Джулия Фэнтон - «Голубые Орхидеи»

• Название: «Голубые Орхидеи»
• Автор: Джулия Фэнтон
• Издательство: Библиополис
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-7435-0032-0

Этот мюзикл с нетерпением ожидали: театралы, критики, исполнители — все запомнят премьеру «Доктора Живаго» с участием множества звезд.

Но для Валентины и Орхидеи Ледерер это будет нечто большее. Они выросли как сестры, две девочки-сироты. Их связали особые узы любви. Но когда они добились оглушительного успеха на эстраде и в грамзаписи, между ними возникла зависть. Орхидея всегда стремилась к положению звезды… Но всеобщее внимание привлекли экзотическая красота и хрустальный голос Валентины. Это развело сестер в стороны. Сегодня они объединятся, и снова глаза всего мира будут обращены к ним. Этот вечер премьеры — вечер, когда их мечты осуществятся или разобьются, и решится их судьба…

Подобные вечера случаются однажды в жизни. Но молва продолжается вечно.

---

— Здесь такой хороший хлеб. Но не слишком привыкай к французской кухне, голубка, — однажды утром, в конце второй недели их пребывания в Париже, сказала Надя. Она возилась со своим пальто, отпарывая его нижнюю кромку маленькими ножницами. — У меня есть большой секрет. Мы не останемся здесь.

— Но куда мы поедем? — с тревогой спросила Валентина. Париж казался бесконечно далеким от ее потерянного брата, и она не представляла, как он найдет их здесь.

— Не могу тебе сказать, — прошептала Надя. — Плохая примета говорить о чем-то хорошем преждевременно.

— Но… мы собираемся назад в Россию?

— Это секрет, Валентина… удивительный секрет! — Она обняла дочку. — Так что, пожалуйста, причешись и не забудь умыть свое хорошенькое личико. Мы идем за покупками сегодня!

— Снова?

— Это не просто посещение магазинов, а нечто особенное. — Щеки Нади пылали. — У нас целый день, Валенька, а в конце дня… — Улыбка матери отражала волнение. — О, мы разбогатеем, дочка! Мы станем такими богатыми!

Париж! Валентине этот город дарил невероятное наслаждение. Летящие ввысь соборы, зеленые парки, широкие бульвары и узкие средневековые, вымощенные булыжником улицы. Замечательные магазины и лавки, вкусно пахнущие рестораны — и все это омыто легким июньским ветерком.

Они спустились в метро и доехали до улицы Сент-Оноре, вышли на станции и смешались с толпой. Крепко ухватившись за Надину руку, Валентина смотрела по сторонам. Толпы народа теснились на узких улицах, останавливаясь, чтобы заглянуть в маленькие кафе, блинные, лавки и картинные галереи. Сотни запахов дразняще щекотали ноздри: от аромата цветов, продаваемых уличными торговцами, до дуновения духов модно одетых женщин.

Они бродили около часа, проходя мимо таких магазинов, как «Гермес», «Шанель», «Александрин», «Реми», «Ами» и «Анри а ля Пансэ». Надя болтала с дочерью, показывая ей витрины, заполненные великолепными перчатками, блузами и платьями. Затем она сказала:

— Мы достаточно посмотрели, пора работать.

Они наняли такси на улице Скриба и через несколько минут были на Вандомской площади, где роскошные магазины выставили в своих витринах сверкающие ожерелья и серьги. Для славянского слуха Валентины их названия звучали прекрасно: Бушрон, Картье, Ван Клиф и Арпелс, Шомэ. Но Надя больше не казалась веселой, вид у нее был измученный. И она все время прикасалась рукой к груди, как будто для того, чтобы удостовериться в сохранности того, что положила в лифчик.

В каждом магазине все повторялось по единому сценарию. Валентина ожидала в торговом зале, а Надя в сопровождении ювелира проходила во внутренние помещения. Предоставленная самой себе, девочка ходила взад и вперед, разглядывая стеклянные витрины, в которых поблескивали кольца с бриллиантами, рубиновые булавки в форме стрекоз, кулоны с бриллиантами и сапфирами и извивающиеся золотые цепочки. Через двадцать минут Надя, бледная, выходила.

— Пойдем дальше! — объявляла она. — Они говорят, что огранка камней старомодная! Эти люди невежды! Моя прабабушка надевала это ожерелье на бал, где танцевали царь с царицей! Я годами хранила его зашитым в подол пальто, Валя. Я знала, что не смогу получить за него хорошую цену в России!

Тени стали длиннее, когда Надя вышла из магазина, называемого «Стерль», а они потом посетили еще пять или шесть магазинов на улице Риволи, после чего рот Нади сжался в тонкую линию и все искорки погасли в ее глазах.

— Я могла бы, конечно, согласиться на меньшее, но не стану! — устало сказала она Валентине. Они проходили боковую улицу мимо ночного клуба под названием Diables [4], украшенного неоновыми огнями, которые ночью маняще и таинственно трепещут. Рядом с ним располагался еще один ювелирный магазин, не такой большой, как другие, но богато отделанный медными украшениями и европейским граненым стеклом.

— Сюда, — сказала Надя и потащила Валентину ко входу.

Через полчаса Надя вышла из маленькой задней комнаты магазина, лицо ее сияло.

— Валентина! О Валенька!

Надя подбежала к дочери, подняла ее и закружила. Увидев, что ювелир с любопытством смотрит на них, поспешно вывела девочку из магазина.

— Валя, я сделала это!

Они нашли станцию метро и втиснулись в вагон, переполненный в час пик пассажирами. Надя крепко прижимала Валентину. Она сгорбилась и обхватила себя руками так, чтобы никто не мог коснуться ее груди, где она спрятала франки.

— Теперь, — с удовлетворением объявила она, — мне одной придется выходить по вечерам, чтобы достать то, что нам необходимо. Но я добуду это… и мы скоро покинем Париж.

Надина простуда все прогрессировала. В то утро, когда они взяли такси до аэропорта Шарля де Голля, она кашляла так сильно, что ей приходилось опираться о Валентину. Она все время оглядывалась, пока такси пробиралось среди транспорта.

— Мама, — с тревогой спросила Валентина, — кого ты ждешь?

— Никого! — нервно воскликнула Надя, хотя в душе опасалась, что руководству советского посольства стало известно о ее незаконных сделках. Не исключено, что за ней следует КГБ.

— Ты больна?

Надя решительно покачала головой. Она была бледна, изящна и прекрасна в своем черном брючном костюме от Диора.

— Это всего лишь простуда. Мне станет лучше, когда мы взлетим.

— Может, тебе принять таблетки, которые нам оставил тот дядька, Петров?

— Я выпила их все, Валя, по одной в день, чтобы хватило надолго.

— Но…

— Со мной все будет в порядке, Валентина. А теперь запомни — мы граждане США, Валенька! Ты должна помнить об этом всегда. Я потратила много денег на наши документы, и это очень, очень важно.

По прибытии им едва хватило времени подняться на борт переполненного самолета. Несколько пассажиров с вниманием посмотрели на заметно выделяющихся мать и дочь, когда они торопливо шли к своим местам. На Валентине было надето изящное голубое шелковое платье цвета яиц зарянки. Надя уложила ее волосы мягкими блестящими локонами так, что они обрамляли ее лицо в форме сердечка, и надела берет в виде раковины. Девочка несла своего голубого плюшевого медвежонка. Он тоже был принаряжен — на его шее красовался голубой шелковый бант.

Валентина опустилась в прямое мягкое кресло самолета «Пан Ам», выглянула из окна и со страхом посмотрела на взлетную полосу. Всего через несколько минут они с мамой поднимутся в воздух и полетят высоко над морем. Так как она плохо говорит по-английски, Надя велела ей быть очень внимательной, общаясь с обслуживающим персоналом или с кем-либо еще.

— Мама, — прошептала она, — что станет с Мишей и папой, если мы будем так далеко, по ту сторону огромного океана?

— Детка, — ответила Надя, — не имеет значения, как далеко мы улетим от них. Они будут с нами, куда бы мы ни уехали… в наших мыслях, наших сердцах.

Теперь красивая женщина в униформе — стюардесса, как объяснила Вале мама, — ходила взад и вперед по проходу, закрывая верхние пластиковые дверцы.

— А сейчас, Валя, ты должна застегнуть свой ремень, — инструктировала ее Надя по-английски. — Вот так… видишь?

Самолет медленно тронулся с места, и Валентина ощутила внезапный приступ тошноты, смешанный с острым чувством утраты. Она проглотила слюну, пытаясь отделаться от этого ощущения. Может, океан не такой уж и большой. Когда-нибудь, непонятно сейчас каким-то образом, она непременно вернется назад в Россию и найдет Мишу, даже если ей придется подождать, пока она вырастет.

Когда они приземлились в аэропорту О'Хара и прошли через таможню, состояние Нади заметно ухудшилось. Ее знобило, она все время кашляла, тяжело дышала, лицо ее побледнело, а щеки, наоборот, ярко пылали.

— Мамочка, — сказала Валентина, забирая у матери их старый, видавший виды чемодан, он был очень тяжелый. — Как ты себя чувствуешь?

— Билеты, — с беспокойством сказала Надя, лихорадочно роясь в сумочке. — Нам нужно долететь до Детройта, Валентина… еще один перелет. У меня есть там подруга Соня, мы вместе танцевали в Большом. Она вышла замуж за богатого американца и живет в замечательном месте, которое называется Блумфилд-Хиллз. Мы остановимся у нее, пока я не найду работу. — Надя остановилась, разразившись сильным приступом кашля. — Теперь пойдем, нужно найти правильный выход.

Ночью их самолет наконец приземлился в ближайшем к центру Детройта аэропорту. Здесь шел сильный дождь. Потоки воды залили взлетную полосу и струились по иллюминатору. Все это выглядело очень мрачно, неприветливо и совсем не походило на страну сказочного света, прекрасных людей, телепрограмм и машин, как когда-то рисовала Надя.

Валентина с тревогой смотрела на мать. Надя проспала весь полет, дышала с трудом.

— Мама? — Она потормошила мать, чтобы разбудить ее.

Надя пошевелилась, тихо застонала и снова стала кашлять.