Вольфганг Леонгард - Революция отвергает своих детей

• Название: Революция отвергает своих детей
• Автор: Вольфганг Леонгард
• Издательство: Overseas Publications Interchange Ltd
• Жанр: История
• Год: 1984
• ISBN: 0-903868-66-0

В этой книге описываются все мои впечатления и переживания за время десятилетнего пребывания в Советском Союзе (1935—1945) и за время моей четырехлетней деятельности в центральном аппарате руководства СЕПГ (1945—1949); в этой книге рассказывается о советских школах и университетах, о студентах и комсомольцах, о первых днях войны, заставшей меня в Москве, и о жизни в военное время в Караганде; об обучении членов иностранных компартий в школе Коминтерна и о Национальном комитете «Свободная Германия», а также о «группе Ульбрихта» в мае 1945 года; о первых шагах советской политики в послевоенной Германии, о построении советско–зональной государственной системы и о партии, которая сегодня как государственная партия определяет в советской зоне судьбу восемнадцати миллионов человек.

Эта книга родилась, однако, не только из стремления рассказать о некоторых мало известных сторонах сталинской системы и советской политики в Германии, а главным образом из желания показать людям несоветского мира, что думает и чувствует новое поколение обученных партийных деятелей восточного блока, к каким оно приходит решениям и в чем проявляется его критическое мышление. Я пытаюсь при этом, вполне сознательно, так описывать встречи и дискуссии, события и переживания, как они тогда воспринимались, оценивались и продумывались. Только таким образом, кажется мне, станет западному читателю понятно, что означает для человека разрыв со сталинизмом, если он вырос на теориях этого учения. Мое решение — результат многолетнего мучительного процесса сомнений и оправданий, угрызений совести и построения теорий для ее успокоения. Но когда решение принято — возврата больше нет. Тогда даже в состоянии тяжелого внутреннего конфликта, человек неудержимо движется к решающей грани, переход которой окончательно срывает пелену сталинизма с облика мира в его душе.

---

— Такой возможности нет.

— Но, что ты думаешь сам по этому поводу?

Он глубоко вздохнул, и его вздох прозвучал почти как сгон. Тихо, чуть запинаясь, он произнес:

— Они на нас не обращают внимания.

Под «они» подразумевалось советское руководство. Но даже при разговоре с глазу на глаз победила самодисциплина, внушаемая каждому партийному работнику как на партийных курсах, так и во время всей многолетней партийной работы:

— Лучше не будем об этом говорить.

Однако, через четверть часа мы снова подошли к «скользкой теме»: к поведению солдат советской оккупационной армии и к запрету для СЕПГ высказываться по этому вопросу. Я сделал новую попытку:

— Я все это могу прекрасно понять. При каждой оккупации могут произойти такие случаи, особенно если принять во внимание теперешний состав советской оккупационной армии в Германии. Лучшие кадры погибли в 1941 году, большинство солдат теперь набрано из отдаленных деревень. Их еще не успели воспитать. Но все же об этих вещах можно было бы говорить откровенно. Я хочу одного: чтобы партия могла говорить об этом свободно и открыто, чтобы она пыталась это объяснить, чтобы она от этого отмежевалась и тем самым не допустила бы сильного падения нашего авторитета. Если мы об этом не будем говорить, заговорят другие и используют инциденты для всеобщей националистической травли.

Мой собеседник кивал головой и, по–видимому, соглашался с моими доводами. Однако он молчал.

— Вы же за последние полтора года много раз бывали в Москве. Неужели не было сделано даже попытки поднять там этот вопрос?

— Мы сделали одну попытку — у Сталина. И он снова замолчал. Но я не сдавался.

— И что же получилось?

— Сталин ответил русской пословицей, что в каждом стаде есть паршивая овца. Больше он ничего не сказал. Но когда один из нас начал говорить об этих вещах в более серьезном тоне и указал на возможные последствия — Сталин его прервал, сказав: «Я не допущу, чтобы марали честь Красной армии».

На этом разговор окончился.

Других щекотливых тем я не подымал, — но в это воскресенье в сентябре 1947 года я понял, насколько крепко мы прикованы к Советскому Союзу.

ВЫСШАЯ ПАРТИЙНАЯ ШКОЛА ИМЕНИ КАРЛА МАРКСА

В сталинском аппарате обычно принято, чтобы партийный работник через каждые полтора–три года получал от партийного руководства новое назначение.

В течение двух лет я без перерыва готовил учебный материал для партии и читал доклады в Высшей партийной школе, в краевых школах СЕПГ и в Центральной школе ССНМ (в бывшей вилле Геббельса на берегу Богензее). Когда меня, в сентябре 1947 года, вызвали к себе мой непосредственный начальник Антон Аккерман и тогдашний начальник отдела кадров Франц Далем, я сразу подумал, что мне дадут новое партзадание. Оба сказали почти одно и то же:

— Партия считает необходимым расширить работу Высшей партийной школы имени Карла Маркса. В связи с этим поступило предложение командировать тебя на два года для усиления преподавательского состава нашей Высшей партшколы. Факультет ты можешь выбрать по собственному желанию. Согласен?

— Согласен.

Предложение меня обрадовало. Теперь, думал я, мне не нужно будет пропагандировать решения и мероприятия СЕПГ, теперь у меня будет возможность спокойно заняться теоретическими вопросами и отойти от политики сегодняшнего дня.

Высшая партийная школа находилась тогда в Либенвальде, приблизительно в 35 километрах на северо–восток от Берлина. Расположение зданий внешним видом чем‑то напоминало мне школу Коминтерна в Кушнаренкове. Меня принял Рудольф Линдау, тогдашний директор Высшей партшколы. Я познакомился с ним в Москве, но тогда он носил имя «Пауль Гретц». Он был из числа немногих выживших ветеранов; в 1916 году он был членом оргбюро Союза «Спартак» и был членом компартии Германии со дня ее основания. В советской эмиграции он занимался, главным образом, подготовкой издания истории компартии Германии.

Рудольф Линдау принял меня по–дружески и посвятил в работу партшколы:

— До сих пор мы проводили шестимесячные курсы; теперь начнем первые двухгодичные курсы. Но и шестимесячные курсы — правда, с несколько измененным профилем — будут продолжаться.

— Что‑то вроде сокращенных двухлетних курсов?

— Нет, есть существенная разница: на двухгодичных курсах мы хотим из молодых, способных товарищей, пришедших к нам после 1945 года и окончивших районные и краевые партшколы создать теоретически подкованных, ответственных партработников. Шестимесячные же курсы, в первую очередь, задуманы для товарищей с партийным стажем, занимавших посты в КПГ и СДПГ до 1933 года. Мы хотим познакомить их с новыми политическими задачами и улучшить их теоретическую подготовку. Особое внимание мы уделяем товарищам из Западной Германии.

— Из Западной Германии?..

— Да. Приблизительно двадцать пять процентов наших курсантов как на двухгодичных, так и на шестимесячных курсах — из Западной Германии; мы взяли их обучение на себя. Они находятся здесь под другими фамилиями, разумеется, так же как и четверо норвежских товарищей, обучение которых взяла на себя наша партия, так как у норвежской компартии есть только курсы по субботам и воскресеньям.

Рудольф Линдау показал мне богатую библиотеку и повел затем в «отдел учебных пособий», в котором несколько сотрудников как раз печатали на гектографе учебные материалы.

— Здесь печатаются все учебные материалы для наших курсантов, — объяснил он. — Перед каждым докладом курсанты получают отпечатанные на гектографе тезисы доклада, в которых указывается также обязательная литература по данной теме. После лекции им выдается учебный материал по данному докладу, который они могут прорабатывать в читальне или в своих комнатах в индивидуальном порядке. На следующий день, — иногда им дается и больше времени, — проводится трехчасовой семинар. Каждые три месяца пишутся экзаменационные работы, а по окончании семестра проводятся письменные и устные экзамены по каждому предмету.

Сотрудники показали мне некоторые гектографические материалы. На первой странице каждого материала находилась отметка крупным шрифтом: ТОЛЬКО ДЛЯ ВНУТРИШКОЛЬНОГО УПОТРЕБЛЕНИЯ.

В конце материала значились имена партийных работников, ответственных за выбор материала, корректуру и редакцию. Таким образом, легко было отыскать виновников возможных политических промахов. Учебные материалы, источники и цитаты для определенной лекции часто составляли десятки густо исписанных на машинке страниц. Программа же лекций была почти всегда ограничена короткими тезисами данной темы.

Вот пример тезисов по лекции в высшей школе СЕПГ:

Только для внутришкольного употребления

Ф. 1–43–Д-1–9-48

Философия.

Программа лекции:

Диалектика и формальная логика

Значение темы для понимания сущности диалектических противоречий и диалектического метода.

Ссылки на классиков по этому вопросу. Энгельс о формальной логике как о части философии. Ленин об ограниченности формальной логики и о единстве существа диалектики, логики и теории познания. В каком смысле оправдана и необходима формальная логика? Разница между диалектическим противоречием и абсурдом. Различные виды диалектических противоречий, различные стороны, тенденции, силы и явления, переходы, движение, неосновательность, антиномии и т. д.

Противоречие в свете современной науки (структура атома, двойственная природа света и материи).

Недостаточность законов логики как критериев истины.

Практическое значение взаимосвязи диалектики и формальной логики (единство многообразия, эластичность, подвижность, абсолютность с определенностью, ясность и глубина в диалектике).

Ответственный: Виктор Штерн.

Читал: Ганс–Иоахим Менке.

На следующий день Рудольф Линдау представил меня четырем руководителям факультетов Высшей партшколы.

Кафедрой истории заведовал Эрих Патерна, с которым я сотрудничал осенью 1945 года в отделе Агитпропа ЦК компартии. Тогда он был докладчиком по вопросам школьного обучения. Эрих Патерна, ярый поборник школьной реформы, был во время Веймарской республики социал–демократом, но в 1931 году перешел в компартию. Во время национал–социализма он пробыл много лет в Бранденбургской тюрьме. Теперь, наконец, он получил возможность осуществить свои педагогические замыслы. С большим рвением и знанием дела без устали работал он над марксистским взглядом на всеобщую историю и на историю немецкого рабочего движения. Он был типом ищущего революционного ученого и исследователя.

Фрида Рубинер, руководительница факультета «Основы марксизма–ленинизма», также была моей старой знакомой. Я знал ее еще в Советском Союзе, где она была в последнее время сотрудницей VII отдела Главного политуправления Красной армии. Она сразу начала уговаривать меня идти на ее факультет.