М Автор неизвестен - Халиф на час

• Название: Халиф на час
• Автор: М Автор неизвестен
• Издательство: АСТ
• Жанр: Эротика
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-016923-X

Перед вами — подлинные ЖЕМЧУЖИНЫ «Тысячи и одной ночи». Сказки-притчи — и бытовые новеллы, сказки волшебные — и сказки изысканно-ироничные! Приключении и чудеса, по восточному земная и одновременно небесная любовь — и, разумеется, НЕПЕРЕДАВАЕМО ВЫСОКАЯ мудрость Древнего Востока — таковы истории «Тысячи и одной ними»

---

А у меня было сто ожерелий из дорогих камней, и я показал ей их все, но ни одно ей не понравилось, и она сказала: «Я хочу чего-нибудь лучше, чем то, что я видела».

А у меня было маленькое ожерелье, которое мой отец купил за сто тысяч динаров, и не найти подобного ему ни у кого из великих султанов; и я сказал девушке: «О госпожа, у меня осталось ожерелье из камней и драгоценностей, равным которому не владел никто из великих и малых». — «Покажи мне его, — сказала девушка, и, увидав ожерелье, она воскликнула: — Вот то, что я ищу, и этого мне всю жизнь хотелось! Сколько оно стоит?» И я сказал: «Моему отцу оно стоило сто тысяч динаров». И девушка молвила: «Тебе будет пять тысяч динаров прибыли». — «О госпожа, ожерелье и его обладатель перед тобою, и нет у меня возражения!» — сказал я, и девушка молвила: «Прибыль обязательна, и это великая от тебя милость!»

А потом она тотчас же поднялась и поспешно села на мула и сказала мне: «О господин, во имя Аллаха, пожалуй вместе с нами, чтобы взять деньги; твой сегодняшний день для нас подобен молоку!» И я поднялся, и запер лавку, и отправился с ней, хранимый Аллахом, и мы шли, пока не достигли ее дома, и я увидел, что это дом, на котором ясны следы счастья. И ворота его были украшены золотом, серебром и лазурью, и на них были написаны такие два стиха:

О дом, пускай печаль в тебя не входит,
Господ твоих пусть время не обманет!

Прекрасен, дом, для всякого ты гостя,
Когда для гостя всюду стало тесно.

И девушка спешилась и вошла в дом, а мне велела посидеть на скамье у ворот, пока не придет меняла. И я просидел немного у ворот дома, и вдруг вышла ко мне невольница и сказала: «Господин, войди в сени: скверно, что ты сидишь у ворот». И я поднялся, и вошел в сени, и сел на скамеечку. И когда я сидел, вдруг вышла ко мне невольница и сказала: «О господин, моя госпожа говорит тебе: «Войди и посиди у дверей в зал, пока не получишь свои деньги». И я поднялся, и вошел в комнату, и просидел одно мгновенье, и вдруг увидел золотую скамеечку, перед которой была опущена шелковая занавеска. И эту занавеску вдруг подняли, и из-за нее появилась та девушка, что купила у меня ожерелье, и она открыла лицо, подобное кругу луны, а ожерелье было у нее на шее. И ум мой был восхищен, и сердце мое смутилось при виде этой девушки из-за ее чрезмерной красоты и прелести; и, увидав меня, девушка поднялась со скамеечки и побежала ко мне и воскликнула: «О свет моего глаза, всякий ли, кто красив, как ты, не сжалится над своей любимой?» — «О госпожа, — отвечал я, — красота вся в тебе, и она — одно из твоих свойств». А девушка молвила: «О ювелир, знай, что я тебя люблю, и мне не верилось, что я тебя приведу к себе!» И затем она склонилась ко мне, и я поцеловал ее, и она меня поцеловала, и притянула меня к себе, и кинула меня к себе на грудь. И она поняла по моему состоянию, что я хочу сближения с нею, и сказала: «О господин, желаешь ли ты соединиться со мной запретно? Клянусь Аллахом, пусть не будет того, кто совершит подобные прегрешения и удовлетворится дурными словами! Я — девушка невинная, и не приближался ко мне никто, и я небезызвестна в городе. Знаешь ли ты, кто я?» — «Нет, клянусь Аллахом, о госпожа!» — ответил я, и она сказала: «Я Ситт Дунья, дочь Яхьи ибн Халида, Бармакида, и брат мой — Джафар, везирь халифа».

И когда я услышал это, мое сердце отпрянуло от нее, и я воскликнул: «О госпожа, я не виноват, что напал на тебя: ты сама разохотила меня к сближению, приведя меня к себе!» — «С тобой не будет беды, — сказала девушка, — и ты непременно достигнешь желаемого так, как будет угодно Аллаху. Власть надо мной в моих руках, и кади заключит за меня брачный договор. Я хочу быть тебе женой и чтобы ты был мне мужем».

И потом она позвала кади и свидетелей и не пожалела стараний, и когда эти люди явились, сказала им: «Мухаммед Али, сын Али, ювелир, пожелал на мне жениться и дал мне это ожерелье в приданое, а я приняла его и согласилась». И они написали мой договор с девушкой, и я вошел к ней, и она велела принести приборы для вина, и кубки пустили вкруговую в наилучшем порядке и с совершеннейшим уменьем, и когда вино засверкало у нас в головах, девушка велела невольнице-лютнистке петь, и та взяла лютню и, заведя напев, произнесла такие стихи:

    Явился и показал луну и газель и ветвь,
Погибнет же пусть душа, в него не влюбленная!

Красавец! Хотел Аллах волнение погасить
Ланит его, началось другое волнение.

    Я спорю с хулящими, когда говорят они
О нем, словно не люблю о нем поминания.

И слушаю о другом, когда говорят со мной
Прилежно, хоть таю сам, о том первом думая.

    Пророк красоты! Все в нем — диковина прелести,
Но только лицо его — вот чудо великое,

Биляль его родинки на блюде щеки его
Стоит и из жемчуга чела его ждет зари.

Хулитель, по глупости, желает, чтобы я забыл
Его, но я веровал, не буду неверным я.

И девушка пришла в восторг от исполненных невольницей песен на лютне и нежных стихов. И невольницы продолжали петь одна за другой и говорили стихи, пока не спели десять невольниц, и после того Ситт Дунья взяла лютню и, затянув напев, произнесла такие стихи:

    Клянусь нежностью я боков твоих столь гибких, —
От огня страдаю разлуки я с тобою.

    Пожалей же сердце, горящее любви пламенем,
О месяц полный в мраке предрассветном!

Подари сближенье, с тобою мне, — постоянно я
Красоту твою при. сиянье кубка вижу.

    Как будто розы цвета всевозможного
Своей прелестью между белых мирт блистают.

А когда она окончила стихи, я взял у нее лютню и, ударив по ней на диковинный лад, пропел такие стихи:

    Преславен господь, что дал тебе все красоты,
И сделался я одним из тех, кто твой пленник.

    О ты, чей пленяет взор весь род человеческий,
Пощады для нас проси у стрел, что ты мечешь.

Две крайности — огнь и влага в рдеющем пламени —
Сошлись на щеке твоей по дивной природе.

    Ты — пламя в душе моей, и счастье ты для нее,
О, как ты горька в душе и как ты сладка в ней!

И, услышав от меня эту песню, — девушка обрадовалась сильной радостью, а затем она отпустила невольниц, и мы пошли в наилучшее место, где нам постлали постель всевозможных цветов. И девушка сняла бывшие на ней одежды, и я уединился с нею уединеньем любимых, и увидел я, что она жемчужина несверленая и кобылица необъезженная, и обрадовался ей, и я в жизни не видел ночи приятнее, чем эта ночь.

И я пробыл с нею целый месяц и оставил лавку и близких и родные места, и в один день из дней она сказала мне: «О свет моего глаза, о Сиди Мухаммед, я решила сегодня пойти в баню. Оставайся же на этом ложе и не сходи с места, пока я не вернусь к тебе».

И она заставила меня поклясться в этом, и я сказал ей: «Слушаю и повинуюсь!» А затем она взяла с меня клятву, что я не двинусь с места, и, захватив своих девушек, ушла в баню, и, клянусь Аллахом, о братья, не успела она еще дойти до конца переулка, как дверь вдруг отворилась и в нее вошла старуха и сказала: «О Сиди Мухаммед, Ситт Зубейда зовет тебя: она прослышала, как ты образован, остроумен и искусен в пении». — «Клянусь Аллахом, я не встану с места, пока не придет Ситт Дунья!» — ответил я. И старуха сказала: «О господин мой, не допусти, чтобы Ситт Зубейда разгневалась на тебя и стала твоим врагом! Поднимись же, поговори с ней и возвращайся на твое место».

И я тотчас же поднялся и пошел, и старуха шла впереди меня, пока не привела меня к Ситт Зубейде, а когда я пришел к ней, она сказала: «О свет глаза, ты возлюбленный Ситт Дуньи?» — «Я твой невольник и раб!» — ответил я. И Ситт Зубейда воскликнула: «Правду сказал тот, кто приписал тебе красоту, прелесть, образованность и совершенство! Ты выше описаний и слов! Но спой мне, чтобы я тебя услыхала». — «Слушаю и повинуюсь!» — ответил я. И она принесла мне лютню, и я пропел под нее такие стихи:

    Ведь сердце влюбленного бранят за любимых,
И тело ограблено рукою недуга.

    И всякий среди едущих, чьи кони уж взнузданы,
Влюблен, и возлюбленная его в караване.

    Аллаху я поручил луну в вашем таборе —
Я сердцем люблю ее, от глаз она скрыта.

    Довольна иль сердится, как сладок каприз ее!
Ведь все, что ни делает любимая, — любимо.

И, когда я кончил петь, она воскликнула: «Да сделает Аллах здоровым твое тело и душистым твое дыхание! Ты достиг совершенства в красоте, образованности и пенье! Поднимайся же и иди на свое место прежде, чем придет Ситт Дунья, — она не найдет тебя и рассердится».