Дино Буццати - Избранное

• Название: Избранное
• Автор: Дино Буццати
• Издательство: «Радуга»
• Жанр: Современная проза
• Год: 1989
• ISBN: 5-05-002403-X

Итальянская критика называет Дино Буццати среди наиболее читаемых в настоящее время авторов. Самобытность стиля в прозе этого писателя определяется сплавом конкретного реалистического повествования с гротеском и усложненной символикой, в конечном счете разоблачающей бездуховность современного буржуазного общества.

В однотомник включены роман «Татарская пустыня», рассказы и повесть «Увеличенный портрет».

Все произведения, вошедшие в настоящий сборник, опубликованы на языке оригинала до 27 мая 1973 г.

---

— Что она погибла? Да, погибла и похоронена. Одиннадцать лет назад. Но вы узнали бы ее?

— Послушайте, Эндриад. Я не знаю, что и подумать.

Ничего больше не сказав, он двинулся дальше. Элиза — за ним. Так они достигли конца балкона. Здесь, в белой стене, была железная дверца. Он достал связку ключей. Открыл. Нажал какую-то кнопку. Прошли по узкому коридору. В глубине его оказалась еще одна железная дверь. Он открыл другим ключом. Оба вышли на небольшую террасу.

Ослепленная ярким солнцем, Элиза зажмурилась. Под ними зияла гигантская, пустынная, наполненная рассыпчатым шорохом чаша Первого Номера.

Эндриад стоял неподвижно. Словно зачарованный, неотрывно глядел он на свое детище. Медленно-медленно губы его сложились в просветленную улыбку. Он прошептал:

— Лауретта.

Еще немного помолчали перед этим зрелищем. Вдруг Эндриад встряхнул головой и, уставив взгляд на Элизу, агрессивно, властно спросил:

— Вы узнали бы ее?

— Да, наверное.

— Ну, Элиза, ну?.. Не узнаете?

Догадка пронеслась в ее голове, до того абсурдная, что не задержалась и доли секунды. Затем возникло тревожное подозрение, что Эндриад подвинулся рассудком.

— Ну, говорите, вы не узнаете ее?

— Где? — спросила она, чтобы хоть что-нибудь произнести.

Эндриад нетерпеливо поежился.

— Нет, так не годится. Если вы испугались, то мы друг друга не поймем. Не делайте из меня сумасшедшего. Вы узнаете ее?

— Я… Я… Но где же?

— Да вот же, вот! — широким взмахом руки он обвел немыслимый провал с его загадочным рельефом; повсюду, куда хватало взгляда, лепились в головокружительных переплетениях на различных уровнях выступы, башни, антенны, зубцы, купола, голые и мощные геометрические формы.

— Я не… Не понимаю, — сказала Элиза именно потому, что начинала смутно догадываться.

— А голос? — наседал Эндриад. — Вы послушайте. Не узнаете голос?

Элиза вслушалась. Как и в тот день, когда она впервые оказалась в жуткой цитадели, из глухого кипения тишины, подобно молоденькой змейке, вырастал слабый голос. Было неясно, идет ли он из одного источника или из многих. Со странными коленцами, паузами, невероятным тембровым разнообразием он подрагивал, и казалось, вот-вот перейдет в человеческую речь, но всякий раз, добравшись до верхнего предела, рассеивался во вздохе и пропадал.

— Вы ее слышите? Вы слышите. Это она? — требовал ответа Эндриад.

И тут Элиза Исмани все поняла. Чудовищная правда вторглась в ее душу, заставив содрогнуться.

— Боже мой! — отпрянув, воскликнула она.

— Это она? — Эндриад тряс ее за плечи. — Это она? Ну, говорите же! Вы узнали ее?

Да, узнала. Подруга давно минувших лет, юная, свежая, легкомысленная, распространявшая вокруг себя только счастье, цветок, облачко, девочка — теперь неподвижно лежала перед ней в страшном перевоплощении гигантских размеров. Огромный искусственный мозг, робот, сверхчеловек, необъятная крепость, начиненная разумом, — все это было создано Эндриадом по образу и подобию любимой женщины. Без лица, без губ, без рук и ног, по таинственному волшебству Лаура возвратилась в этот мир, претерпев вселяющую страх метаморфозу. Эти террасы, эти стены, зубцы, казематы стали ее телом. Элиза Исмани, сама того не желая, начала подмечать дьявольское сходство. Такое перевоплощение казалось дикостью, но едва Элиза прикрывала глаза, как в самом расположении архитектурных масс, в очертаниях выступов и углублений возникал сильнейший отголосок утерянных воспоминаний, ощущалось человеческое присутствие, ласковая, теплая нежность.

И еще: из внешне хаотического сплетения стен, зубцов, геометрических профилей являлся некий своеобразный облик, что-то радостное, изящное, легкомысленное; уже не завод, не крепость или электростанция, а просто женщина. Юная, живая, пленительная. Но не из плоти, а из бетона и металла. И все же — уму непостижимо! — женщина. Это была она. Лаура. Такая же красивая. Может быть, еще красивей, чем при жизни.

Эндриада лихорадило, он ждал ответа.

— Вы видели, Элиза? Вы узнали ее? А голос? Разве это не ее голос?

Элиза кивнула. Сложенный из электронных компонентов, искусственных вибраций, холодной материи, это был ее голос. Только он произносил не слова, а нечленораздельные звуки. Так, словно Лауре заткнули рот кляпом, или она сама пыталась говорить с закрытым ртом, или, как младенец, лепетала. Это было почти божественно и в то же время пугало.

— Элиза, вы понимаете?

— Что?

— Я спрашиваю, вы расшифровали смысл сказанного?

Даже для такой сильной и решительной женщины, как Элиза Исмани, впечатления оказались слишком сильными. Она не выдержала. Ей захотелось на что-нибудь опереться.

— Нет, нет! — произнесла она, задыхаясь, словно от удушья, и в голосе ее уже слышались рыдания. — Не может быть. Бедная Лаура!

XV

— Как зародилась идея. С тех пор прошло одиннадцать лет. Я блуждал во тьме. Тьма вокруг днем и ночью. Она ушла. Понимаете, Элиза? Что оставалось мне после этого? Погасло солнце. Я блуждал. Как лунатик. Под гнетом своего горя. Был убежден, что жизнь кончена. Совершенно убежден. На самом деле я ничего не понимал. Настоящее горе в другом. Это отчаяние, которое точит нас изнутри. Я думал, что погиб. Но, может быть, может быть — подумать страшно! — я только тогда и обрел свободу.

Впрочем, человек обречен страдать, он не замечает, как много утешений вокруг — достаточно руку протянуть, — и постоянно создает себе новые тревоги. Я по крайней мере. Вряд ли вы меня поймете, но я сегодня тоскую по тем временам, когда мне казалось, будто жизнь кончена. Лаура погибла. Я был один. Но… Я вам потом расскажу, все объясню. Мне представлялось, что я самый несчастный человек на земле. Хотелось найти спасение в чем-то.

Работа. Я с головой ушел в научную работу. День, ночь — все смешалось. Я был как одержимый и даже не понял, идиот, что уже спасен, что муки, связанные с Лаурой, отпустили меня. Ведь я снова оказался способен работать, как прежде!

И вот в те дни меня вызвали для секретного разговора в министерство. Тема — известный план. Или проект… Ну, скажем, Первого Номера. Лет семь он лежал под сукном, пылился где-то среди бумаг.

Меня вызывают, говорят, настало время. Надо отдать должное этим министерским, они решили действовать по-крупному. Никаких ограничений в расходах, понимаете? Миллиарды валялись передо мной, как камушки, бери сколько хочешь. Давнишняя мечта. Но к тому времени… К тому времени мне уже расхотелось. Все мы люди, все мы человеки.

Эндриад и Элиза были вдвоем в лесу. Покинув цитадель с ее роботом, они поднялись через луг к опушке и теперь брели в тени деревьев.

— Вместе со мной работал Алоизи. Моложе меня. Гений. Романтик. Хуже моего. Он знал Лауру. Очень хорошо знал, понимаете? Красавец. Вылитый Зигфрид или ангел. И я почувствовал, что у него с Лаурой… В общем, этого было не избежать. И, как всегда в таких случаях, я молчал. И он молчал. Потом она погибла. Мог ли я ненавидеть его? — Он вздохнул. — Как построить сверхчеловека? Такого же, как мы, но еще совершеннее. Проделали огромную кропотливую работу, достигли определенного уровня. Ну а так называемая личность? Осознание своих чувств и желаний? Центр души?

Именно Алоизи сделал решающий шаг. Великое изобретение. В минимальный объем он заключил ум, характер и то загадочное, что делает нас непохожими друг на друга. Внешне, по сравнению с остальным, это даже смешно. Стеклянное яйцо высотой метра в два. Сами увидите. Внутри — величайший шедевр науки. Мне самому неведом секрет, который Алоизи унес с собой в могилу. А его бумаги, черновики нам так и не удалось отыскать.

Помню день, когда он впервые заговорил со мной об этом. «Кого же мы должны произвести на свет? — спросил он вроде бы в шутку. — Мужчину? Женщину? Завоевателя? Святого?»

И все, что мучило меня, все мои терзания нахлынули с новой силой. Мог ли я упустить столь невероятный случай? Впервые в мировой истории представлялась возможность… Погибшего человека, понимаете, Элиза, вернуть к жизни. Правда, без прежнего тела. Но когда потеря так велика, какое имеет значение тело? «Лауру, — сказал я. — Ты можешь воссоздать Лауру?»

Алоизи взглянул на меня. Никогда не забыть мне его глаз, как у архангела, с их блеском. Там были скорбь, страх, надежда, та же надежда, что и у меня, только моя больше.

Несколько месяцев пролетели как в угаре. Целый год перед этим я отдыхал. Конечно, о любви к Лючане и речи быть не может. Долгое время она была моей ассистенткой. Добрая, преданная женщина. Без нее, после всех несчастий, не знаю, как бы я выдержал. Она у меня ничего не просила. Любила, и все. Не знаю даже, счастлива ли она сейчас, когда мы поженились. Все было так просто и естественно. У нее большое сердце, должен вам сказать. Ревнует ли она к моему горю? Гм! Может быть, но скрывает.