Юрий Вахтин - Иуда Искариот

• Название: Иуда Искариот
• Автор: Юрий Вахтин
• Жанр: Современная проза

Уже XX веков имя Иуды Искариота олицетворяет ложь и предательство. Однако в религиозных кругах христиан-гностиков всё настойчивее звучит мнение, основанное на якобы найденных свитках: "Евангелие от Иуды", повествующее о том, что Иисус Христос сам послал лучшего и любимого ученика за солдатами, чтобы через страдание и смерть обрести бессмертие. Иуда, беспрекословно выполняя волю учителя, на века обрекал свое имя на людское проклятие.

Так кто же он – Иуда Искариот: великий грешник или святой мученик?

---

 - Нет, Иван Егорович, глаза – это зеркало души.

 «Глаза – зеркало души». Ваня Захаров попытался вспомнить глаза Нины Новиковой. Какие они были? Карие? Светло-светло карие и как преобразились ее глаза, когда он выказал ей свое недовольство, что она слишком его опекает. Все ребята смеются, называют ее нянькой. Они жили в одном общежитии, Нина двумя этажами выше. Со школьной скамьи они вместе. Еще в деревне их дразнили «жених и невеста». Иван дружил с Нининым братом – Алексеем. Нина на два года младше брата, но всегда была с ними. Неразлучная троица ходила на рыбалку. Ночами совершали набеги на колхозный сад, хотя сад у Новиковых был лучший в Николаевке. Осенью пекли на костре картошку, мечтательно смотрели на звезды. Потом к седьмому классу Нина за одно лето изменилась, округлела, заматерела, и уже язык не поворачивался назвать ее как в детстве – Воробышком. Иван выбрал СХИ, потому что с колхоза давали направление и платили пусть крошечную, но стипендию. Новиковы жили зажиточно. Мать Татьяна Сергеевна работала учительницей, у них была своя пасека, и отличница Нина могла выбрать ВУЗ попрестижней, но она пошла, как и Иван, в СХИ на зоотехника. Потом долгие три года армии Ниночка писала ему письма через день: все новости в деревне, в институте, среди друзей. Даже сколько вывела их, Захаровых, чубатая наседка цыплят, и какого они окраса. Ивану было всегда интересно с Ниной бродить по городу или ходить в пригородный лесок за грибами. Задумавшись, Иван часто пропускал хорошую грибницу, и радости Ниночки не было конца, она беззлобно шутила над нерасторопностью Ивана. Им было хорошо вместе. «Враг нужен всегда, и во все времена всегда найдется свой Иуда Искариот», - голос Сергея Сергеевича стоял в голове, как и тогда в кабинете парторга института.

 Иван стал раздражительным, цеплялся и придирался к Нине по всяким мелочам, а иногда и просто от плохого настроения.

 - Вань, - однажды спросила Нина. – Я тебе надоела? Ты встретил другую?

 - Нет, Нина, понимаешь, наша дружба – это из детства. Мы были детьми, дружили, но мы, наверное, разные люди. Мы не сможем быть вместе.

 - Ты думаешь, чтобы прекратить дружбу детства, надо поссориться? Но почему? Нам хорошо вдвоем.

 - Было, Ниночка. Было хорошо. Мы взрослеем, и уже уморы Прохора Голубева, над которыми нам было весело в детстве, мне кажутся теперь глупыми и тупыми.

 - Но я люблю тебя, Ваня, и ты всегда говорил мне, что мы всю жизнь будем вместе, - со слезами на глазах прошептала Нина.

 - Да и умрем в один день, и в один час. Это сказки, Нина, русские народные сказки из детства. А жизнь - она совсем другая… - Иван запнулся, он понимал, что поступает подло, понимал, что это не его язык говорил Ниночке эти слова. Это слова и язык Сергея Сергеевича: «Иуда Искариот нужен всегда».

 - А какая она, эта другая жизнь? – слезы текли по щекам девушки.

 Иван не ответил. Ему нечего было ответить, он молча повернулся и пошел не останавливаясь. Он даже не подошел вытереть слезы рыдающей Нины, еще вчера любимому своему Воробышку, как он ее называл. Где теперь эта чудная добрая девушка с карими глазами и темной до пояса косой? Перед выпуском она сама попросилась подальше, в отстающий колхоз. Он слышал, ее направили в Тимирязевский район, на самом юге области. С тех пор они никогда не встречались, и он никогда не приложил усилий, хотя работал в райкоме, ему не составило бы труда узнать о сложившейся жизни Нины Новиковой, своего любимого Воробышка.

Глава 6.

 Жизнь бурлила. Кооперативы росли, как грибы после дождя. Продавалось все, и если прилавки магазинов пустели на СМС, водку, мыло, сахар  стали выдавать талоны как в войну, то на рынке было все. Новый НЭП с рыночным уклоном, где на первый план выходил не производитель, а продавец.

 В университете началась сдача экзаменов. ВУЗ кипел как улей. Гласность! Студенты засыпали преподавателей вопросами, которые еще три года назад вряд ли осмелились бы задать. Любимец университета - профессор истории, старенький еврей Вайсман с соответствующей фамилией, седой головой и густыми белыми бровями. Он знал все: и о безумствах Нерона, и о диких оргиях императора Калигулы, но даже он порою не знал всех ответов на интересующие молодежь вопросы.

 Виктор Захаров летал. После ночи, проведенной с Викой на даче, незабываемой первомайской ночи, где все было даже лучше, чем он мог мечтать. У Виктора были девушки, но так хорошо ему не было никогда. Он был на вершине счастья. И ,казалось, смысл вопросов, терзавших умы студентов, он не всегда даже понимал.

 - Генрих Осипович, скажите, но если в магазинах пропадет все, откуда такое изобилие на рынках? У нас еще советская распределительная торговля. Не могли сами кооператоры завести из Индии кофе по двенадцать рублей за банку, в магазине ее цена три рубля?

 - Вы понимаете, друзья мои, это как в физике… - отшучивался старый профессор, – …правило сообщающихся сосудов. Если из одного убывает, значит, в другом прибывает.

 - А как же закон? Куда смотрят правоохранительные органы?

 - Богиня Фемида во все времена была слепа. Недаром она изображена на всех скульптурах с завязанными глазами. Она утверждает, законы власти выгодные здесь и сейчас, а не как законы догмы для любой власти. Еще великий немецкий философ Ницше, к сожалению, у нас почти неизвестный, говорил: «Закон – это паутина, порвал одну нить – ты преступник, порвал все – ты Бог».

 Американская жвачка, сигареты «Бонд», «Мальборо» ходили по университету как платежи за оказанную услугу. Наиболее предприимчивые студенты, оставив учебу на второй план, несли в аудитории все: джинсы, импортные носки и галстуки, туфли. Барахолка в стенах храма науки. Барахолкой становилась вся страна. Во всю заговорили о выходе из СССР прибалтийских республик. Прибалтийские республики якобы насильно  были оккупированы Советской Армией в начале сороковых по сговору Гитлера - Сталина.

 Вику Виктор не увидел среди студентов, окруживших Вайсмана, он спросил у ее подруги Светы Ягодниной, и та ответила, что видела ее с профессором химии Лобовым. Олег Николаевич Лобов был самым молодым профессором университета. Щеголь и модник, от которого всегда пахло хорошей французской водой. Лобов еще студентом женился на однокурснице, но брак не сложился. Не прожив и двух лет, молодожены расстались. Лобов больше не женился, жил он с матерью – старшим товароведом ЦУМа – крупнейшего магазина города. Поэтому все иностранные и просто лучшие товары всегда можно было увидеть на плечах и ногах молодого ученого. Развод с женой не оставил в душе молодого мужчины раны, говорили, она изменила ему с его лучшим другом. Олег Николаевич часто заводил бурные романы, причем, чтобы не переживать, наверное. Один роман у него наслаивался на другой по принципу «новая встреча – лучшее средство от одиночества», и порою доходило до смешного, когда новая и старая пассия молодого ученого устраивали истерики даже в стенах университета. Не обходил своим вниманием сорокалетний химик и хорошеньких студенток-старшекурсниц, хотя слово «хорошенькие» для каждого человека своё. Вика как-то говорила про очередную избранницу Лобова  Марину Гаврилову:

 - И что он в ней нашел? Одна грудь - пятый номер, ни лица, ни фигуры.

 - Наверное, Лобов увидел в ней Памелу Андерсен, - пошутил Виктор.

 - Памела! У нее вся спина, как у рыбы в чешуе, - выдала секрет женской душевой Вика.

 Марина Гаврилова жила с Викой в общежитии на одном этаже.

 - Викуль, успокойся, я пошутил. Сам не пойму, ноги у нее, конечно, худоваты и кривоваты, она джинсы не снимает поэтому, наверное, - исправился Виктор. Вика улыбнулась, довольная характеристикой внешности Гавриловой и чмокнула Виктора в щеку.

 Все романы Лобова были не так продолжительны, как, наверное, хотелось его женщинам. Но всегда на месте покинутой сразу появлялась новая. Наверное, женская логика такова, что каждая думает, что она лучшая или в крайнем случае лучше, чем предшественница.

 Вику Виктор в университете не нашел. Она позвонила ему вечером:

 - Привет! Ты чем занят? Погода - прелесть. Знаешь, Витюш, берем тачку и к тебе на дачу. Или у родителей спросить надо? – ехидно спросила Вика. – Витя маленький. Давно бы сделал себе ключ, сторожа тебя знают, и мы могли бы ездить без проблем, - без умолка тараторила Вика, она была явно в хорошем настроении.

 Виктор все сделал, как сказала Вика: взял вина, еды, вызвал такси, подъехал к университетскому общежитию. Вика уже ждала, она быстро забралась в салон. В машине запахло дорогими духами. Глаза Вики блестели, она была не в меру возбуждена, болтала не умолкая.

 - Ты выпила? – наклонившись, на ухо спросил Виктор.

 - Да, немножко, с девчонками отметили начало экзаменов. Витюш, правда самую малость, хорошего вина, - Вика кокетливо прижалась щекой к плечу Виктора. – Элка где-то бутылку достала, мы втроем выпили.