Евгений Лотош - Птенцы соловьиного гнезда

• Название: Птенцы соловьиного гнезда
• Автор: Евгений Лотош
• Жанр: Научная Фантастика

Детство, даже самое теплое и безмятежное, когда-то заканчивается. И рано или поздно птенцам приходит время выпархивать из гнезда в окружающий мир. Твоя семья никуда не исчезла, и тебе всегда есть где найти сочувствие и опору, но этот мир холоден и равнодушен. И никто, кроме тебя самого, не сможет проложить тебе дорогу в жизни.

Синдоо, чудо-ребенок, небесное детя, она привыкла к уединению своей комнаты и тихой безвестности задних рядов университетских аудиторий. Чудовищный демон, божественный дар и божественное проклятье, скован у нее внутри могучими цепями и не ведает свободы. Лишь самые близкие знают о сжигающем чувстве старой вины, грызущем ее душу, и лишь самые близкие догадываются, на что на самом деле способна невысокая девушка с мальчишеской фигуркой, которой в ее двадцать лет не дашь и семнадцати.

Вечно скрывать свой дар от окружающих невозможно — он дан не для того, чтобы до скончания веков спать глубоко внутри. Но не стоит ожидать от нее чудес, совершаемых на ярко освещенной сцене под торжествующее пение фанфар. Ей еще только предстоит научиться пользоваться знаниями, аккуратно разложенными по полочкам в ее голове, и грязь и кровь хирургического отделения станут тем маслом, которому предстоит закалить гордый клинок ее дара. Могучие силы незримо присутствуют за ее спиной. Но помогают они только тем, кто помогает себе сам, и Избранная Дочь — не исключение. И когда смертельная опасность окутывает ее своей тенью, и когда другу в беде требуется помощь, она может надеяться только на себя.

Но она выстоит. Она не имеет права не выстоять. Ведь ей еще только предстоит начать обратный отсчет на шкале когда-то прерванных жизней…

---

— Вообще-то первая, — поколебавшись, сообщила Яна. — Только не говори Тори, ладно? А то опять усиленно вербовать начнет.

— Первая! — с уважением сказала Минара. — Никогда никого с первой категорией не видела. Да и со второй — только однажды, и то мельком. Понятно, почему ты не испугалась. Ты бы их всех и без своих приемчиков пополам порвала бы. Хорошо, наверное, иметь такую силу и никого не бояться.

— Да ничего хорошего, — досадливо вздохнула Яна. — Толку от наших категорий… Одна головная боль. Тори, может, и дурак напыщенный, но правильно говорит — надоело жить, словно заразной. Минара, знаешь, поздно уже. А у меня дел куча. Давай завтра встретимся. Или послезавтра. Тогда и поболтаем как следует.

— Хорошо, — согласилась Минара. — Токи, пошли, погуляем на свежем воздухе. Признайся, ты ведь чуть не остался?

— И ничего я не остался, — обиженно буркнул Тонако, розовея. — Подумаешь, не сразу сообразил.

— Он такой забавный, — весело сказала Минара, беря его под руку. — Чуть что — сразу краснеет. Пока, Карина, еще увидимся. Токи, я чаю хочу горячего. И пирожных. Угощай.

И она словно буксир увлекла за собой в темноту аллеи покорного юношу. Яна улыбнулась, глядя вслед парочке. Надо с Минарой как следует подружиться. Она, похоже, классная девчонка. А теперь надо все-таки зайти в магазин…

* * *

Вечером, возвращаясь с репетиции, Яна раздраженно призналась себе, что история все еще не дает ей покоя. Войдя во дворик отеля, она бросила взгляд на второй этаж. Несмотря на то, что циферблат часов отсчитывал последние минуты до полуночи, окно Дзинтона светилось. Папа был дома и, похоже, не на автопилоте. Сбросив у порога обувь, Яна всунула ноги в тапочки — в эту пору в коридорах уже становилось прохладно — и тихо поднялась на второй этаж. Она поскреблась в дверь и сунула нос в приоткрывшуюся щель.

— Привет, Яни, — откликнулся Дзинтон. — Заходи.

Демиург сидел на пятках посреди комнаты и задумчиво смотрел на мерцающее над столом облако дисплея, в котором беспорядочно переливались и переплетались разноцветные линии. Яна прошла в угол и с ногами влезла в кресло, подтянув коленки к подбородку и обхватив их руками.

— Как репетиция? — спросил Дзинтон, поднимаясь на ноги и потягиваясь. Он подошел к соседнему креслу и опустился в него, вытянув ноги и закинув руки за голову.

— Как всегда, — сообщила девушка. — Все вразнобой голосят, одна я пою толком, только никто не замечает. Пап… со мной тут сегодня такая история случилась…

— А именно? — поднял бровь Демиург.

— Встреча. Я запись включала, так что посмотри сам. Начало примерно в полседьмого.

— Угу… — кивнул Дзинтон и прикрыл глаза. Пару минут спустя он взглянул на Яну. — Понятно. Ну что же, такого следовало ожидать. Если есть «нормальные люди», то почему бы не появиться и «бригадам освобождения» или чему-то подобному? Нормальная реакция. Ты как будущий психолог и социолог должна понимать, что в любом обществе всегда существуют группы людей, исповедующих крайние точки зрения. Причем молодежь в такие группы втягивается в первую очередь. Возрастная тяга к признанию — могучая сила.

— Пап, но почему Тори такой дурак? Я понимаю, что всем хочется казаться большими и сильными, но всерьез болтать о сопротивлении, о следующей ступени эволюции…

— Почему нет? Ты обратила внимание на реакцию Дзири?

— Н-нет… А что за реакция?

— Плохо у тебя с наблюдательностью, — констатировал Демиург. — Она же напала на тебя, когда ты атаковала Тори. Да и он на нее посматривал чаще, чем на всех других, вместе взятых. Очевидно, между ними какие-то близкие отношения, сложившиеся или складывающиеся. Так что половину сказанного им можно отнести на счет распушения хвоста перед подругой. Что же до второй половины… Возможно, за историей стоит что-то более серьезное, чем кажется на первый взгляд. Ты обратила внимание на фразу Минары, что весной Тори выглядел совсем другим человеком?

— Да нет как-то… — смутилась Яна.

— За полгода человек может измениться очень сильно и самостоятельно, особенно в вашем возрасте. Но также возможно, что на него кто-то влияет. Вот и выясни, кто. Или хотя бы заставь его понять, что встал он на дорожку кривую и скользкую.

— Я?! — девушка приоткрыла рот от удивления. — Но как?

— Не знаю, — пожал плечами Демиург. — Твое дело. Прояви сообразительность. Ты вполне взрослая, чтобы иметь свою голову на плечах.

— И что, мне опять с этим кретином общаться? — надулась Яна. — Он же на всю голову больной! Опять драться полезет, и я его пришибу ненароком. Может, ты сам, а? У тебя хорошо получается.

— На всю голову больной… — пробормотал Дзинтон. — Зря ты так быстро клеишь на людей ярлыки. Ты же совсем его не знаешь.

— А что знать-то? Я точно такие глупости никогда бы не стала говорить. Тоже мне, Бригады освобождения!..

— Не стала бы? — прищурившись, посмотрел на нее Демиург. — Ты так уверена, Яни?

Девушка напряглась. Она знала этот взгляд. Похоже, она ляпнула что-то совсем-совсем неправильное. Настолько неправильное, что вместо обычной нотации ее ожидает что-то другое.

— Хочешь кино посмотреть? — спросил ее Дзинтон небрежным тоном. Яна только вздохнула. На риторические вопросы отвечать не полагается… — Ну-ка, сядь толком и расслабься.

Яна с неохотой спустила ноги на пол, опустила руки на подлокотники и устроилась поудобнее. Она терпеть не могла прямые трансляции, но, надо отдать отцу должное, его кинушки обычно стоили последующей головной боли.

— На счет три, — произнес Демиург. — Раз… Два… Три!

Он щелкнул пальцами, и Яна провалилась в кромешную темноту без звуков, в которой растворилось все, даже ее тело.

— …Принес? — спросил холодный женский голос. Темнота потихоньку рассеивалась, и в ней забрезжили два человеческих силуэта. — Сколько здесь?

— Тридцать тысяч, госпожа. Все, что нашел в кассе, — ответил мужской голос. Его обладатель пытался казаться храбрым и решительным, но в голосе явно проскальзывали нотки страха.

— Врешь! — все так же холодно ответила женщина. Темнота потихоньку рассеивалась, и в ней уже почти различались лица. Почти. Еще чуть-чуть… Почему женский силуэт кажется таким знакомым? — Цми, в кассе лежало минимум пятьдесят. И еще ты прихватил с витрины горсть золотых цацек.

— Нет, госпожа! — панически всхлипнул мужчина. — Честное слово, нет!

— Вот как? — в женском голове прозвучал сарказм, и словно в ответ свет вспыхнул ярко, безжалостно освещая лица присутствующих. Яна неслышно задохнулась. Карина? Да. Невысокая и хрупкая, но… совсем-совсем другая. На лице — хищное выражение затравленного зверя. Настороженный взгляд сверлит лицо стоящего перед ней коренастого мужчины средних лет. Комната с деревянными, прогнившими от времени стенами, окно с выбитыми стеклами — и с полдюжины молодых девчонок и парней, с бесстрастными лицами стоящих у стен и наблюдающих за происходящим.

— Вот как? — повторила лже-Карина. Она шагнула вперед. — Значит, честное слово? Цми, ты получаешь двадцать процентов от вынесенного по нашей наводке. По-моему, вполне справедливая доля, особенно с учетом того, что мы все планируем за тебя. И я, кажется, уже предупреждала, что случится, если попробуешь скрысятничать еще раз. Предупреждала?

— Предупреждала, госпожа! — простонал мужчина. — Честное слово, не было там больше!

— Честное слово… — задумчиво проговорила девушка. — Ну что, поверим ему еще раз? А, Яни?

— Я бы не стала, — с ленцой произнес еще один женский голос, странно знакомый и незнакомый одновременно. Еще одна женская фигурка отделилась от стены и сделала несколько шагов вперед. — Он опять скрысятничал. Да тут никакой эмпатии не надо — врет он как сивый мерин. Ты только на его морду посмотри паскудную!

— Видишь, Цми? — фыркнула лже-Карина. — Не получается тебе верить, хоть убей.

— Ага, не получается, — с усмешкой откликнулась вторая. — Кара, давай с ним кончать, а?

Яна?! Это — она сама? Но она совсем не такая! Да, голос ее — теперь она его узнала. Но она никогда не выглядела такой… такой… убийцей?

Да, убийцей. Во взгляде — холодное безразличие, щупальца манипуляторов, которые почему-то прекрасно видно, свернуты тугими пирамидальными спиралями, готовые для мгновенного змеиного броска, пробивающего насквозь бетонную стену.

— Видишь, Цми, как все получилось, — с фальшивым сожалением произнесла лже-Карина. — Я ведь тебя предупреждала. Ты не внял. Сам понимаешь, у меня выбора не осталось…

— Не надо! — завопил мужчина, бросаясь на колени. — Госпожа Карина! Я все верну! Я никогда больше…

Его голос оборвался и перешел в хрип. Два манипулятора лже-Карины ухватили его за руки и с силой вздернули на ноги, распяв в воздухе. Третий обхватил горло и сжал — не так, чтобы убить сразу, но полностью перекрыв воздух. Мужчина задергался, его лицо побагровело. Голова моталась из стороны в сторону, тело извивалось, рот разевался в отчаянной попытке вздохнуть. Он дергался и хрипел, а стоящие у стен спокойно наблюдали за его агонией.