Сергей Клычков - Стихотворения

• Название: Стихотворения
• Автор: Сергей Клычков
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 1991
• ISBN: 5-268-01382-3

С каждым годом творчество Сергея Клычкова завоевывает все большее признание читателей. После выпуска первых поэтических сборников «Песни» (1911) и «Потаенный сад» он примыкает к новокрестьянскому направлению, во главе которого были Н. Клюев и С. Есенин. С большим мастерством Клычков разрабатывал мотивы русской песни и сказки. В 1937 году он был незаконно репрессирован, и его самобытная поэзия и проза на многие десятилетия были преданы забвению. В настоящую книгу вошло лучшее из поэтического наследия С. Клычкова.

---

ЛИСИЦА

Певчей птице ли, зверю ли, рыбе ль
Положен свой зарок и свой век,
И один лишь, взлюбивший погибель,
Без зарока живет человек…

Пробежит ли по насту лисица-воровка,
А цепочка за ней у толка —
Потому-то петлей бельевая веревка
Часто вдруг упадет с потолка…

Не заметит хозяин: огонь у соседа,
Сплюнет в угол, поправит очаг
И не видит, не ждет, что охотник по следу
Размыкает со сворки собак.

Станет зыбко и жутко: да вдруг и повиснет
Все до времени, все до поры:
Человечьи следы у могилы, а лисьи
Пропадают всегда у норы.

<1922>

«Стала жизнь человечья бедна и убога…»

Стала жизнь человечья бедна и убога,
Зла судьба, и душа холодна.
Каждый втайне грустит: как уютна берлога,
Где ютились один и одна.

Ведь у двери есть уши, и видят нас стены.
Слепо сердце, немотна любовь,—
Оттого за любовью и ходит измена,
А вино так похоже на кровь…

Стали наши часы и минуты короче —
Мы родимся к утру неспроста:
За туманом — заря, за обманами — очи,
И дурманом дымятся уста…

Суждено человеку лихое кочевье,
И тоска по одной и одном;
А ведь, может, в лесу тоже ходят деревья:
Шапкой в небо, а в землю — корнём.

<1923,1927>

ЛУНА

У мира нет нигде начала,
И значит, нет ни в чем конца,
Как нет заветного причала
У бесприютного пловца…

А мы по телу и по духу
Начало знаем и конец:
Из жизни в смерть земля-старуха
Несет свой заревой венец!..

И будет час: из рук от страху
Дорожный выпадет костыль —
И впереди не будет праху,
А позади лишь прах и пыль!..

Не потому ль и не за тем ли
Глаза подлобные луны,
Когда они глядят на землю,
Людской судьбой удивлены:

На лоб завьется прядь от чуба,
Зальет ресницы синева,
Но судорожно шепчут губы
Насторожённые слова…

И по щеке слеза немая
Бежит с отяжелевших век…
…Но сладко спит вся тварь земная,
Не взглянет в небо человек!..

Не видит он, как синь с сусалом
Под бровь в полусмеженный глаз
На лике строгом и усталом
Кладет суровый богомаз!..

<1926–1927>

ИВАНУШКА

Иванушка — рубаха-парень,
Кровь с молоком, в плече — сажень,
Крутая грудь — кузнечный сварень,
Да ходит сваха — злая старень:
Ему высватывает пень…

Из леса, где шумят березы,
Глядит пенек с речной косы,—
На нем в урочные часы Горят
Аленушкины слезы
Светлее утренней росы.

И не прогонишь злую сводню,
И не отмашешь от окон
Ни свечкой, ни крестом господним,
Ни черным словом преисподним,
Ни вербным прутиком с икон.

Зато и святки с ней — не в святки,—
Не до гульбы, не до потех:
Эх, даже кудри — только смех,
Коли зипун — латы да латки,
Да дыры черные прорех…

Коли у барыни в палате
Щенков выкармливает мать,
А тяти нет — давно нет в хате:
Ушел он в каторжном халате
За суку барскую страдать…

Глядит в окно луна-сычиха,
В окно стучит сиротка-ель,
Грозит веревкою качель,
И гонит девок Салтычиха —
Простоволосая метель…

Метель селом бредет вразвалку,
В руке колодезная жердь…
Сидит Аленушка за прялкой —
И ей не больно и не жалко,
Что скоро в гости будет смерть.

У Салтычихи руки — крюки,
На пальцах — когти как крючки,
И бородавки как сучки,
И шевелятся две гадюки
В бровях нахмуренных — зрачки…

Как в терему, под белой елью
Горит крещенская свеча,—
Сидит подружка за куделью,
И кровь с иглы на рукоделье,
Как нитка красная, — с плеча…

Подружка шьет ему рубаху,
Обводит ворот кумачом,
Чтоб не тужилось ни о чем,
Чтоб — коль судьба — так уж без страху
На плаху лечь пред палачом…

Палач угрюм и нем, как рыба;
Широк у Салтычихи двор:
Среди двора качель, как дыба,
Под дыбой — плаха и, как глыба,
На плахе — пудовой топор.

И кто качался на качели,
Тому не мил был белый свет,—
О том уж и помину нет,
О том и ветры отшумели
И замели поземкой след.

Иванушка нескладно скроен,
Замешан круто, крепко сбит;
Вскормлен землей, слезами вспоен
И весь он — как Аника-воин,
А сердце — как аникин щит…

От века — доброта и сила,
От века — могута и лень:
И, знать, занялся в кудрях день,
Иль то гнездо Жар-птица свила
Под рваной шапкой набекрень?!.

В очах — два озера и небо,
В плечах почила ширь полей,
А зубы с черствой корки хлеба,
С воды озерной — на потребу —
Озерной кипени белей…

Глядит в окно луна-сычиха,
И белой ручкой ель стучит,
А кровь с иглы точит-сочит,
И кровь, как нитку, Салтычиха
Из груди девичьей сучит…

Подружка ждет его и манит,
До пяток косы — два пайма,
В очках как будто роща вянет.
Когда за рощею туманит
И от зари плывет кайма.

Подруга шьет ему рубаху,
Кладет на ворот багрянец,
Чтоб по селу с конца в конец
Прошел Иванушка на плаху,
Как красной горкой под венец…

Не плачь, Аленушка, на кику,
Не порти белого лица:
Есть у Иванушки-Аники
Зубец от вил, острее пики,
Коса, вернее кладенца…

Над ним крещенской полуночью
Сквозь кровлю светится звезда;
В руках луч месяца — узда;
Как колокольчиком, стрекочут
Сверчком запечным повода…

Под ним, как конь, звенит подпругой
И пышет глиняная печь,
И мчит его в пургу и вьюгу, —
И не зипун уж, а кольчуга
Спадает с богатырских плеч.

Закинет соху он за тучу
И на полях нахмурит бровь,
И потечет по полю кровь,
И прорастет крапивой жгучей
Мечом запаханная новь…

И руки вспружатся, как клешни,
И на устах замрут слова,
И там, где годы в сини вешней
Качалась под окном скворешня, —
Качнется вражья голова…

Не будет песен и запевок,
Замолкнет колокольный звон,
Зайдет луна за небосклон,
И семьдесят безумных девок
Стучаться будут у окон…

Стучаться будут у порога,
Будить и звать хребетный люд,—
И, кто вчера молился Богу,
В полуночь выйдет на дорогу
И будет яростен и лют.

Как в пашню, втянется в заплечье,
Не будет пить, забудет есть…
Как листопад — куда невесть —
На ветер жизни человечьи
Вскружит Иванушкина месть!

Но не для ради злой потехи
Он будет ратовать и мстить:
В полях заря поставит вехи,
Где наземь сбросит он доспехи,
Чтоб всё забыть и всем простить.

<1924,1927>

«Дрожит, трясется и боится…»

Дрожит, трясется и боится,
     Но льнет к забору слабый зверь!
И, пролетая мимо, птица
     С тоской оглядывает дверь…

А вдруг да где-нибудь объедок,
    Сухая корка от куска?
Вот только что-то зверь стал редок,
    И птица сделалась редка?..

Дубна мелеет и на плесе,
    Как плешь, за тростниками мель,
И разве только на откосе
    От леса уцелела ель…

Пройдешь по гарям и по сечам,
    И пнем прикинется глухарь…
Да, похвалиться больше нечем,
    Как раньше похвалялись, встарь!

Ни медведей уже, ни рысей,
    Вот разве кошек много зря…
И, всё старей и белобрысей,
    К селу склоняется заря…

И даже с поймы тонкошёрстый
    Подался заповедный лось…
Не диво: вширь и вдаль на версты
    Село у леса разлеглось!

И я им вслед за тонкой дымкой
    Укромной песенки моей
Иду неспешной невидимкой
    Для зрячих и слепых людей…

<1927>

«Врага я зорко чую за собою…»