Graham McNeill - Отвергнутые Мертвецы

• Название: Отвергнутые Мертвецы
• Автор: Graham McNeill
• Жанр: Боевая фантастика

В то время как по всей Галактике бушует Ересь Хоруса, один-единственный астропат узнаёт тайну, которая склонит чашу весов войны. Но куда ведут его защитники – в безопасность или к погибели?

---

Кай видит Красный Зал.

Алый свет растекается по Каю, как масло: густой, неторопливый, удушливый. Он обволакивает его, пока не начинает казаться, что от мира не осталось ничего, кроме крови.

Он бесплотен, или его тело уничтожено – невозможно понять, что из двух.

Красный Зал похож на внутренности больного сердца, он пульсирует малиновым светом и странным образом исковеркан, словно перестали работать фундаментальные физические законы. Прямые и кривые сходятся и расходятся, образуя полы, стены и потолки под немыслимыми углами друг к другу.

Повсюду капает кровь. Или это лишь его воображение?

Светящиеся красным гололиты на одной из стен показывают неторопливо вращающийся серебристо-голубой шар. В нижних слоях атмосферы волнуется огненное марево. На этой планете пылает война, и он не удивляется, видя, как из-под грозовых облаков, собравшихся над поверхностью в загрубелые кулаки, возникают  знакомые очертания континентальной массы Нордафрики.

Эта Терра, и её атакуют.

У Кая нет ощущения тела, нет ни единой зацепки, чтобы понять, как он мог очутиться в этом месте. Может, он частичка души, лучинка сознания? Пассивный наблюдатель или закройщик грядущих событий? Что бы он ни делал со своим восприятием, у него нет ощущения веса или материальности.

Вспышка. Сдвижка во времени.

Он смотрит так, как делал это когда-то – глазами, данными ему от рождения, – и хотелось бы ему, чтобы было иначе.

Это место резни, это бойня, где по стенам развешены иссечённые трупы, а на крюках гремят черепа, похожие на костяные тотемы примитивных дикарей. Волнуются чёрные полотнища знамён – без ветра, который бы мог их шевелить, – словно тошнотворные символы, вотканные в их материю, трепещут своей собственной жизнью.

Здесь сражались. Или будут сражаться. Это была или будет битва, каких ещё не бывало, и всю глубину её последствий мирозданию лишь предстоит осознать. Этот миг, этот момент эпохальной смены концепции в масштабах Галактики предназначен только для его глаз, но вскоре его эхо раскатится сквозь эоны звоном самого гигантского колокола на свете.

Перед Каем пишется история, а истории требуются свидетели.

Вокруг него разбросаны трупы: исполинские воины в боевых доспехах, изрубленных мечами и топорами, пробитых попаданиями реактивных снарядов и вскрытых когтями свирепых чудовищ. Останки невообразимо изуродованы: от мяса и костей осталась кашица, тела перекручены и обглоданы, как обрезки на выброс в лавке мясника. Кай привычен к смерти и прекрасно представляет, какой кошмарный ущерб способны причинять люди своим собратьям, но это – нечто исключительное.

Эта бойня несёт все признаки ненависти, а нет ненависти злее той, что когда-то была любовью. Эти воины знали друг друга, и в этом Красном Зале не воевали, в нём вершили убийство – братоубийство самого худшего, самого непростительного свойства.

Взгляд Кая блуждает по телам, притягиваемый фокусной точкой сражения: ступенчатым возвышением, на котором его поджидает зрелище, чья кошмарность несопоставима ни с чем. Ему хочется смотреть куда-нибудь в сторону, уберечь себя от страшного чувства неотвратимости, которое придёт, когда он увидит, что произошло на ступенях. Инстинкт самосохранения молит его отвернуться, зная, что эта картина сведёт его с ума.

Кай понимает, что избегать этого зрелища – трусость, и всё же ему страшно в него вникать. Он боится, что этим откроет дверь, которую уже не закрыть. Как только знание перейдёт из потенциального в актуальное, уже ничего не забыть, не отменить, и ему не вернуться назад к своей прежней жизни.

Вспышка. Новая сдвижка во времени...

Вокруг него движутся призраки и тени – огромные, космические сущности, не имеющие ни облика, ни тел. Они невидимы, но он знает, что они здесь. Он ощущает их ужас, вызванный тем, что здесь произошло, их неверие в это, их бешенство галактических масштабов, порождённое исходом, который не мог предвидеть никто из них. Вокруг него скачет время, капельки крови взлетают в воздух, обращая свой путь вспять, чтобы вернуться назад в рассечённые артерии. Протестующие крики, вопли боли и бухающий хохот раскатываются и возвращаются, раскатываются и возвращаются, забиваясь в глотки тех, кто их произвёл. Кошмарное зрелище на ступенях исчезает в мгновение ока, и он видит обрывки того, что ему предшествовало.

Сплетение чёрного и красного, золотой глаз с кошачьим зрачком. Белоснежные крылья, рокот воздуха и лязг мечей. Нимб и шипастый венец, сошедшиеся грудь в грудь. Лучезарное и чудесное, воспарившее над резкими обводами брони и чудовищными амбициями. Оба ощетинились когтями и яростью. Физическая схватка зашла в тупик, две воли сражаются в сферах, лежащих за пределами постижения чувств смертных.

Безукоризненность боевых навыков беспримерна. Лишь одна схватка в истории Галактики затмит собой ярость этой стычки, и она разыграется в этом же месте через какие-то минуты. То, что должна состояться даже одна такая битва, уже поразительно, две же – просто неслыханно.

Кай не может видеть очертания тел, только свет и тьму, мимолётные образы сражающихся титанов. Эти воины – аватары, божественные и полнящиеся светом творения из самого сердца Вселенной. Они – неистово пылающие звёзды, воплощённые в идеально сработанные смертные тела и напущенные на Галактику, и ужасающая краткость их жизней лишь добавляет им яркости.

Голоса обретают чёткость, и Кай невообразимо счастлив, что не в состоянии их понять, ибо кто же дерзнёт вслушиваться в слова богов? Те немыслимые сущности снова собрались вместе, и хотя язык ему незнаком, смысл просачивается в его сознание.

Боги могут быть непостижимыми, но они будут услышаны.

Обещания сделаны. Предложения власти и служения. Искусительные посулы товарами раскинуты на прилавке. Презрение Ангела, изливающееся на них. Жгучие слёзы ярости и неприятия, их кровавые дорожки на золотистых чертах. Необходимая смерть, наимельчайшая трещина в наипрочнейших доспехах. Жизнь, отданная добровольно, жертвой на алтарь будущего.

Смерть ради смерти. Одна, чтобы повлечь за собой другую...

Тьма и багрец сходятся в последний раз. Кая засасывает вспышка красного света, и время снова прыгает взад и вперёд. Это прошлое или будущее? Он видит это место таким, как оно, должно быть, выглядело раньше: стерильным утилитарным помещением стратегиума боевого корабля. Дуновения рециркулированного воздуха волнуют только что заслуженные наградные знамёна, экипаж в форменной одежде с гордостью несёт службу, а в обзорном отсеке брызгами звёзд сияет безграничный потенциал Галактики.

Биение сердца, и место изменяется. Теперь это храм живого божества.

Божества в мрачной броне, чья божественность была взращена его собственными руками. Когда-то он был аватаром более великого бога, но сейчас отпал от концепции любого служения, пусть даже и тем, кто вознёс его над пределами, что ограничивали его сверх-человеческое бытиё. Он – божество, кующее собственную судьбу грубой силой и непреклонной волей, придавая будущему форму, которая угодна ему, и ему одному. Он не зовёт повелителем ни одного человека, но это изменит развязка.

Вспышка. Вперёд и назад. Вспышка, вспышка.

Варп смеётся над любой концепцией линейного времени.

Кай видит его тело: в прошлом – сияющий нимбом предтеча, одетый в красное верх совершенства, ныне же – изуродованная жертва, сама направившая в своё сердце клинок палача. Мёртв. Это немыслимо, и разуму Кая претит это ужасающее зрелище, этот мерзкий и злобный парад ужасов, сотворённых лишь для того, чтобы сломить его дух.

Но варп способен на куда как большее, и это всего лишь цветочки перед кошмаром похлеще.

Кай смотрит, как он неуклонно разворачивается во всех подробностях, видит каждый изгиб золотой брони, каждый нюанс игры света вокруг лица, чьи черты непрерывно меняются, но всегда отражают душевную боль. Ненависть, любовь, вина, ужас, решимость, сломленная и восстановленная в то же мгновение, и бездонный колодец скорби по будущему, которое он прозревает, понимая, что он его создал.

Темпоральный поток срывается с колеи, складываясь сломанным позвоночником. И хотя Кай видит происходящее в хаотичных проблесках временны́х завихрений, он знает, что оно может быть только будущим.