в Неаполе, на Ривьере — повсюду. Я ездил и ездил в поисках путей к избавлению, но мои мысли всегда оставались со мной, как дополнительный груз. Я не смог стряхнуть их с себя, что бы ни делал и куда бы ни направлялся. Поэтому я вернулся побежденным. Мне ничего не оставалось, как только смириться со своей судьбой. Приблизительно в это время сюда прибыла ваша мать. Это был цветок, посаженный в пустыне… радостное, умное и красивое создание. Мне было известно, что в более ранние годы своей жизни ей пришлось испытать тяжелые времена, но она, казалось, смогла сохранить этот оптимизм и невинность, свойственные молодым людям, которые вызывают такую зависть у пожилых людей.

В ваших глазах, Энни, есть тот же удивительный свет. Я могу видеть его. Даже несмотря на то, что с вами и с людьми, которых вы любите, произошли ужасные, страшные вещи, этот свет сохранился там и горит, как большая свеча в темном тоннеле. Кто-то очень счастливый, ориентируясь на этот свет, выйдет из мрака своих грустных мыслей и будет жить счастливо в теплоте вашего сияния. Я уверен в этом.