Евгений Лотош - Птенцы соловьиного гнезда

• Название: Птенцы соловьиного гнезда
• Автор: Евгений Лотош
• Жанр: Научная Фантастика

Детство, даже самое теплое и безмятежное, когда-то заканчивается. И рано или поздно птенцам приходит время выпархивать из гнезда в окружающий мир. Твоя семья никуда не исчезла, и тебе всегда есть где найти сочувствие и опору, но этот мир холоден и равнодушен. И никто, кроме тебя самого, не сможет проложить тебе дорогу в жизни.

Синдоо, чудо-ребенок, небесное детя, она привыкла к уединению своей комнаты и тихой безвестности задних рядов университетских аудиторий. Чудовищный демон, божественный дар и божественное проклятье, скован у нее внутри могучими цепями и не ведает свободы. Лишь самые близкие знают о сжигающем чувстве старой вины, грызущем ее душу, и лишь самые близкие догадываются, на что на самом деле способна невысокая девушка с мальчишеской фигуркой, которой в ее двадцать лет не дашь и семнадцати.

Вечно скрывать свой дар от окружающих невозможно — он дан не для того, чтобы до скончания веков спать глубоко внутри. Но не стоит ожидать от нее чудес, совершаемых на ярко освещенной сцене под торжествующее пение фанфар. Ей еще только предстоит научиться пользоваться знаниями, аккуратно разложенными по полочкам в ее голове, и грязь и кровь хирургического отделения станут тем маслом, которому предстоит закалить гордый клинок ее дара. Могучие силы незримо присутствуют за ее спиной. Но помогают они только тем, кто помогает себе сам, и Избранная Дочь — не исключение. И когда смертельная опасность окутывает ее своей тенью, и когда другу в беде требуется помощь, она может надеяться только на себя.

Но она выстоит. Она не имеет права не выстоять. Ведь ей еще только предстоит начать обратный отсчет на шкале когда-то прерванных жизней…

---

Когда таксист, наконец, высадил Томару с Кариной у серого четырехэтажного дома с торчащими балконами, хирург дошла до последней степени взвинченности. Она несколько раз глубоко вдохнула сырой осенний воздух, который здесь, на окраине, казался явно чище, чем в центре, и решительно двинулась к подъезду. Если исходить из обычной планировки по две квартиры на этаж, восемнадцатая должна располагаться в последнем, третьем подъезде. Она и в самом деле нашлась там, на первом этаже, выходя окнами на заросший хвойным лесом обрыв. Вероятно, солнце в ее окна не заглядывало никогда. Некоторым так нравится — люди, днями просиживающие за дисплеем, недолюбливают прямой солнечный свет, а мальчик, кажется, программист или дизайнер. Но сейчас ему, вероятно, не до компьютера, и угрюмость квартиры только усугубляет его состояние.

На звонок в дверь долго никто не откликался, и Томара уже решила, что парня нет дома. Но Карина, поймав ее неуверенный взгляд, тихо сказала:

— Он там. Я вижу. Он лежит в кровати и не поднимается.

Мири открыл дверь только минут через пять настойчивого трезвона. Он стоял, согнувшись, опираясь на косяк, его тело то и дело сотрясал глухой мучительный кашель. Нагой, он не удосужился даже одеться, и было видно, что за прошедшие два периода он заметно похудел и спал с лица. От его когда-то цветущего вида не осталось и следа. Сейчас он, двадцатипятилетний, выглядел не меньше чем на сорок.

— Что? — хрипло спросил он. — Вы кто?

— Здравствуй, господин Мири. Я — доктор Томара, — сказала хирург. — Это — Карина. Мы смотрели тебя в Первой городской в конце одиннадцатого периода, помнишь?

Несколько секунд парень молча смотрел на них. Потом в его глазах мелькнула искра узнавания.

— Проходите, — вяло сказал он. — Извините, мать сегодня еще не заходила, а мне хреново. Так что угощать нечем.

Он повернулся и по короткому коридорчику ушел в комнату. Разувшись и прикрыв дверь, Томара и Карина последовали за ним. Парень забрался в кровать под одеяло, лег на спину и неподвижно уставился в потолок.

В комнате стояли отчетливые запахи немытого тела и лекарств. Белье на постели пропотело, и смятые скомканные простыни свисали до пола. На столе негромко бормотал терминал с выключенным экраном — транслировали новости. Томара подошла к кровати и пощупала лоб парня.

— Как ты себя чувствуешь, господин Мири? — спросила она, доставая из сумки диагност и разматывая провода.

— Плохо, — буркнул он. — Кашель все сильнее, кровь отхаркивается. Вон… — Он выпростал из-под одеяла руку и поднял с пола скомканную бумажную салфетку, на которой явственно проступали красные пятна. — В груди больно, когда глотаешь. К трем врачам ходил — только головой качают и прописывают всякую хрень, от которой лучше не становится. Бронхит вылечить не могут, коновалы!..

Последнее слово он словно выплюнул, бросив на Томару презрительный взгляд.

— Я посмотрю тебя, господин, — не отреагировав на шпильку, произнесла хирург. Она откинула одеяло и быстро наклеила электроды на грудную клетку. — Повернись на бок, мне нужно прицепить датчики на спину.

Юноша безразлично повиновался.

— Зачем вы пришли? — глухо спросил он в стену. — Я не звал. У меня больше денег нет на врачей, я на пособии. Меня уволили неделю назад, и страховка исчерпана.

— Мы не возьмем с тебя денег, — качнула головой Томара. — Перевернись обратно на спину, пожалуйста. Так… теперь полежи спокойно.

Она быстро прогнала тесты. Характерные изменения тонуса легких и тканей средостения, признаки сильных болей, пока заглушаемых прописанными анестетиками… Да, все развивается словно по учебнику. Шансов на спонтанную ремиссию никаких. Да и вообще, сказки все это.

— Ну что? — спросил ее Мири. Он отчаянно старался казаться равнодушным, но в его голосе крылись нотки тщательно запрятанной надежды. — Бронхит? Воспаление легких? Или современная медицина не в состоянии поставить даже такой диагноз?

Томара начала снимать электроды, избегая смотреть парню в глаза. Отложив диагност, она укрыла парня одеялом, придвинула к кровати стул и села, краем глаза заметив, как Карина приблизилась и встала за спиной.

— Мири, — тяжело сказала хирург, — у тебя не бронхит. Тебя обманывали с самого начала. Намеренно обманывали. У тебя рак, Мири, неоперабельный рак четвертой стадии.

Одну или две минуты невыносимо тяжелой тишины парень лежал неподвижно, глядя в потолок. Потом он обратил взгляд на Томару.

— И ничего нельзя сделать? — ровным тоном осведомился он. — Вырезать там что-нибудь, облучить?

— Обычными средствами — ничего, господин, — покачала головой хирург. — Диагноз поставили слишком поздно. У тебя очень много лимфоузлов поражено метастазами. Задеты бронхи, легкие, средостение, пищевод. Тебя не возьмется оперировать ни один хирург. Я покажу тебе…

Она извлекла из сумки планшет и включила его.

— Видишь? — она вызвала на экран томограмму и подсветила раковые узлы. — Вот твоя грудная клетка. Вот бронхи, легкие, пищевод, сердце. А желтые пятна — рак. Узлов слишком много. Резать тебя сейчас, облучать, травить химией уже поздно. Традиционные методы лечения имели смысл полгода назад, но тогда тебе еще не поставили диагноз.

Мири равнодушно взглянул на экран.

— Я догадывался, что у меня не бронхит, — сказал он. — Курить я бросил периодов пять назад, лекарства горстями жрал, а кашель только усиливался. И глотать больно, и аппетита нет. Я смотрел симптомы в Сети, при бронхите так не бывает. Сколько мне осталось? — внезапно спросил он.

— Три-четыре периода максимум. И с каждым днем состояние продолжит ухудшаться.

— Понятненько… — криво ухмыльнулся юноша. — Ну, ждать я не намерен. Толку-то подыхать таким вот собачьим образом! Во всяком случае, госпожа, спасибо, что сказала правду. Ты только для того и тащилась в нашу глушь?

— Нет, Мири. Я бы не сказала тебе правду, если бы не могла предложить надежду.

— Ты хочешь меня оперировать? — сдавленным голосом спросил парень. — Ты же сама сказала — никто не возьмется. Да и зачем? Только мучиться лишний раз…

— Я не возьмусь тебя лечить, господин, — сердце Томары глухо отдавалось у нее в ушах. — Она возьмется.

Карина вышла из-за ее спины и подошла вплотную к кровати.

— Я девиант, Мири, — через силу выговаривая слова, произнесла она. — Я очень сильный девиант. У меня есть способности, которые помогут мне уничтожить рак.

Во взгляде парня мелькнул живой интерес.

— Ты девиант, госпожа? — переспросил он, поворачивая голову. — Сильный девиант — в смысле? Какая категория?

— Первая, господин.

— Ух ты! — лицо умирающего преобразилось от проявившегося на нем любопытства, и он стал похож на того юношу, каким Томара запомнила его три периода назад. — Ну нифига ж себе! Впервые вижу кого-то с первой категорией! А ты не врешь?

Карина слабо улыбнулась, и тут же тело парня приподнялось в воздух. Он судорожно схватился за сползающее одеяло, но тут же рассмеялся.

— Здорово! — сказал он. — Реально круто! А тебе не тяжело меня держать, госпожа?

— Ты худой, господин, и легкий, — покачала головой Карина, и тело парня плавно опустилось на кровать. — А я сильная. Я очень хочу тебе помочь. Ты позволишь мне?

Радостное оживление сошло с лица юноши, но и прежняя отрешенная унылость на него не вернулась. Он закашлялся, но подавил приступ, сел на кровати и внимательно посмотрел на девушку.

— Прости, я как-то не запомнил ваших имен…

— Я Карина, — быстро сказала девушка. — И госпожа Томара.

— Карина… — задумчиво произнес Мири. — И что ты хочешь со мной сделать? Ты вообще врач? Ты такая молодая…

— Ну… почти врач, — Карина явно смутилась. — Я интерн, практикантка. Но я могу выжечь твои раковые клетки. Я умею так делать, не повреждая окружающие ткани. И я могу их видеть без аппаратуры, просто глазами.

— Ого! — присвистнул парень. — Ну-ка… — он пошарил под одеялом. — Что меня в руке?

— Ртутный градусник, — серьезно сказала Карина. — Ты зря его держишь в кровати, можешь сломать, если случайно навалишься.

— Нифига себе… — снова сказал парень. — И ты можешь вычистить из меня раковую гадость? А часто этим занимаешься?

— Нет, господин Мири, — покачала головой девушка. — Я еще никогда не работала с живым человеком.

— А на ком же тогда… — удивился парень. — А! Вы же на жмуриках в морге тренируетесь. Значит, я мышка подопытная? Ну и ладно, я не против.

— Господин Мири, — вмешалась Томара. — Ты осознаешь, что последствия могут оказаться самыми скверными?

Мири широко ухмыльнулся.

— Я все понимаю, госпожа, — решительно сказал он. — Не маленький. Да мне какая разница? Не получится — пойду и слопаю пузырек снотворного, чтобы с гарантией. А тут хоть какая-то надежда есть. Что от меня надо? Подписать что-то?