Барбара Картленд - Свободная от страха

• Название: Свободная от страха
• Автор: Барбара Картленд
• Издательство: ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2000
• ISBN: 5-04-005033-Х

Юная Иоланда не ожидала, что на нее обрушится столько несчастий сразу. Она почти разорена, а ее брат из-за рокового исхода дуэли обвиняется в убийстве. Им не остается ничего другого, как покинуть родину и отправиться во враждебную наполеоновскую Францию. Под чужим именем брат и сестра поступают в услужение к английскому вельможе, путешествующему по Европе. Один волшебный вечер в Париже перевернул судьбу Иоланды. Ей уже не страшны опасности и преследования, ведь она нашла свою любовь.

---

Иоланда наполнила протянутый бокал, потом, оглядевшись, увидела дверь в соседнее помещение и поняла, что там находится туалетная комната. Она заглянула туда и увидела огромную ванну, расположенную посреди комнаты, а рядом большие бадьи с горячей и холодной водой.

— Ванна вам приготовлена, мадемуазель, — произнесла она. — Сейчас только ее наполнят водой.

Окинув взглядом горы багажа, Иоланда спросила:

— Не подскажете ли вы мне, мадемуазель, в каком из сундуков находятся вещи, в которые бы вы хотели переодеться после ванны?

Актриса, потягивая шампанское, вновь занялась разглядыванием себя в зеркале.

— Я предполагаю, что ты умеешь читать, — произнесла она не без ехидства.

Иоланда огляделась, и ею овладело смущение, ведь она должна была еще раньше заметить, что на одном из сундуков был прикреплен ярлык, на котором неуверенным почерком явно безграмотной горничной было нацарапано на французском с грамматическими ошибками нечто вроде: «Платья на сегодняшний день». Это было счастливое напутствие Иоланде от той служанки, которая так боялась путешествия по морю.

Иоланда открыла сундук и обнаружила там уложенные на самом верху открытое вечернее платье и шелковое нижнее белье, поразившее ее своей тонкостью. Кроме того, она извлекла изящные туалетные принадлежности, которые тут же начала выкладывать на столик перед зеркалом.

Занявшись этой работой, Иоланда скинула мешавшую ей двигаться шерстяную шаль, повесила ее на спинку стула, и тотчас же белое муслиновое одеяние девушки, каким бы ни было оно скромным, привлекло внимание актрисы.

— Я бы предпочла, чтобы ты одевалась соответственно своей профессии, — холодно произнесла Габриэль.

— Боюсь, мадемуазель, — ответила Иоланда, — что у меня нет другого, более подходящего наряда. Темное платье и передник, которые я носила, когда служила у своей прежней хозяйки, принадлежали ей, и я вынуждена была оставить форму горничной в том доме, где служила.

— А я хочу, чтобы мои служанки выглядели именно служанками, — заявила актриса. — Впрочем, хватит говорить об этом. Мне безразлично, что ты носишь, пока мы не прибудем в Париж.

Тут Габриэль сделала многозначительную паузу, а потом произнесла голосом, каким судьи провозглашают смертный приговор:

— Конечно, если мои требования тебя не устраивают, я уволю тебя тотчас же, как только смогу найти кого-нибудь взамен.

— Разумеется, мадемуазель, вы вправе сделать это. Я все понимаю и постараюсь угодить вам, — умоляющим тоном заговорила Иоланда.

— Расстегни мне платье, — распорядилась Габриэль Дюпре. — Что-то ты много разговариваешь и забываешь о своих обязанностях. Я слушаю твою болтовню уже столько времени, а еще не искупалась и к тому же умираю от голода и жажды.

К тому времени, как мадемуазель смыла с себя дорожную грязь и облачилась в потрясающе откровенное неглиже, Иоланда уже успела убедиться, что ее новоприобретенная госпожа придирчива, капризна, груба и только и ищет повода, чтобы в чем-нибудь обвинить прислуживающих ей людей.

Вероятно, все свое обаяние, все хорошее, что было в ее душе, Габриэль Дюпре изливала публике в театре и, оставшись наедине со служанкой, выказывала отвратительные черты характера, пусть даже ее аудиторией была лишь одна Иоланда.

Наблюдать за преображением актрисы девушке было даже интересно. Это было воистину двуликое существо. Когда Иоланда расчесывала ее великолепные рыжие волосы, достойные кисти Тициана, Габриэль шипела на нее как змея, но лишь только послышался стук в дверь, к актрисе тут же вернулось все ее обаяние.

— Должна ли я посмотреть, кто пришел, мадемуазель, — нерешительно спросила Иоланда.

— Разумеется, — бросила актриса пренебрежительно, — неужели ты думаешь, что я побегу открывать дверь?

Стук в дверь прозвучал не из коридора, а из соседней комнаты, соединенной со спальней Габриэль, и когда Иоланда открыла ее, то увидела, что это гостиная, причем тоже заставленная вазами, полными благоухающих цветов.

Среди этого великолепия странно выглядел маленький человечек типично английской внешности. По его костюму и манерам Иоланда догадалась, что это лакей герцога.

С первого взгляда она почувствовала к нему симпатию, мужчина тоже взглянул на нее с восхищением. Хотя это давалось ему с трудом, он все-таки проговорил по-французски:

— Его светлость просит кланяться мадемуазель и напоминает, что он ждет ее за ужином.

— Мадемуазель скоро будет готова, — сказала Иоланда.

— Его светлость на это очень надеется.

После такого заявления лакей понизил голос, чтобы только Иоланда могла его услышать, и добавил:

— Его светлость вообще не любит ждать, а особенно, когда блюдо стынет.

Явный трепет лакея перед грозным герцогом даже заставил Иоланду улыбнуться, и она, чтобы ободрить его, произнесла:

— Я непременно передам все мадемуазель.

Лакей благодарно кивнул девушке и исчез, а Иоланда вернулась к актрисе, которая невозмутимо накладывала перед зеркалом на лицо невероятное количество румян, помады и пудры.

— Его светлость ожидает вас за ужином, мадемуазель, — сообщила Иоланда.

— Приятное известие, я ужас как голодна.

Габриэль поднялась из-за туалетного столика и произнесла:

— Если б я не чувствовала себя такой усталой, то заставила бы тебя отыскать в моих сундуках какой-нибудь другой наряд, а не это старье. Я его ненавижу!

— Но платье вам так идет, мадемуазель! — сказала Иоланда, чувствуя, что актриса ждет от нее подобного высказывания.

— Ты действительно так думаешь?

Иоланда кивнула.

Габриэль Дюпре еще раз оглядела себя в зеркале и вдруг огорченно воскликнула:

— А мои украшения! Какая же ты глупая! Ты забыла про мои украшения! Вот почему я, глядя на себя, понимаю, что чего-то не хватает.

— Простите пожалуйста, — извинилась Иоланда, — но я не знаю, где вы их храните.

— А где, интересно знать, держала драгоценности твоя прежняя нанимательница? Надеюсь, не в угольном подвале? — раздраженно воскликнула актриса. — Разумеется, я храню украшения в специальной шкатулке. Ах ты, глупая девчонка! Вот она — перед твоим носом.

Ящик, на который указывала Габриэль Дюпре, был настолько велик по размеру, что Иоланде и в голову не могло прийти, что он предназначен для хранения драгоценностей.

Когда она отстегнула застежки и откинула крышку, то ахнула в изумлении. Ни в каком ювелирном магазине — впрочем, она в них и не бывала — невозможно было увидеть такое количество прекрасных изделий, разложенных на полочках, обтянутых черным бархатом.

Там были бриллианты, изумруды, топазы, сапфиры и жемчуг. И к каждому ожерелью прилагались брошь, браслет, серьги и кольца.

Габриэль Дюпре потратила четверть часа, чтобы решить, что выбрать для этого вечера — алмазы или ожерелье из шести длинных ниток потрясающей красоты жемчужин, среди которых были даже розовые. В конце концов, она выбрала бриллианты и, вновь сверкая, как рождественская елка, направилась к двери в гостиную.

Иоланда провожала свою новую хозяйку восхищенным взглядом. Девушка так и застыла, держа в руках шкатулку с драгоценностями.

У самой двери актриса вдруг резко остановилась.

— Проклятье! — воскликнула она. — Ты ждешь, чтобы я сама открыла дверь?! Я рассчитывала, что ты знаешь свои обязанности, а ты не выполняешь элементарных вещей!

— Извините, мадемуазель, — поспешно произнесла Иоланда. — Вы должны меня простить, потому что я забыла обо всем, очарованная вашей внешностью.

В этом заявлении не было ни капли лжи. Разве могла ли когда-либо Иоланда вообразить, что женщина может носить на себе столько драгоценных камней и так мало одежды!

К счастью, Габриэль Дюпре не заметила, как покраснели от смущения щеки Иоланды. Актриса направлялась на встречу с мужчиной, не имея на своем теле ничего, кроме легонькой, короткой рубашки и накинутого сверху платья с почти оголенной грудью и спиной.

Даже если принять во внимание эксцентричность людей, связанных с театром, все равно, по мнению Иоланды, это было верхом неприличия, и она только надеялась на то, что Питеру не представится возможность увидеть Габриэль в таком виде.

Так как мадемуазель Дюпре ожидала от нее каких-то действий, Иоланде пришлось прервать свои размышления.

Она второпях обошла сияющую бриллиантами и пахнущую духами красавицу и осторожно открыла дверь в гостиную.

Только теперь она поняла, почему для актрисы было так важно, чтобы ее появление в гостиной выглядело подобно выходу на сцену перед публикой.

Посреди гостиной стоял герцог, и весь его вид доказывал, что именно он герцог, а не кто-либо другой. Если он выглядел внушительно и вызывал к себе всеобщее уважение в дорожном платье, то уж в вечернем костюме он походил на коронованную особу, и уж никак не меньше.