Ричард Блэкмор - Ричард Додридж Блэкмор - Лорна Дун

• Название: Ричард Додридж Блэкмор - Лорна Дун
• Автор: Ричард Блэкмор
• Жанр: Детские приключения

---

Тяжело вздохнув, он уселся на Винни, и лошадка снова подошла ко мне — попрощаться. Затем Том снял шляпу, молча кивнул матушке, а мне сказал:

— Отвори ворота, кузен Джон. Ты так усердно коло­тил Винни, что ей, бедняжке, уже не перемахнуть через за­бор.

Он уже выезжал со двора, как матушка вдруг всплес­нула руками и опрометью бросилась за ним. Том сделал вид, что не видит ее, но я заметил, что он чуть придержал Винни в поводу.

— Погодите, кузен Том, — запыхавшись, сказала матуш­ка. — Одно словечко перед тем, как вы уедете от нас.

— О чем говорить! — воскликнул Том Фаггус, и лицо его исказилось такой болью, что от прежнего весельчака и жизнелюба не осталось и следа.— Разве это вы — вы, моя добрая кузина Сейра? Нет, мне иной раз кажется, что все беды мира ополчились против меня с той поры, как я поте­рял любимого кузена Джона Ридда. «Том, — говорил он мне, — будет нужда, приходи на нашу ферму, и моя жена позаботится о тебе». «Да, — отвечал я ему, — я знаю, она и моей матери это обещала, но люди часто думают обо мне дурно, и, боюсь, кузина Сейра одного с ними мнения». Господи, какой это был человек, какой человек! Вот уж кто понимал меня с полуслова и знал мне настоящую цену! С тех пор, как я потерял кузена Ридда, мне кажется, я по­терял самого себя.

Он тронул поводья, но матушка остановила его.

— Ах, Том, так и во мне душа на живую нитку дер­жится с тех пор, как не стало Джона!

И матушка разразилась горькими слезами.

— Понимаю, кузина Сейра, как не понять! — восклик­нул Том. Он спрыгнул с Винни, подошел к матушке и взволнованно проговорил: — Может, я в чем-то и дурной человек, но я знаю, что такое добро и умею ценить его. Скажите мне только слово, и... — Он гневно потряс кула­ком в сторону Долины Дунов.

— Да полно вам, Томас, уймитесь вы, ради Бога! — ис­пуганно прервала его матушка, но не из страха перед Дунами, а из страха за меня, потому что страстно не желала, чтобы после гибели отца жажда мести возобладала в моей душе над всеми остальными чувствами. «Лучший судья — Господь», — любила повторять она.

Я, со своей стороны, никогда не упускал Дунов из виду, но и не торопился воздать им их же кровавой мерой,— отчасти из-за наставлений матушки, отчасти по мягкости характера, отчасти же потому, что отец, по моему разуме­нию, и сам успел в какой-то степени отомстить за себя, когда прошелся дубиной по разбойничьим головам.

Том Фаггус снова направился к кобыле и сказал на про­щание:

— Доброй ночи, кузина Сейра, доброй ночи, кузен Джек. Мне еще ехать и ехать, а в котомке — ни крошки. Нет мне ни пищи, ни крова в этой части Эксмура, а ночь обещает быть темной. Каждому свое: мальчику — забава, а мне — наказание, чтобы впредь неповадно было...

Но матушка, задержав Тома во второй раз, пригласила его отужинать с нами, чем Бог послал.

Глава 10 Почему Том Фаггус вышел на большую дорогу

Итак, Том Фаггус остался с нами ужинать. Его штаны повесили сушить у огня, а взамен ему выдали лучшие шта­ны Джона Фрая. Джон был на седьмом небе: впоследствии он неоднократно рассказывал всем желающим о чудесной причастности своих штанов к великому человеку. Именно к великому: сейчас уже не всякий помнит о Томе Фаггусе, но в ту пору его знал в наших краях каждый встречный-попе­речный, и молва о нем докатывалась даже до Бриджуотера.

Том Фаггус, веселый, жизнерадостный человек, был незлоблив и доброжелателен к людям, и если, к примеру, человек, у которого Том только что отобрал кошелек на боль­шой дороге, не бранился, но, напротив, воспринимал происшествие с юмором, Том, не задумываясь, возвращал разбойничью добычу. Но как бы там ни было, а деньги у людей он отнимал силой, и потому закон был против него. Я никак не мог взять в толк,— пока не повзрослел и не на­жил кое-какого добра собственными руками,— почему тру­дягу Тома звали вором и грабителем, а король-лежебока мало того, что был первым человеком в государстве, но вся­кий подданный, отдавая ему свои денежки, должен был при этом еще и благодарить его величество, если тот соизволил их принимать. (Том Фаггус грабил, не рассчитывая, по крайней мере, на благодарность своих жертв!)

В пору малолетства я ничего толком не знал о том, что творилось на душе у моего кузена, но я помню, что за сто­лом у матушки был испуганный вид, и она то и дело пре­рывала гостя и шепотом умоляла его не болтать лишнего при детях, на что кузен всякий раз соглашался и заливал клокотавшее в нем возмущение обильной выпивкой.

—А теперь пойдем и навестим Винни, Джек,— сказал он после ужина.— Вообще-то я сажусь за стол только по­сле того, как вдосталь напою Винни и задам ей овса, но сегодня ты ее изрядно погонял, и ей нужно было остыть после бешеной скачки. Сейчас она, подружка моя дорогая, томится без меня в конюшне, а она не привыкла к долгим ожиданиям.

Я с радостью пошел за Томом, а Анни украдкой юрк­нула следом за нами.

Побывав у Винни, мы вернулись домой и сели у очага. Щурясь на огонь, Том Фаггус начал рассказывать нам всякие истории, которых, как оказалось, знал великое множество. Рассказывал он, правда, не о себе, а о том, что приключилось с другими, и речь его, свободная и выразитель­ная, текла, не прерываясь. Он говорил на разные голоса, и люди всякого возраста, пола и звания представали перед нами, как живые. Он проделывал это без улыбки на лице и рассмешил матушку так, что на ней лопнул новый кор­саж стоимостью десять пенсов. Мы, дети, визжали от восторга, катаясь по полу, и только старая Бетти ворчала на кухне, глядя на это бесчинство.

С чувством глубочайшего смущения пишу я сейчас о Томе Фаггусе, нашем умном, храбром и великодушном То­ме, потому что я не знал тогда, то ли гордиться своей близостью к нему, то ли стыдиться такого родства. В общем, говоря по совести, все зависело от того, среди какого люда приходилось мне толкаться в том или ином случае. Среди мальчишек, например, я пыжился, как петух, и взахлеб рассказывал о подвигах кузена Тома, а среди богачей на­шей округи, среди судейских и зажиточных торговцев из Порлока, - словом, среди людей благонамеренных и состоятельных, — я даже заикаться не смел о том, что нахожусь в свойстве с великим разбойником. Прислушиваясь к ним, я жалел и порицал Тома Фаггуса.

Когда-то Том Фаггус занимался кузнечным делом в городке Нортмолтон в Девоншире, холмистой местности на границе Эксмура. Он умел читать и писать, у него был участок земли, стоивший сто фунтов, и две сотни овец. Рано осиротев, он усердно трудился с восхода до заката, и вскоре весьма преуспел в искусстве подковывать лошадей, и даже завоевал за свое умение золотую медаль. Увы, люди ревнивы к чужим успехам, и конкуренты люто возненавидели Тома за его золотые руки. И когда он пошел в гору и вот-вот должен был жениться на любимой девушке, некий богатый джентльмен, проживавший по соседству, затеял с Томом тяжбу, и бесконечные хождения по судам довели Тома до полного разорения.

Все его имущество пошло с молотка, у него отобрали даже кузницу. Том не стал дожидаться, когда констебли отведут его в тюрьму, а оседлал лошадь и поскакал туда, где жила его любимая. Но когда он прискакал к ее дому, девушка не вышла ему навстречу, а вышел тот, кого Том про­чил себе в тести, вышел и прогнал Тома прочь от порога.

Он был зажиточным горожанином, членом городского сове­та и, зная о несчастьях Тома, не захотел родниться с несостоятельным должником.

Что оставалось бедному Тому? Он посмотрел на все че­тыре стороны света и сказал: «Люди — волки, а с волками жить — по-волчьи выть». Сказал — и отправился на боль­шую дорогу.

Но Том не был бы Томом, если бы в точности последо­вал этому девизу, ибо, страдая, он не разучился сострадать. На его совести не было ни одной загубленной жизни, он не грабил бедняка, не обижал женщину. Он щедро жертвовал в пользу церкви, и родину любил не напоказ, а искренне, всей душой, как только можно любить мать, давшую жизнь.

Вот почему все проклинали Дунов, но уважали То­ма, несмотря на его беззаконное ремесло,— если им, конеч­но, не доводилось встречаться с ним один на один в без­людном месте. Сирые и убогие благословляли его за день­ги, которые он раздавал им, отнимая у тех, кому в этой жизни повезло несравненно больше, а мальчишки, помощ­ники конюхов в придорожных гостиницах, почитали его вторым после Господа Бога.

Я потому так подробно рассказываю о Томе Фаггусе, что хочу, чтобы читатель понял его до конца и воздал ему по справедливости. Я также хочу отвести тень от его доб­рого имени, имени моего кузена, страстно полюбившего мою... Но эту историю я расскажу как-нибудь после.

Во второй раз Том навестил нас три месяца спустя, ран­ней весной. Он привез мне в подарок отличный новый ка­рабин, но матушка не позволила мне притронуться к ружью, пока не взяла с Тома слово, что карабин куплен, а не украден. Том, не моргнув глазом, заверил ее, что тут все честно, хотя, между нами говоря, это еще вопрос, мож­но ли считать честной покупку, совершенную на отнятые деньги. Как бы там ни было, от подарка я был в неопису­емом восторге, а Том Фаггус, к тому же, выучил меня ез­дить на Винни, встретившей меня как старого друга. И сно­ва мы сидели у огня, и снова Том представил в лицах кучу всякого народа, но в этот приезд все внимание Тома было приковано к Анни, и оно было ей приятно, потому что Том ей очень нравился. Том сказал ей, что он ее крестный отец; но, конечно же, он приврал, потому что разница в го­дах между ним и Анни было всего-навсего десять лет. По­том он засобирался в дорогу, и Винни, блеснув земляничными боками, унесла вдаль нашего необычного родствен­ника.